Акварель Амбразуры окон потемнели, Не вздыхает ветерок долинный, Ясен вечер; сквозь вершину ели Кинул месяц первый луч свой длинный. Ангел взоры опустил святые, Люди рады тени промелькнувшей, И спокойны глазки золотые Нежной девочки, к окну прильнувшей. Мама за книгой Сдавленный шепот… Сверканье кинжала. – «Мама, построй мне из кубиков домик!» Мама взволнованно к сердцу прижала Маленький томик. Гневом глаза загорелись у графа: «Здесь я, княгиня, по благости рока!» – «Мама, а в море не тонет жирафа?» Мама душою – далеко! – «Мама, смотри: паутинка в котлете!» В голосе детском упрек и угроза. Мама очнулась от вымыслов: дети — Горькая проза! Мука и мука – «Все перемелется, будет мукой!» — Люди утешены этой наукой. Станет мукою, что было тоской? Нет, лучше мукой! Люди, поверьте, мы живы тоской! Только в тоске мы победны над скукой. Все перемелется? Будет мукой? Нет, лучше мукой! 1909–1910 Добрый колдун Всё видит, всё знает твой мудрый зрачок, Сердца тебе ясны, как травы. Зачем ты меж нами, лесной старичок, Колдун безобидно-лукавый? Душою до гроба застенчиво-юн, Живешь, упоен небосводом. Зачем ты меж нами, лукавый колдун, Весь пахнущий лесом и медом? Как ранние зори покинуть ты мог, Заросшие маком полянки, И старенький улей, и серый дымок, Встающий над крышей землянки? Как мог променять ты любимых зверей, Свой лес, где цветет Небылица, На мир экипажей, трамваев, дверей, На дружески-скучные лица? Вернись: без тебя не горят светляки, Не шепчутся темные елки, Без ласково-твердой хозяйской руки Скучают мохнатые пчелки. Поверь мне: меж нами никто не поймет, Как сладок черемухи запах. Не медли, а то не остался бы мед В невежливых мишкиных лапах! Кто снадобье знает, колдун, как не ты, Чтоб вылечить зверя иль беса? Уйди, старичок, от людской суеты Под своды родимого леса! «На солнце, на ветер, на вольный простор…» На солнце, на ветер, на вольный простор Любовь уносите свою! Чтоб только не видел ваш радостный взор Во всяком прохожем судью. Бегите на волю, в долины, в поля, На травке танцуйте легко И пейте, как резвые дети шаля, Из кружек больших молоко. О, ты, что впервые смущенно влюблен, Доверься превратностям грез! Беги с ней на волю, под ветлы, под клен, Под юную зелень берез; Пасите на розовых склонах стада, Внимайте журчанию струй; И друга, шалунья, ты здесь без стыда В красивые губы целуй! Кто юному счастью прошепчет укор? Кто скажет: «Пора!» забытью? – На солнце, на ветер, на вольный простор Любовь уносите свою! 1910 Невестам мудрецов
Над ними древность простирает длани, Им светит рок сияньем вещих глаз, Их каждый миг – мучительный экстаз. Вы перед ними – щепки в океане! Для них любовь – минутный луч в тумане, Единый свет немеркнущий – для вас. Вы лишь в любви таинственно-богаты, В ней всё: пожар и голубые льды, Последний луч и первый луч звезды, Все ручейки, все травы, все закаты!.. – Над ними лик склоняется Гекаты, Им лунной Греции цветут сады… Они покой находят в Гераклите, Орфея тень им зажигает взор… А что у вас? Один венчальный флёр! Вяжите крепче золотые нити И каждый миг молитвенно стелите Свою любовь, как маленький ковер! Мальчик-бред Алых роз и алых маков Я принес тебе букет. Я ни в чем не одинаков, Я – веселый мальчик-бред. Свечку желтую задую, — Будет розовый фонарь. Диадему золотую Я надену, словно царь. Полно, царь ли? Я волшебник, Повелитель сонных царств, Исцеляющий лечебник Без пилюль и без лекарств. Что лекарства! Что пилюли! Будем, детка, танцевать! Уж летит верхом на стуле Опустевшая кровать. Алый змей шуршит и вьется, А откуда, – мой секрет! Я смеюсь, и всё смеется. Я – веселый мальчик-бред! Скучные игры Глупую куклу со стула Я подняла и одела. Куклу я на пол швырнула: В маму играть – надоело! Не поднимаясь со стула Долго я в книгу глядела. Книгу я на пол швырнула: В папу играть – надоело! |
