— Решила помочь? — уголком губ улыбнулся мужчина.

— Что-то вроде того. Подчинить сможешь?

— Да, тут дел на пять минут. Сегодня вечером сделаю, завтра уже отдашь ей, — он открыл ей дверь и они вышли из ординаторской.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась Мария.

— Танюш, мы ушли, — осведомил Хромов Третьякову.

— Хорошо. До свидания.

— Вань, кстати… Помнишь моего одногруппника? В первой тоже лежал.

— Да, конечно, — мужчина утвердительно кивнул. — А что с ним?

— Да нет, ничего, — Маша махнула рукой. — Он нас в театр пригласил сходить. Мы, и он с женой. Пойдем?

— Ну, можно, — согласился Хромов. — А когда?

— Послезавтра.

— Ой, Маш, — он ненадолго остановился и несколько виновато на нее посмотрел. — Я не могу. Томограф привезут. Я его принять должен.

— Я поняла, — ответила женщина. Она расстроилась, что он опять не может с ней пойти, но

понимала, это — его работа и его обязанности. — Я тоже не пойду, наверное?

— А он с женой будет, да? — решил еще раз уточнить мужчина и женщина улыбнулась.

— Да, я же сказала. А что? — по-доброму подразнила его жена.

— Ничего, — с усмешкой ответил супруг. — Сходи. Чего ты будешь дома одна сидеть?

— Да? Ну, хорошо. Схожу.

========== Глава 37 ==========

После тяжелой, но весьма успешной операции, довольная своей работой, Нарочинская решила пойти к Олегу в палату. Она помнила об их последнем разговоре, Марина сама хотела его продолжить. Конечно, она тоже скучала по Москве, по дому… Но также женщина понимала: эта работа — единственная возможность оплатить лечение. В Склифе ей столько не заплатят. К тому же, она уже заслужила уважение своих коллег, наглядно продемонстрировав им в операционной свой профессионализм.

Нарочинская заглянула в палату к Олегу. Мужчина по своему уже обыкновению безучастно смотрел в потолок, думая о чем-то своем.

— Привет. Как дела? — женщина подошла к кровати и села рядом с Брагиным. Мужчина, отвлекаясь от своего занятия, посмотрел на жену.

— Да, нормально все. Я тут как раз занимался очень важным делом.

— Да? Брагин, рассматривание потолка это не очень важное дело, — саркастично сказала женщина, но тоже почему-то посмотрела на серый потолок.

— Ну, у меня еще много важных дел: я смотрю на птичек, они тут мимо летают постоянно; на персонал, слоняющийся туда-сюда, я на них смотрю. Ты же мне даже книги читать не даешь.

— Потому что тебе нельзя ещё. Я принесу, немного позже, — она заботливо поправила одеяло мужчины, который слегка зажмурился, наблюдая за действиями супруги.

— Вот язва бубонная, — услышав тихое ворчание мужчины, Нарочинская невольно усмехнулась, вспоминая давний случай в операционной. Олег-то думал, что она ничего не слышала, но он ошибался. — Ну, так что, мы продолжим наш разговор?

— Про переезд?

— Угу. Я тут подумал… В общем, если ты хочешь, то мы переедем, — Марина хмыкнула.

— Только потому, что я хочу?

— У тебя здесь хорошая работа, ты себя зарекомендовала. Катюшке климат подходит, он лучше московского в разы. Пора уже перестать держаться за Склиф. Там около трех тысяч сотрудников. Двумя больше, двумя меньше. Там и без нас прекрасно обходятся, — Нарочинская поняла, что последние слова дались ему с трудом. Что-что, а Склиф Брагин любил, любит, и всегда будет любить. Даже не столько саму больницу, как коллектив, который там работает. Да и сама Марина, честно говоря, скучает. Скучает по Нине, которая всегда поддержит, подбодрит, просто выслушает. С которой они могли рассказать друг другу то, чего никогда не узнали бы ни Олег, ни Женя. Скучает по Косте с Таней — они всегда поднимают настроение всему коллективу, по Куликову и его вечному ворчанию, по Ивану Николаевичу, который практически всегда умудряется оставаться спокойным среди всего хаоса, творящегося в неотложке, и с которым они чем-то похожи. Да даже по Павловой, которую она раньше люто ненавидела. Вся прелесть их коллектива в том, что они всегда готовы прийти на помощь: прикрыть, приврать. В неотложке было негласное правило — своим не врать, и своих не сдавать. Этого правила, они старались придерживаться в любом случае. А здесь такого нет, здесь есть четкий регламент и правила. — Марин, ты че зависла?

— А? — она вынырнула из воспоминаний. — Так что, ты согласен? Серьезно?

— Я же говорю — да. Я не против. Так что… — мужчина улыбнулся уголками губ.

Саша поднялась на этаж и, дойдя до двери своей квартиры, достала из сумки ключи. Она вставила ключи в замочную скважину, провернула два раза и открыла дверь.

Сегодня, всю свою оставшуюся, она думала не о пациентах — что врачу, конечно, непозволительно, — а о девочке Саше, и о Косте. Она понимала — Костя хочет удочерить эту девочку, он к этому готов. Все это женщина понимала. А сегодня, весь оставшийся день, она пыталась разобраться, готова ли она сама к этому: готова ли Саша воспитывать чужого ребенка, готова ли к трудностям, с которыми им явно предстоит столкнуться. Эти мысли склоняли её в сторону того, что Александра не готова. Но, она чувствовала, что сама привязалась в Саше. И эта мысль напомнила ей тот факт — не обязательно быть родными по крови для того, чтобы быть любимыми. И именно эта мысль стала решающим моментом.

Она прошла в комнату и обнаружила там Лазарева, увлеченно смотрящего в экран ноутбука. Заметив наушники, воткнутые в уши, она перестала удивляться тому, что мужчина не отзывался, когда она его звала. Она поцеловала мужчину в щеку, отвлекая его от просмотра, как оказалось, какого-то фильма.

— Ой, привет, — мужчина слегка дернулся, и вынул наушники из ушей. — Не услышал тебя. Ужинать будешь? — Беззаботно спросил Лазарев, будто сегодняшнего разговора между ними не было.

— Нет, спасибо. Я на работе поела, — она не хотела начинать разговор первой, решив предоставить эту возможность Косте. — Я бы чаю выпила.

— Это без вопросов, — он быстро вскочил со стула, на котором сидел и пошел набирать в чайник воды. Женщина тем временем присела на диван в ожидании, что Костя все-таки заговорит. Мужчина, дождавшись, когда чайник закипит, кинул в кружку пакетик и залил его водой. Он поставил кружку на стол.

— Саш, ну что? Ты подумала? — Лазарев вернулся на стул и, убрав ноутбук в сторону, стал выжидающе смотреть на женщину. Александра поводила кружкой по столу, подняла голову на супруга и уверенным взглядом посмотрела на него.

— Да, я тоже хочу удочерить Сашу, — после её ответа, глаза Лазарева, казалось, засветились от счастья, а на лице появилась широкая улыбка. Наблюдая за его реакцией, Саша сама невольно улыбнулась.

— Ты серьезно сейчас?

— Абсолютно. Я долго думала и решила, — слушая Сашу, мужчина кивнул, и улыбка сошла с его лица, когда на ум пришла мысль, что Саша согласилась удочерить только потому, что он этого хочет. Он решил это выяснить. Лучше они сейчас все решат, чем потом, через пять или десять лет, всплывут новые подробности. Костя невольно вспомнил слова Ивана Николаевича, что человек не обязан дарить свою жизнь. И тут он с ним, пожалуй, был согласен — человек не обязан дарить свою жизнь. Не обязан, но если он сам этого хочет, то это — его право. Человек волен сам решать, как ему жить. Лазарев подумал, что отчим поддержал бы эту его мысль.

— Саш, ты её правда хочешь удочерить? — он сделал акцент на слове «правда». — Сама хочешь? — Лазарева вздохнула, поняв суть вопроса. На мгновенье ей стало даже обидно, что он мог так подумать, но потом женщина поняла, что Костя просто волнуется и за девочку, и за нее саму.

— Костя, я хочу её удочерить, — теперь уже Александра интонационно выделила слово «хочу». — Я сама к ней привязалась. Я не хочу, чтобы она оказалась в детском доме. Я хочу, чтобы у неё была семья и очень надеюсь, что органы опеки разрешат нам стать её семьей.

— Пусть только попробуют нам не разрешить, — хмыкнул мужчина, но в душе он тоже боялся, как бы у них не возникло проблем с органами опеки. — Ладно, ничего. И не с такими справлялись.