— Тяжелое? — он разволновался еще больше. — Какая операция?

— Вы успокойтесь. Ей занимаются хорошие врачи. Ждите.

— Так, аккуратно… — Покровская передала ребенка неонатологу, который тут же начал проводить реанимационные мероприятия, а сама, вместе с Лазаревым, продолжила заниматься девушкой.

— Зажим, — Лазарев пережал артерию.

— Фибрилляция, — сказала Ханина, и хирурги тут же отошли от операционного стола.

— Все, асистолия. Качайте. — После её слов, Костя начал непрямой массаж сердца, а сама Ханина ввела её адреналин.

— Раз, два, три, четыре… — он сильно давил ей на грудь. Бесполезно, на мониторе все та же ровная линия.

— Отходи, она подкатила дефибриллятор. — Разряд. Еще. — Аня посмотрела на монитор, на котором не было видно никаких сокращений.

— Ну! — крикнул Костя. Ханина покачала головой.

— Все, объявляйте время.

— Время смерти — 16:33, — тихо сказала Покровская, снимая перчатки.

Покровская подошла к посту, где по-прежнему была Третьякова.

— Тань, родственники девушки нашлись? — спросила она и Таня поняла, что утешительных новостей мужу девушки ждать точно не стоит.

— Вон, — шепотом сказала Таня, указывая на мужчину. Александра подошла к нему.

Заметив врача, он сразу подскочил со скамьи.

— Здравствуйте, — поздоровалась Саша. — Меня зовут Александра Алексеевна Покровская, я оперировала Вашу жену. Она поступила к нам с тяжелыми травмами, не совместимыми с жизнью. Спасти её, к сожалению, не удалось. Мы провели кесарево сечение. Ребенок жив, им сейчас занимаются неонатологи. У Вас девочка.

— Как умерла? То есть, ребенок жив, а она нет? Как так? — крикнул мужчина, вытирая рукавом слезы.

— Она была в очень тяжелом состоянии. У ребенка было больше шансов.

— Больше шансов? Да какое Вы имеете право решать, у кого больше шансов! Зачем мне этот ребенок? Мне Лиза нужна!

— Подождите. Давайте, я Вам успокоительное дам? — сдержанно говорила Покровская.

— Идите к черту, со своим успокоительным. Где Ваш начальник? — буквально через минуту, после крика мужчины, в приемном появился Хромов, которому заблаговременно позвонила Таня, видя, к чему идет разговор.

— Здравствуйте, — он подошел к ним.

— Вы тут главный? — он тут же переключил свое внимание на мужчину в белом халате.

— Я — заведующий отделением, Хромов Иван Николаевич, — как и было положено, представился хирург.

— Ваши врачи убили мою жену!

— Подождите… Ну, с чего такие выводы? Вас зовут…

— Ярослав Юрьевич, — ответил мужчина.

— Ярослав Юрьевич, не нужно кричать. Пойдемте ко мне в кабинет, там поговорим. И Александра Алексеевна пойдет вместе с нами, и объяснит всю ситуацию, — он посмотрел на Сашу, и та кивнула, направляясь в кабинет, вместе с мужчинами.

— Иван Николаевич, она поступила к нам в критическом состоянии. Закрытая ЧМТ, множественные внутренние травмы, массивное кровотечение. Плюс ко всему, у нее был большой срок. Было диффузное кровотечение, разрыв селезенки. У нее не было шансов, а у ребенка они были. Я полностью отдавала отчет своим действиям, — закончила свое объяснение Покровская. Объяснение гинеколога было адресовано Хромову, поскольку муж пациентки все равно понять этого не смог бы. Но сами слова, которые произносила хирург, его пугали. Иван Николаевич кивнул.

— Нет, Вы просто выбрали ребенка, а нее её. Если бы Вы выбрали её, она была бы жива! Я вас засужу всех, — она указал на Хромова и Покровскую. — Недоврачи!

========== Глава 20 ==========

Был конец марта: на улице начинало немного теплеть, у людей поднялось настроение, стало приятнее находиться на улице. Дети начинали активно кататься на велосипедах, роликах и самокатах. Кто-то прогуливался по улице, а кто-то, сидел в кабинете и работал… Последнее, касалось Павловой и Хромова, которые безвылазно находились в кабинете Ирины Алексеевны уже два часа, сверяя правильность документов, проверяя наличие подписей, росписей, отчетов и всех тех формальностей, к которым так любит придираться проверка.

— Иван Николаевич, еще немного, и я кого-нибудь убью этой самой папкой, — выразительно сказала Павлова, стуча ручкой по толстой папке, лежащей на краю стола. Мужчина лишь усмехнулся, наблюдая за начальницей. — Например, Фаину… — Уже тише добавила Павлова.

— Ирина Алексеевна, миленькая, оно Вам нужно? — посмеялся хирург. Он, конечно, тоже недолюбливал Фаину, но, в силу своего характера, относился к ней несколько лояльнее, чем коллеги. — Вы её убьете, Вас посадят, а мы потом будем Вас из СИЗО вызволять, всем нашим дружным коллективом.

— Ладно, убедили, — сдалась она, поднимая руки. — Завтра день сумасшедший… Опять проверка. Спасибо Зименской — предупредила нас.

— Это да… — согласился Хромов.

— Это хорошо, что обошлась вся эта история с Покровской. Кстати, как Вы его убедили?

— Да никак. Долго и упорно ему все объяснял, пока до него не дошло, что дело он не выиграет, — ответил мужчина, просматривая документы. Павлова одобрительно кивнула.

— И еще, Вы себе зама нашли? — Она вспомнила о нехватке сотрудников в отделении.

— Да, я Алексеевой Вике предложил. Она ординатором моим была, когда я еще в шестьдесят седьмой работал. Приличный хирург. И еще, у нас новый ординатор — Светлова Мирослава. Обе должны в четверг прибыть, — доложил ей Иван Николаевич.

— Ох уж эти ординаторы… Надеюсь, у нее нет пистолета, — сказала Павлова, но тут же осеклась, посмотрев на Хромова. Вряд ли ему приятно вспоминать ту историю. — Ой…

— А мы, Ирина Алексеевна, теперь их будем при входе проверять, — он поддержал шутку Ирины и женщина улыбнулась. Иван Николаевич посмотрел на Павлову. Он временами поражался тому, насколько многогранной была эта женщина. С одной стороны, она строгий начальник, с другой — добрый и понимающий человек. Мужчина вспомнил, как она говорила с ним, после смерти Гриши. Она не жалела его, а наоборот, пригрозила, попыталась растормошить. Ирина Алексеевна не кричала на него, не объявила выговор, не выгнала с работы. Хотя, она, несомненно, имела на это право. Она прекрасно понимала, что Хромов просто выгораживал мальчишку, который стрелял в своего отца. Понимала, но не вмешивалась, потому что знала, что он разберется. Иван Николаевич её уважал. И у самой Ирины Алексеевны, Хромов вызывал уважение — и как специалист, и как человек. Она отметила про себя, что он — фактически единственный сотрудник, с которым у нее не было каких-либо конфликтов, и — единственный человек, который может над ней подшутить, сказав, что у них в отделении бывают ситуации и похуже, чем сбежавший в нейрохирургии пациент.

— Знаете, тут уже всех пора при входе проверять… — ухмыльнулась женщина. — Вы, кстати, куда Нину дели?

— Как куда? В декрет отправил. С боем, правда, но отправил, — Иван Николаевич улыбнулся, вспоминая, с каким возмущением Нина восприняла эту новость. — Ей рожать не сегодня, так завтра.

— Да, пора мне привыкать, что теперь я все узнаю вторая, — Ирина Алексеевна усмехнулась. У мужчины в кармане зазвонил мобильный телефон.

— Да, Тань? — он внимательно слушал медсестру. — Да, я возьму. — После короткого ответа, он сбросил вызов. — Ирина Алексеевна, я пойду? Там девушку везут, выпрыгнула из окна, с четвертого этажа. Обострение у них весеннее, что ли…

— Видимо… Хорошо, до завтра, тогда.

— До завтра.

— Это пафосно, это дорого, это подозрительно, у этого отзывы плохие… — Саша прокручивала пальцем колесико мышки, изучая рестораны. Она весь вечер сидела за ноутбуком и выбирала ресторан, который бы понравился и ей, и Косте. Лазарев улыбался, наблюдая за тем, как ответственно Саша подошла к подготовке к мероприятию.

— Саш, хватит уже… Ты колесико сломаешь, без мышки останемся, — он подошел к ней сзади,

обнимая за плечи, и целую в шею.

— Костя, щекотно же, — поежилась она.

— Щекотно, — передразнил он Покровскую, присаживаясь на стул. — Мы, кстати, что надевать-то будем?

— Ну… ты же меня поймешь, если я не захочу надевать на себя белое платье? — она с надеждой посмотрела на мужчину, хотя, заранее знала, что тот её поймет, и согласится.