Я пытаюсь вставить хоть слово:

– Но он же учит Веру!

Тетушка закатывает глаза.

– Младшая Бельская – не от мира сего. Недавно заявила, что замуж вовсе не пойдет. Чего с нее взять? Да и зачем тебе всякие премудрости? Молодой барышне науки ни к чему – это удел мужчин. А тебе нарядами интересоваться нужно, рукодельем всяким.

Разговор сам поворачивает в нужную сторону.

– Да как же я могу нарядами интересоваться, когда у меня ни одного приличного платья нет? – вопрошаю я. – Неловко даже в люди выйти.

Тетушкины губы вытягиваются в струнку.

– Да перед кем тут красоваться, Наташенька? А и взять хоть ту же Бельскую – ее хоть во что наряди, всё равно лучше не станет.

Говорить про Веру в таком уничижительном тоне мне не хочется, и я возвращаюсь к нарядам.

– Не скажите, тетушка! Думаю, папеньке сильно бы не понравилось, если бы он узнал, что его дочь в штопаных платьях на званых ужинах бывает. И позвольте полюбопытствовать, а не положены ли мне какие деньги на карманные расходы? На всякие там шляпки да украшения. Ни за что не поверю, что папенька об этом не подумал.

Я говорю наугад, но, похоже, попадаю в цель. Тетушкины плечи опускаются, и вся она словно скукоживается и уже не выглядит так величаво, как полчаса назад.

– И охота тебе, Наташенька, денежными вопросами голову забивать? Опекун для того и есть, чтобы тебе, голубушка, ни о чем беспокоиться не нужно было. А коли шляпку какую хочешь или сережки, так скажи – я куплю.

– Премного благодарна за заботу, тетушка, – сладко улыбаюсь я, – только мне всё равно хозяйственным делам обучаться нужно. Вот исполнится мне двадцать один год, опекунство ваше окончится, уедете вы к себе в деревню, а мне тут как-то управляться надо будет.

Лицо Татьяны Андреевны становится совсем серым. Похоже, перспектива возврата в свою деревню ее не радует. Зато в ней сразу просыпается желание пойти мне на уступки.

– Может, ты и права, Наташенька! Ладно уж, занимайтесь с Софьюшкой языками. И книжки у Бельских возьми. Чего же не взять, если дают? И по магазинам на следующей неделе проедемся, обновим гардероб. Только ты как хочешь, а в столицу я тебя пока не пущу. У тебя ни папеньки, ни дядюшки нет, чтобы, в случае чего, за тебя заступиться, а там народ недобрый.

Тут мы с ней солидарны. Я и сама в Питер не хочу. Хотя, конечно, любопытно посмотреть на него в нынешнее время. Там, должно быть, всё совсем по-другому. И дворцы там – именно дворцы, а не музеи. И нет, наверно, никаких разводных мостов. А Невский, Невский есть? Ах, как же плохо я знаю историю родного города!

Но удовлетворять сейчас это любопытство не стоит. Захар Кузьмич прав – там могут найтись совсем другие женихи, высокого полета, которым даже тетушка отказать не посмеет. Я представляю рядом с собой пузатого вельможу с толстыми губами и содрогаюсь.

Нет уж, лучше посидеть в глуши!

Свое обещание тетушка исполняет, и вот мы втроем уже сидим в модном магазине-ателье мадам Жоржетты (хотя, наверняка, она вовсе не Жоржетта, а вполне себе русская женщина, всего лишь старательно имитирующая акцент). Моя кузина от счастья не может сдержать слёз. Похоже, в таких местах она бывала не часто. Мы примеряем несколько платьев и шляпок, и каждый раз мадам и ее помощницы восхищенно всплескивают руками. Дескать, ах, и это вам к лицу!

Но с тетушкой особо не пошикуешь. Я останавливаю свой выбор на двух платьях – бежевом муслиновом летнем и более теплом строгого синего цвета. К бежевому находится и подходящая шляпка.

Всю обратную дорогу Софи щебечет без умолку: благодарит Татьяну Андреевну, хвалит вкус мадам Жоржетты и прикидывает, когда у Бельских будет прием.

Когда мы прибываем, в поместье тоже начинается суета – все эти коробки с платьями и шляпками требуется разнести по комнатам.

Захар Кузьмич, доставляя покупки в мою спальню, одобрительно хмыкает.

– И как это вам, Наталья Кирилловна, удалось Татьяну Андреевну уговорить так расщедриться?

Я довольно улыбаюсь:

– Ничего, вот увидишь, она еще и книги в Петербурге заказывать будет.

Он тоже улыбается:

– Узнаю нрав Кирилла Александровича – того все тоже завсегда слушались.

Я забираюсь на кровать с ногами (наверно, это неприлично, но ни тетушки, ни Софи, которые могли бы сделать мне замечание, рядом нет) и прошу:

– Захар Кузьмич, расскажите мне про папу.

– Ох, Наталья Кирилловна, про него так просто и не расскажешь! Я-то его с малых лет знал.

Он рассказывает, а я будто вижу сначала маленького мальчика, потом – юношу и, наконец, мужчину с военной выправкой. У него с детства были сильные магические способности, и воспитывался он в особом лицее, куда принимали мальчиков из семей потомственных чародеев.

– А как они проявляются, эти способности? – прерываю я Кузьмича.

Он смотрит на меня с разочарованием, и мне становится обидно. Он что, ожидал, что я тоже сразу стану магом? Да я вообще о магии только из книжек знаю. И из фильма про Гарри Поттера.

Он вздыхает:

– Учиться вам надо, Наталья Кирилловна.

Я сразу ухватываюсь за эту идею:

– А что, есть такой же лицей для девочек?

Кажется, на сей раз он принимает меня за сумасшедшую.

– Лицей для девочек? – машет он руками. – Да что вы такое говорите? Мыслимое ли дело? Нет, вам дома учиться надо. Только я вам, Наталья Кирилловна, в этом не помощник. Разве что книжки на чердаке найду, которые от батюшки вашего остались. Может, что полезное там прочитаете. Только вы Татьяне Андреевне ничего не рассказывайте, она это не одобрит.

– Не одобрит? – удивляюсь я. – Она, что же, и папины занятия не одобряла?

Кузьмич хмыкает, а когда отвечает, в голосе его звучит гордость:

– Попробовала бы она занятия его сиятельства не одобрять. Ваш батюшка был в числе доверенных лиц императора Александра Павловича. Главный маг Российской империи!

– Главный маг? – переспрашиваю я. Кажется, дядя Никита рассказывал что-то такое, но я тогда слушала не очень внимательно.

Кузьмич снова вздыхает:

– Вам бы, Наталья Кирилловна, с кем поумнее меня об этом поговорить. Я про дела Кирилла Александровича знал мало. Он всё в себе держал, такой уж был человек. Потому царь-батюшка ему и доверял беспредельно.

– Как же, доверял, – возражаю я. – если посчитал его предателем?

Старик поджимает губы:

– А это уж не нашего ума дело, Наталья Кирилловна. Человека оболгать недолго.

Он так расстроен, что я решаю оставить эту тему в покое.

– А скажите, Захар Кузьмич, кто же меня магии на дому учить станет, если тетушка против таких занятий? И разве здесь, в провинции, есть маги?

Он кивает:

– Есть, Наталья Кирилловна! Правда, я только двоих знаю, и один из них – Александр Денисович Бельский. С ним бы вам поговорить! Он когда-то другом его сиятельства был, хорошую должность при дворе занимал. А как Кирилл Александрович погиб, он в провинцию-то и уехал.

Ну, что же, нужно ехать к Бельским! Хотя бы за романами, которые они предлагали. Вот только как быть с Соней? При ней серьезный разговор не заведешь.

Но утром этот вопрос решается на удивление легко. За завтраком кузина кашляет, и тетушка категорически запрещает ей выходить из дома.

К Бельским я еду одна. Татьяна Андреевна всем своим видом выражает недовольство, но я чмокаю ее в щеку и сажусь в бричку.

Семейство Бельских принимает меня с такой сердечной теплотой, что мне даже неловко становится, что я приехала к ним по делам.

Мы пьем чай со вкусной выпечкой, а потом Верочка ведет меня к себе в комнату.

– Ах, Наташа, как я рада, что Татьяна Андреевна разрешила вам с Софи брать уроки музыки и танцев. Меня всегда удивляло, почему ты к этому так равнодушна? Я знаю, что ваш прежний учитель говорил, что у тебя есть музыкальные способности.

И хотя похвала относится не ко мне, а к другой Наташе, чуть краснею. Я умею играть на фортепиано – не зря же несколько лет выходила в музыкальную школу.