Как позже выяснилось, в одну из ночей он, переодевшись в крестьянское платье, на лодке переплыл подтопленный участок предместья и, по всей видимости, скрылся за прусским кордоном. Разгневанный Миних обвинил в этом магистрат и никаких уверений не желал слышать. Фельдмаршал кое-как успокоился лишь после клятвенного заявления маркиза де Монти, что горожане здесь ни при чём. Завершённые было переговоры продолжились, но этот побег обошёлся магистрату в ещё один миллион рублей и выдачу военнопленниками всех чужестранных офицеров.

После того как возникшие затруднения были устранены и магистрат согласился на всё, у городских ворот был поставлен российский караул. Войска, находившиеся в городе, тотчас разоружили, а маркиза де Монти арестовали и вместе с примасом Потоцким выслали в Эльбинг. Польским знатным особам пока позволили остаться в городе. Дальнейшие решения должен был принимать король Август, прибытие которого ожидалось. Что касалось контрибуции, то до выплаты всей суммы устье Вислы решили закрыть, заняв саксонскими войсками.

По окончании всех дел в Данциге Миних озаботился судьбой отряда де ла Мота, ожидавшего отправки. Фельдмаршал переправился на остров, принял полагающиеся ему почести в виде получения знамён и дал приказ посадить французов на суда. Вот только отправились они не в Копенгаген, куда хотели попасть, а в Кронштадт, где среди пленников стали искать «мастеровых людей», а де ла Мота и его офицеров повезли в Петербург на встречу с государыней, после которой они все были удивлены великолепием и учтивостью русского двора.

Государыня Анна Иоанновна через щёлку в полуприкрытых ставнях с улыбкой смотрела на конный двор. Там её сердечный друг Эрнст Бирон громогласно, не стесняясь в выражениях, почём зря костерил отчего-то замешкавшегося конюха. Однако, как оказалось, граф бесновался напрасно. Просто любимый жеребец Бирона при выводе из стойла заартачился, и конюху пришлось долго успокаивать норовистую лошадь. Зато, когда, едва только оказавшись на дворе, конь поприветствовал хозяина радостным ржанием, Бирон тут же расцвёл и самолично принял у конюха недоуздок.

– Как есть лошадник, – довольно усмехнулась государыня, несколько больше раздвигая ставни.

В этот момент дверь скрипнула, и Анна Иоанновна обернулась на звук. Возникшая на пороге фрейлина сделала книксен.

– Миних здесь. С графом говорить желает.

– Добро. – Государыня сдержанно кивнула, но, поскольку такой визит казался довольно странным, улыбка с её губ исчезла.

Бурхард Миних был взят на службу ещё императором Петром Алексеевичем, и, как хорошо понимала Анна Иоанновна, сей немец оказался весьма полезным. До переезда в Россию он служил под знамёнами герцога Мальборо и принца Евгения Савойского, а Петром был приглашен как ценный инженер и опытный артиллерист. Позже он стал управлять Военной коллегией, и Анна Иоанновна прислушивалась к его советам, а теперь фельдмаршал весьма успешно действовал в Польше.

Заметив, что доверенная фрейлина, ожидая её ответа, всё ещё мнётся у двери, Анна Иоанновна вздохнула.

– Ладно, идём. – И перестав коситься на конный двор, она в сопровождении почтительно семенившей следом фрейлины вышла из комнаты.

Дойдя до малой гостиной, где ожидал Миних, Анна Иоанновна кивком отпустила фрейлину и, сама открыв двери, вошла. Хоромы графа – в общем-то небольшое строение на подклети, выстроенное им у конного двора, или, как их не без юмора называла про себя Анна Иоанновна, дом при конюшне, где Бирон наособь занимался только лошадьми, – долженствовали напоминать Митаву, и потому стрельчатые окна малой гостиной были забраны мелким свинцовым переплётом с множеством цветных стёклышек, создавая даже в сероватый петербургский денёк некую иллюзию солнечного света.

Завидев вошедшую государыню, которую он никак не ожидал здесь встретить, стоявший возле окна Миних несколько растерянно поклонился.

– Ну, чего пришёл? – опускаясь в гамбургское кресло, спросила Анна Иоанновна и пристально посмотрела на фельдмаршала.

Грубоватое лицо Миниха с резкими мужицкими чертами явно не располагало к амурному политесу, но внушало должное уважение. Анне Иоанновне было известно, что фельдмаршал весьма недолюбливает герцога, и в силу этого относилась к Миниху соответственно. Однако она хорошо знала, что фельдмаршал умён, и отлично понимала, что при всяком деле толковый человек просто необходим.

Миних сумел справиться с удивлением и, сделав паузу, ответил:

– Пришёл засвидетельствовать почтение его светлости.

Анна Иоанновна знала про размолвку Миниха с Бироном, который сильно опасался, что фельдмаршал «войдёт при дворе в силу», однако, будучи неглупой женщиной, она этого не показывала. Конечно, Бирон – это Бирон, тут другого мнения быть не могло, но и Миних – это Миних. Достаточно вспомнить, что недавно возвратившийся из Польши фельдмаршал лихо взял Данциг, выставил за пределы Речи Посполитой неугодного Станислава и вдобавок сунувшимся было к городу французам показал, где раки зимуют. Нет, как главнокомандующий на сегодня Миних незаменим, поскольку (это Анна Иоанновна хорошо понимала) в ближайшее время войны не избежать.

Для порядка выждав довольно долго, государыня наконец-то благосклонно улыбнулась фельдмаршалу.

– А скажи мне, граф, что ты про Литву думаешь?

Миних понял, что речь идёт о недавней попытке взять под царскую руку часть Русско-Литовского княжества, и, заметно напрягшись, ответил:

– В Литве, государыня, не все нас поддерживают. Полагаю, коли там утвердился король Август, пока того достаточно. На западном рубеже тихо будет.

– Ну, раз ты так полагаешь, скажу… – Анна Иоанновна было умолкла, но затем, немного помолчав, продолжила: – Ты знаешь, фельдмаршал, что наш враг исконный – султан турецкий – воюет сейчас с Персией?

Поняв, что вопрос задан далеко неспроста, Миних важно кивнул, и тогда Анна Иоанновна высказалась прямо:

– Ещё ведомо нам, что он позвал себе на подмогу хана крымского… Так я вот думаю, что ты мне на это скажешь?

– Момент удобный, – сразу смекнув, о чём речь, ответил фельдмаршал.

Как весьма опытный военачальник, Миних прекрасно понимал: для того чтобы обезопасить южные рубежи России, перво-наперво надо сокрушить Крымское ханство. И фельдмаршал, ещё раз пораскинув мозгами, высказался без обиняков:

– Раз, матушка, для нас в Польше всё сложилось благоприятно, самое время так прижать хана, чтоб он за Перекоп и носа высунуть не смел.

– Оно, конечно, весьма желательно, только позволит ли то нам султан турецкий? – высказала сомнение императрица.

– Ежели, матушка, султан у хана сикурсу просит – значит, дела у него идут туго. Опять же и хан, если мы подойдём к Крыму, от Бахчисарая далековато будет.

– Пожалуй не поспеть с этим, – вздохнула Анна Иоанновна. – Это ж сколько времени собираться надо.

– Так, матушка, мы же ещё при государе Петре Алексеевиче к войне с турками готовились, – сообщил Миних и пояснил: – В арсеналах и магазинах засечной линии всё надобное ещё тогда собрано было. А в самом Воронеже вообще главные склады.

– И провиант? – быстро спросила государыня.

– И провиант, – подтвердил Миних.

– Ну, если так… – Анна Иоанновна задумалась, а потом как-то искоса глянула на Миниха. – А ведь для войны, фельдмаршал, повод надобен…

– Так и он уже есть, – тут же заверил государыню Миних. – Хан без всякого дозволу через наши земли шёл.

Анна Иоанновна поняла: Миних прав, но говорить об этом поостереглась и предпочла уйти от прямого ответа, делано вздохнув. И тут фельдмаршал, решив, что момент удобный, высказал сокровенное:

– Наши конники, матушка, пока ещё на татарский манер ездить ладят, а у кирасир и посадка не та, и в атаку они купно идут, чтоб единым ударом любого неприятеля в расстройство привесть.

– Это к чему ты ведёшь? – не поняла государыня.

– Без кавалерийских офицеров нельзя, – покачал головой Миних и, подумав, добавил: – Ещё я графа Бирона просить хотел нужных лошадей купить поспособствовать. Кирасирам крепкие кони требуются.