— Верно, нельзя тебя было вызволять из темницы… — чуть ли не прошептала Мария, смахнув с лица рыжую прядь волос и изогнув в ненависти губы. — Жалкий и ничтожный убийца, которому гнить и гнить без лица в темнице Безымянного целую вечность… я выручала тебя! Выручала не раз! А ты?! Что ты сделал?! Да ничего… ничего ты не сделал! И сейчас не сделаешь, а оставишь тут, когда сам найдёшь выход! Как же я ошибалась в тебе… ошибалась всё время.
В уголках её глаз показались прозрачные слёзы, что одна за другой стекали по бледному лицу, падая на тонкие, испещрённые порезами руки и умывая их. Она отступала, отступала назад, словно видя перед собой монстра, но никак не человека.
— Я не собирался… не собирался оставлять тебе здесь! — не выдержав, вдруг закричал Виктор, заставив девушку так и замереть, стеклянными глазами смотря за его плечо.
— Да неужели, Вик? — послышался позади приторный голос. — Ты не собирался спастись сам?
Он обернулся, разрезав лезвием топора воздух, что замер точно в сантиметре у шеи прекрасной особы, чья красота разгоняла обитающую тут тьму, делая коридор чуть светлее, чем он есть на самом деле.
— Ты? — так и замерев от неожиданности одними губами произнёс парень, смотря на Призрачную королеву перед собой. Её рубиновые глаза, её рыжие вихри волос, её изогнувшиеся в нахальной усмешке губы, даже голос…
Обернувшись и вновь взглянув на Марию, что неуверенно сжимала в руках подол неровно отрезанного платья, он устремил взгляд на королеву перед собой, на чьём лице царствовала маска победителя.
— А ты как думал, дорогой? — отведя от себя опасно блестящее лезвие негромко произнесла она, шагнув вперёд и зашелестев изумрудной тканью с золотой каймой и большим алым ремнём на поясе, опоясывающим тонкую гибкую талию. — Порой, не заглянув глубже, не узнаешь правды… так что решай: спасаешь меня, или же… — она обернулась, легко поведя рукой и устремив свой хитрый взгляд на обрывающийся коридор, за которым виднелся далёкий горизонт с многочисленными звёздами. — Или же вновь обретаешь свободу, к которой так стремился… только подумай, сколько времени ты мечтал об этом! Мечтал вновь стать свободным, без этого тёмного дара, без забот и старых тревог… и неужели ты откажешься от этого, Вик? Откажешься от всего предложенного и пойдёшь за той, кому даже не смеешь доверять?
Его блёклый взгляд прошёлся по недрогнувшему лицу Призрачной королевы, чьи длинные белые пальцы сжимали его плечи. Но в них не было того тепла, они не отдавали частичку огня. Они несли лишь пустоту и вечный холод, к которому он так привык, и который так же ненавидел.
— Виктор? — вновь неуверенно позвала лже-Мария, смотря, как он делает незаметный шаг в сторону выхода, заставив Призрачную королеву с довольной улыбкой отстраниться назад, кинув надменный взгляд на своего жалкого и такого неказистого двойника. — Ты и вправду оставишь меня тут? в этом лабиринте? И уйдёшь? Но как же наш договор?.. или тебе и вправду плевать как на него, так и на меня?
До порога оставался какой-то шаг. Сделав его, лабиринт Костей оказался бы позади, как и всё то, чего он натерпелся. Позади останется всё, и вряд ли он будет вспоминать об этом похождении спустя долгие годы, сидя у камина и любуясь огнём. Вряд ли…
— Вы ведь иллюзии, — смотря на далёкий горизонт и не смея оторвать взгляда от многочисленных звёзд прошептал Виктор. — Здесь нет Марии, она бы не пошла сюда… покинув этот лабиринт я уничтожу его, и вернусь обратно, разве не так всё должно быть? Так зачем вы путаете меня?
Выдохнув спёртый в груди воздух, белым облаком сорвавшийся с губ, он взглянул на пустой коридор со всё теми же костяными стенами и постепенно тлеющим туманом, опасливо отступающим назад перед неравным противником. Верно, лишь иллюзия, что пытается запутать, задурманить его разум, отвлечь от главной цели и заставить сойти с намеченного пути.
Вновь взглянув на горизонт, Виктор неуверенно подался вперёд, уже чувствуя на лице такой долгожданный прохладный воздух сочной травы, ручья неподалёку, и вереска, заполняющего холм, на котором возвышался старинный лабиринт. Вот она, свобода. Он смог найти выход из этого лабиринта, смог пройти его до конца, смог сделать это сам…
Позади раздался стук, словно что-то глухо ударило по камням, и тишину прервало дикое ржание рассерженного и одновременно испуганного коня. Вздрогнув от неожиданности и отступив назад, Виктор резко обернулся, уловив в нём нечто знакомое.
— Дракар? — чуть ли не прошептал Виктор, недоумённо качнув головой и шагнув навстречу дикому ржанию, лишь сильнее сжимая в руке чёрствую ручку топора.
Туман под ногами опасливо подёрнулся, тут же заструившись меж костей стен, словно специально перегораживая дорогу, мешая разглядеть хоть что-то сквозь него, но Виктору и не надо было видеть. Он чувствовал, слышал, идя на это дикое ржание, порой разгоняя туман онемевшей от напряжения рукой, почти бесшумно ступая оледеневшими стопами по чёрной неровной земле, чувствуя, как мелкие камешки незаметно подпрыгивают меж пальцев, стоило ему только сделать правильный шаг в сторону коня.
— Дракар! — когда ржание стихло всё же нерешительно позвал он, остановившись и вслушиваясь в эту тишину, что спустя миг прорезал глухой удар копыт по чему-то сухому, с треском расколовшемуся. Со стен посыпалась мелкая крошка и, больше не медля ни мгновенья, Виктор бросился вперёд, чуть ли не выпрыгнув из тумана и замерев.
Это и вправду был Дракар, настоящий, а не жалкая попытка лабиринта воссоздать его, что ещё пытался сопротивляться так и лезущим из-под земли чёрным змеистым корням. Они оплетали его копыта, тянулись к шее и пытались похоронить под чёрствой землёй, даже не смотря на то, что конь с противным треском рвал их, пытаясь высвободиться и метал безумные взгляды по сторонам, пока не заметил Виктора. Даже встав на дыбы и разорвав путы на шее, Дракар мотнул головой, со всей силы вдарив копытами по показавшемуся из земли корню. И только когда этот глухой удар, словно прошибившая насквозь стрела, долетел до Виктора, он очнулся от секундного забвения, ринувшись вперёд и, схватив двумя руками топор, со всей силы рубанул по корням. Те, тут же скукожившись, сжали неприятно захрустевшие копыта коня, повалив того на землю и тут же начав оплетать его мощную шею, сдавливая седло на спине и заставляя что-то негромко позвякивать в сумке, пока та с треском не разорвалась. Тихо звякая и блистая стеклом на землю вывалились небольшие монетки, какая-то склянка с чёрной жидкостью, старые мятые конверты и подкатившийся к ногам Виктора белый череп ворона.
— Что за… — даже отступив от неожиданности прошептал парень, тут же срубив подкравшийся к его ногам корень, рассыпавшийся пеплом на земле.
Схватив холодными пальцам череп и вглядевшись в его чёрные глазницы, он метнул взгляд на уже полностью оплетённого корнями Дракара, что и мог только издавать тихое, утробное ржание, скидывая с головы тёмный плющ и выдыхая белый пар из ноздрей.
Сжав в руке череп, прошедший трещинами, Виктор всё же откинул в его сторону, успев заметить, как тот вспыхнул серебром, прежде чем с каким-то странным треском, эхом раздавшимся в ушах, расколоться. На миг всё заволокла белая ослепительная пелена, заставив зажмурить вспыхнувшие от неожиданности золотом глаза, чувствуя, как всё внутри даже вздрагивает, прежде чем оборваться в неизвестность. Словно тяжёлый камень, всё это время хранившийся в душе, пропал так же неожиданно, как и весь мир. Вот только камень больше не вернётся, а мир постепенно возвращался, обретая очертания костяных стен, бездонного ночного неба с льющимся откуда-то белым светом над головой, и тихим стуком копыт.
Всё же отведя руку от глаз, Виктор зажмурился, прежде чем взглянуть на рассыпавшийся под ногами серый пепел, всё ещё кружившийся в воздухе под крыльями призрачного, почти что невидимого создания. Это был ворон. Ворон, словно сшитый из звёзд и ночи, расправившийся свои большие крылья с длинными тонкими пёрышками, разгоняющий прах корней, прежде чем сложить их и стрелой ринуться к Виктору, пронзив его грудь и заставив даже упасть на землю, слепо смотря на чёрное всепоглощающее небо и чувствовать, как внутри приживается что-то прохладное, колкое, но при этом способное защитить своего носителя от любой опасности. Странное чувство, словно все тревоги вмиг ушли куда-то далеко-далеко, а вместо них появились те забытые чувства, которые он мог лишь помнить после плена Безымянного…
