— Я знаю, что ты меня слышишь… меня зовут Мария, и я внучка Виктории Грардер, — почти одними губами произнесла она, заметив, как при имени бабушки пленник еле заметно дрогнул, — я попала сюда из-за того, что она завещала мне этот мир… и я могу тебя освободить, и дать лицо. Но взамен ты должен помочь мне… в одном деле. Если согласен хотя бы попытаться довериться мне, то я освобождаю тебя, и ты выполняешь мою просьбу. В противном случае будешь гнить тут до конца миров, и второй такой возможности и тебя вряд будет. Ну так что?
Он молчал, даже не двигался, и девушка успела испугаться, что он её просто не расслышал, и что вновь придётся повторять всё сказанное ему, с ещё большим шансом того, что это услышит женщина. Но вот пленник вздрогнул и всё же качнул головой в знак согласия, ещё сильнее скрыв лицо за спутанными грязными патлами светлых волос. Довольно усмехнувшись, девушка преподнесла платок к его лицу и осторожно провела им по виску, с удивлением отметив, что на этом месте проявилась частичка брови, словно она стирает маску, что была накинута лишь на время. А может, это и есть маска? Тогда это объясняет, почему пленников приковывают к стене — что бы они ненароком не «стёрли» её со своего лица.
Оглянувшись, Мария вытащила перочинный ножичек и, осторожно поднеся его к замку на наручнике, с тихим треском просунула внутрь, надавив двумя руками и заставив что-то брякнуть и, прежде чем рука пленника беспечно повисла, сжала её в наручнике, прислушиваясь к посторонним звукам. Но, кажется, Медея ничего не услышала, либо же восприняла это как нечто обыденное.
— Так, слушай, — вновь зашептала та, лихорадочно додумывая возникший ещё при разговоре с королём план, — сейчас я освобожу тебя, ты же не подавай этому вида, и сам вернёшь себе лицо, тряпки тут есть… завтра тебя поведут на охоту, там и встретимся. И не смей помереть раньше положенного. Надеюсь, всё ясно…
Подковырнув замок на шее, что с тихим лязгом раскрылся, девушка осторожно вынула из перочинного ножичка миниатюрную отвёртку, что тут же отдала пленнику, неуверенно сжавшем её ослабевшими пальцами свободной руки, и только после отстранилась, перешагнув через низкий порог и с лязгом захлопнув за собой решётку. Стоявшая у чугунной чаши с догорающими углями Медея перевела на неё свой безразличный взгляд, вновь передёрнув плечом словно от отвращения и поведя в сторону выходу. Кинув напоследок взгляд в сторону пленника, что уже откручивал второй наручник, Мария перевела дыхание, зачесав назад вьющиеся волосы и невольно сжав их пальцами. Лишь бы всё обошлось…
Они молча дошли до холодной и пустынной башни с тёмной комнатой и уже давно потухшим камином. И лишь сев на неудобную жёсткую кровать девушка вдруг с каким-то странным потаённым ужасом осознала, что специально оттягивала этот момент, замедляя шаг и спотыкаясь на лестнице, заставляя спутницу лишь возносить глаза к потолку и беззвучно молиться всем принятым тут богам. И вот сейчас всё же настал этот роковой миг, когда у неё больше не будет лица…
— Встань у зеркала, — прохладно скомандовала женщина, заполняя небольшую чёрную чашу холодной водой.
Подчинившись, Мария нерешительно подошла к пугающему зеркалу, откуда выползли такие жуткие руки, буквально преследующие её везде, вздрогнув, когда сзади неё выплыла женская фигура, а ледяные пальцы, схватившие за подбородок, подняли голову вверх. Вынув из складок пышного платья чёрный кинжал и окунув его конец в воду с алыми разводами, Медея аккуратно провела им вдоль шеи вздрогнувшей гостьи, смотря, как её собственная кровь расползается по бледной кожи, впитываясь и чернее, заставляя ту морщиться от постепенно нарастающей боли.
— Подожди… будет больнее… — прошептала она ей на ухо, и заострённый кончик кинжала упёрся в висок, пустив немного бордовой крови, скатившейся по подбородку прямо на её бледные пальцы, что она всё же разжала, небрежно отряхнув. Капля, сверкнув в воздухе, упала на стекло зеркала, заставив то как-то странно вздрогнуть и вдруг пойти рябью. Женщина даже замерла от неожиданности, смотря, как их силуэты начинают растворяться в плотном тумане, обагрившимся, когда кровь пропала со стекла. Чужие, нечеловеческие и слишком страшные тени начали являться по ту сторону, протягивая к ним свои длинные руки, усеянные заострёнными когтями, в надежде пробить ставшее резиновым стекло, тянувшееся из стороны в сторону.
Невольно отпрянув, когда одна из таких рук схватила воздух перед самым носом, Мария оттолкнула от себя остолбеневшую женщину, успевшую уже замахнуться кинжалом, срезавшим с неё пару прядок. Коснувшись не на шутку горящего адским огнём шрама на шее, девушка скривила губы и, прежде чем Медея вновь занесла свой кинжал, со всех сил толкнула её плечом прямо в сторону зеркала. Руки, учуяв приближающуюся добычу, схватили её за плечи и жёсткую ткань мёртвой хваткой, потянув за волосы к стеклу и заставив закричать. Прикрыв уши ладонями, Мария смотрела, как женщина всё сильнее и сильнее погружается в стекло, всё ещё пытаясь вырваться и отбиваясь своим кинжалом, но руки дотянулись и до её прекрасного личика, оставив чёрные выженные следы от когтей, от которых тут же прошлись многочисленные трещины. Возопив ещё раз от парализовавшего всё тело ужаса, да так, что стекло покрылось трещинами, она окончательно скрылась в зеркале, заставив то со звоном расколоться и осыпаться под ноги девушки, с тихим стуком выронившей перочинный ножик. Холодная испарина проступила на лбу, заставив сердце ещё сильнее колотиться об грудную клетку, прежде чем замолкнуть.
Отступив назад и запнувшись, Мария молча упала на спину, ещё долго смотря на разбитые осколки у старинного овального зеркала, видя перед глазами охватившее неподдельный ужас лицо Медеи, трескавшееся и рассыпающееся на части совсем как это стекло… то, что было по ту сторону зеркала пришло явно не за женщиной. И это уже было в третий раз. Третий раз, как она избежала этих дьявольских рук…
— Всё же пора завязывать вспоминать чёрта, — наконец, звенящим от напряжения шёпотом, поклялась она, осторожно достав из осколков свой перочинный ножичек, а заодно и кинжал Медеи, что, видимо, выронила его в последние секунды.
Аккуратно взяв один из осколков зеркала, Мария всмотрелась в него, разглядывая на шее неровную чёрную полосу, что начинала постепенно меркнуть, пока и вовсе не исчезла из виду, оставив лишь неприятное воспоминание о своём существовании.
Глава 8. Там, где мы, времени не существует
Рассвет здесь зарождался совсем никак привыкла наблюдать в своём реальном мире Мария, порой заставая его рано утром из окон съёмной квартиры с чашкой чая в руке и пледом. Нет, тут он был настолько завораживающим, что заставлял неотрывно смотреть на сразу две зарождающиеся зари, проявляющиеся друг напротив друга золотистой неровной кромкой, которую ещё пытался поглотить туман. И только после долгих минут выжидания, когда небо начало окрашиваться ярким лазуритом, показались два диска солнца, смотрящие друг на друга и постепенно взбирающиеся наверх, дабы обменяться местами и вновь скрыться во мраке. Вчера девушка даже и не предала этому значение, а сейчас как зачарованная стояла и смотрела на постепенно тухнущие искорки звёзд и словно бордовый от крови туман, распростёршийся далеко внизу.
Качнув головой и переведя спёршееся в груди дыхание, Мария стянула волосы на затылке в плотную толстую косу, поправив слишком широкие рукава мужской одежды. Поудобнее закинув брякнувший рюкзак на спину и сдув короткую прядку, упавшую на глаза, она осторожно выглянула из-за коридора, привстав на носки и сжав пальцами ледяной камень колонны. Впереди, одетые во всё чёрное с металлическими вставками на руках и груди, шагали безликие стражники, скрыв лица за жёсткими тканями, покрытыми у краешка серебристым инеем, ещё не успевшим растаять. Как они видели для Марии всё ещё оставалось загадкой, хоть она и пыталась придать ей не такое большое значение.
Проследив, как безликие скрылись за поворотом коридора, она на всякий случай вновь оглянулась и, еле пересилив страх, железными путами связавший ноги, осторожно прошла следом, сжимая пальцы на лямке рюкзака от волнения и, то и дело, что вслушиваясь в ещё спящий замок. Задумка была даже не то что пугающей — выполнить её казалось почти что нереально, особенно если Безымянный вдруг узнает, что произошло в башне и куда делась его сестра. Вот уж тогда ей точно вечный плен без лица обеспечен.
