Элимер знал: если в головах рабов родились предположения, столь неприятные для Шейры и, чего таить, для него тоже, то после убийства они не только не исчезнут, а, напротив, превратятся в уверенность. Зато теперь никто не посмеет озвучивать свои догадки вслух.

Шейра, даже не взглянув на кхана, быстро прошла мимо и скрылась за поворотом, ведущим в замок.

Элимер не стал ее догонять: он понимал – именно его она сейчас меньше всего желала видеть.

Гл. 29. Кто ты – рабыня или госпожа?

– Великий Кхан, – с непривычно робкой интонацией обратился к Элимеру один из советников.

Они заседали в малой советной зале, обсуждая болезненный вопрос о гуляющих по империи слухах.

– В чем дело, Крэгх?

– Прошло уже много времени, а ты так и не ответил на послание Иэхтриха. Он может не понять.

Элимер сознавал, что опасения советника имели под собой почву. Некоторое время назад из Эхаскии и впрямь прибыл гонец с письмом, в котором регис сообщал, что власть его окрепла, а значит, пришла пора кхану Отерхейна вступить в давно запланированный брак с принцессой Эхаскии Отрейей. Элимер уважительно принял посланника, поселил его со всеми удобствами в замке, но вот отвечать не спешил.

– Я помню. На днях дам ответ. Думаю, со свадьбой стоит повременить. Подождем до весны. Иэхтриху придется запастись терпением.

– Иэхтрих может подождать, это верно, а вот Отерхейн – нет.

– Что ты имеешь в виду?

Крэгх нервно переглянулся с Вардой и Тардином и, судорожно сглотнув, пояснил:

– Видишь ли, повелитель, у твоего отца в твоем возрасте уже появились вы с Аданэем. А чуть позже и другие дети. Так что тебе сейчас как никогда раньше необходима кханне и наследник.

– Почему именно сейчас? – Элимер понял, что ему о чем-то недоговаривают.

– Мой Кхан, – начал Крэгх, – из-за этих слухов о твоем брате, в народе, да и среди благородного сословия тоже, начали бродить нехорошие предположения. Говорят, ты нарушил обычай поединка, ты не убил Аданэя, а потому не по праву стал кханом. И якобы за это Боги наказали тебя бессилием, лишили возможности иметь наследника. Мы, приближенные к тебе, конечно, знаем, что это не так, – поспешно добавил он, – но люди этого не знают. К тому же, девочка в любом случае не может считаться твоей преемницей.

Элимер молчал долго, и никто не посмел нарушить тишину.

"Вот значит как, – думал он. – Значит, народ недоволен. Крэгх прав, с этим надо что-то делать. Дочь от давней любовницы и впрямь наследницей не объявишь".

Элимер очень редко вспоминал о дочери. Но сейчас его мысли перенеслись к ней. Азрэне, должно быть, уже около четырех. Последний раз он видел ее около года-полутора назад. Ее матери был отдан большой дом в центре столицы, в деньгах она также недостатка не знала. Элимер посчитал, что вполне достойно позаботился о своем ребенке и почти забыл о нем. Особо теплых чувств Азрэна никогда в нем не вызывала, хотя он и пытался вести себя с ней ласково в те очень редкие дни, когда все-таки видел девочку. Впрочем, и она отца в нем не признавала: держалась боязливо и норовила  быстрее удрать к матери. Для нее он был Великим Кханом, не отцом.

– Значит, народ требует кханне, – усмехнулся Элимер, и со странным блеском в глазах закончил. – Если требует – то получит!

И, словно ничего не произошло, спокойно приступил к обсуждению следующего вопроса из тех, ради которых и собрал советников.

По завершении совета Тардин как обычно задержался, хотя и Крэгх, и Варда тотчас покинули залу.

– Что ты задумал? – спросил он Элимера.

– О чем ты?

– Не делай вид, будто не понимаешь. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты ведь не на Отрейе собрался жениться, так?

– А какая разница? Главное, что люди получат свою кханне и успокоятся.

– Элимер, не твори глупостей. Согласно Придворному Уложению и всем традициям женой правителя может стать лишь особа царской крови.

– Придворное Уложение определил первый кхан. А сейчас кхан – я. И в моих силах его изменить.

– Знатные люди не поймут.

– Им придется научиться и понимать, и принимать мои решения – такова моя воля. Иначе они сильно об этом пожалеют, – отрезал Элимер. – А ты сейчас рассуждаешь, словно простолюдин, а не советник.

– Я сейчас рассуждаю, – сквозь зубы проговорил Тардин, – как на моем месте станет рассуждать любой житель твоей страны. Традиции не так просто сломить, как ты думаешь. И никто из прежних правителей даже не пытался этого сделать.

– Я стану первым.

– Элимер, давай начистоту. Я не хотел заводить эту тему, но вижу – придется. Я все понимаю, айсадка тебе нравится, но это не повод брать ее в жены.

– С чего ты взял, будто я подразумевал ее?

– Хоть передо мной не притворяйся. Никого другого ты и не мог иметь в виду. Если это не Отрейя, то остается только одно – айсадка.

– Хорошо, – усмехнулся Элимер, – что же дальше?

– А дальше… – Тардин возвысил голос. – Чувства затмили твой разум, и это опасно для твоей страны. Сделай айсадку наложницей, Отрейя вряд ли станет тебе в этом помехой. Но жениться? Зачем? В этом никакой пользы!

– Я решил, что так будет лучше, – отрезал кхан и вдруг рассмеялся. – Да и тебя ли я слышу, Тардин? Ведь тебе никогда не нравилось, что у меня есть наложницы, ты считал, будто они отвлекают меня от дел. А теперь ты предлагаешь и айсадку прибавить к их числу?

– Я выбираю из двух зол меньшее, – возразил советник. –  Ты должен понимать, что судьба Отерхейна зависит от тебя, что своим необдуманным решением ты ставишь под удар собственное государство, ты ослабляешь его. Разброд среди народа – уже плохо. А как насчет Иэхтриха? Он наверняка воспримет твои действия как оскорбление для себя и своей дочери!

– С Иэхтрихом я разберусь. Для принцессы маленького государства, дети которой из-за обилия братьев даже не могут претендовать на его престол, стать кханне обширной могущественной Империи – слишком большая удача. И ее отцу это прекрасно известно. Так что, думаю, он не будет в обиде, если его дочь станет женой, например, дейлара Антурина. Он у нас вдовец, если не ошибаюсь? Что касается народа – ему просто придется смириться.

– Хорошо, Элимер, ты сам себя убедил в правильности своего решения. И, не стану спорить, вероятно, тебе удастся осуществить его без особых потерь. Но как насчет этой айсадки? Ведь особой симпатии она к тебе не питает. Положим, она согласится стать твоей женой, уверен, ты найдешь способ убедить ее. Сыграешь на страхе, или на ее любви к сородичам. Пусть это останется на твоей совести, Элимер. Но тебе помимо кханне нужен еще и наследник. Вряд ли твоя Шейра так просто согласится принадлежать тебе как женщина. Ты что же, всякий раз станешь брать ее силой?

– Почему бы и нет? – откликнулся кхан. – Но вряд ли это потребуется. Есть другие пути. Айсадка, конечно, не особенно ко мне благоволит, но рано или поздно она привыкнет, перестанет бояться. Я даже заставлю ее испытать благодарность. Этого мне вполне достаточно. А любовь… – напоследок он скептически улыбнулся. – Это все ерунда. Мои наложницы тоже не очень-то меня любят, однако принадлежат мне. Так какая разница?

– Что ты говоришь, Элимер! А как же Зарина?

– Тардин, Тардин, – рассмеялся он, – ты на все готов, лишь бы меня отговорить. Даже произнести сущую глупость. Мне хорошо известно – как и тебе, кстати, – что на самом деле Зарина любит венец кхана на моей голове. Власть мою любит, которая, как она думает, возвышает и ее. Богатство любит и жизнь хорошую. А Шейра станет любить Гхартовы Горы, в которые я разрешу вернуться ее народу.

– Элимер, ты сам себя слышишь? Ты вместо выгодного союза с Эхаскией женишься на дикарке, так еще и земли империи за это отдашь?