Интересно получается. В мой уже идеально намеченный план вклинилось третье, совсем не прошеное звено. Придется сначала от него избавиться, а затем уже учить уму-разуму Надюшу.

========== Гл. 4. Надежда ==========

Утро понедельника началось с тяжелой головы, потому что все выходные я балансировала между мамой и Артёмом, пытаясь при этом разобраться и со своими делами.

В субботу днем Артём пригласил меня в кафе — пообедать, а вечером в парк. Он выгуливал своего пса, ирландского сеттера по кличке Луи, и я согласилась составить им компанию. В воскресенье Артем сам зашел за мной, и мы отправились к реке, где в это время года было еще прохладно. Но, кажется, Луи пронизывающий ветер был нипочем. Он бегал к воде, останавливаясь у самой кромки, и задорно лаял. Я бы тоже побегала, потому что совсем продрогла, и даже наплевала бы на то, что мне уже двадцать лет. Но прежде, чем я сделала хотя бы шаг к играющей собаке, на мои плечи легла куртка. Я взглянула на Артема, оставшегося лишь в клетчатой рубашке и футболке, а он улыбнулся. Прошептав слова благодарности — не хотелось нарушать тишину, я перевела взгляд на холодную, бьющую мелкими волнами о берег воду.

У мамы в ателье царил полный аврал, поэтому вдобавок ко всему я всё свободное время потратила на заполнение отчетов.

А ведь была еще домашняя работа и курсовая, сроки которой уже поджимали. Так что новую неделю я начала не отдохнувшей, а выжатой как лимон. Ещё и Настя, не отвечавшая на звонки, добавляла головной боли. Дал ведь бог подругу!

Не особо интересуясь университетской жизнью, даже я сегодня не смогла не заметить, какая странная здесь царит атмосфера. Студенты сбились на небольшие группки и что-то активно обсуждали. Никто не смеялся и не кричал. Все выглядели какими-то притихшими.

Чувствуя, как в моем сердце нарастает беспокойство, я пыталась высмотреть Настю. Но она как сквозь землю провалилась. Тогда я снова позвонила ей.

— Да тут я, тут.

Я обернулась, всё еще удерживая телефон у уха. За моей спиной стояла Настя. Вытянув руку, она сжимала в ней вибрирующий смартфон.

Я уже хотела наброситься на неё и отчитать за то, что она все выходные игнорировала меня, но слова внезапно выпали из моей головы. Вместо тихой и наивной подруги на меня смотрела не совсем знакомая мне девушка. На смену невзрачным коричневым теням и клубничному блеску для губ пришел дерзкий макияж с узкими, идеально нарисованными стрелками и темная помада. Рыжие волосы пропали, вместо них теперь ещё больше усиливал природную бледность Настиной кожи пепельный блонд.

— Неожиданные перемены.

Настя лишь закатила глаза и поставила сумку на подоконник, возле которого мы стояли.

— Мне понравился Леша, а ему, насколько я знаю, нравится именно такой тип девушек, — она улыбалась, но я больше не чувствовала искренности в ее улыбке. Всё — начиная с пятисантиметровых, дерзких, но не вульгарных, каблуков и заканчивая словами — всё теперь было пропитано фальшью.

— Леша? Тот, что Смирнов? А как же Мирослав?

— Ну, ты ведь и сама говорила, что он гей.

Я подавилась воздухом. Да, я так говорила и до сих пор придерживаюсь этого мнения, но в моих ожиданиях Настя отстаивала бы своего принца до седых волос, даже если бы в этот момент он сосался с каким-нибудь красавчиком прямо перед нами.

— А в ориентации Смирнова сомневаться не приходится.

Я выдохнула. Ладно, поговорим об этом немного позже, когда я подберу правильные слова на тему того, что эксперименты над стилем — это, конечно, хорошо, но не ради парня же. А сейчас нужно перевести тему.

— Не знаешь, почему все ходят как в воду опущенные?

Настя посмотрела на меня так, будто я тридцать лет была в космосе и только вернулась, пропустив изобретение интернета и появление snap-чата.

— Ты не читала группу университета в контакте? Эта ненормальная блондинка с первого курса из-за Мирослава вены порезала. Теперь вот весь универ скорбит в знак солидарности. Хотя большинство, конечно, считает её непроходимой тупицей.

Никаких блондинок с первого курса я не знала, но эта новость осела под ребрами и теперь противно сжимала своими липкими лапами сердце. Дышать почему-то стало тяжелее. Никогда не думала, что что-то, подобное этому, произойдет так близко. Я привыкла читать про подростковый суицид в интернете и сразу же забывать прочитанное. Есть и есть — но где-то далеко. Не со мной. Не с моими друзьями или родственниками. Даже не со случайными знакомыми. Но теперь тяжелые мысли никак не хотели покидать голову.

Настя щелкала пальцами возле моих глаз.

— Ау, есть контакт? — она цокнула языком, но тут же, заглянув мне за плечо, кокетливо улыбнулась, — Привет, Мир. Отлично выглядишь.

Что-то внутри меня щелкнуло, и я обернулась. Мирослав действительно выглядел превосходно, но сейчас меня это волновало меньше всего. Он — убийца, разве что совершивший преступление не своими руками, а вынудив сделать это саму жертву. Но никто здесь Мирослава не осуждал. Все по-прежнему улыбались ему и жали руку.

— Ты вообще нормальный? — он скривился от моего голоса. — Думаешь, что говоришь людям, и какую боль им это приносит?

Настя открыла рот. Мирослав хмыкнул.

— Надь, ты чего?

Подруга дернула меня за рукав, но я лишь отмахнулась от нее. Внутри меня росла такая сильная злоба, что я была готова ударить Мирослава. Лишь бы стереть с его лица эту ухмылочку.

— Справедливый вопрос. А ты думаешь, что говоришь?

Я замерла, не понимая, что он имеет в виду. Вокруг нас уже столпилась толпа зевак, и Мирослав шикнул на них, чтобы шли вон. Я злорадно усмехнулась.

— Нет уж, пускай остаются. Расскажи всем нам, что чувствует убийца? Она ведь из-за тебя порезала вены. Из-за того, что ты грубо обошелся с ней.

— Хочешь знать правду? — он выпятил нижнюю губу и сузил глаза. Я кивнула, — Она порезала вены, потому что полная дура. Вешаться на парня, как банный лист, которому, ко всему прочему, ты даже не интересна, а потом страдать из-за того, что была, вот ведь сюрприз, послана в пешее эротическое. Ещё и пытаться привязать меня к себе с помощью всемогущего папочки. Кстати, не вижу его здесь, со слюной у рта вешающего на меня все смертные грехи. Покупает венок для дочурки? Ты за него?

— Бездушная тварь.

Я замахнулась, чтобы ударить его. И обязательно врезала бы по его мерзкой роже, если бы кто-то не помешал мне, схватив за запястье и сжав его. Я обернулась, чтобы «попросить» не вмешиваться не в свое дело, но задуманные слова так и не сорвались с моих губ.

Мою руку схватил Артем. И он молча качал головой, не ослабляя хватки.

— Мне больно.

Мой голос даже мне самой показался незвучным и слишком сиплым. Он не отпустил моей руки, а потащил меня куда-то, жестко раздвигая толпу свободной рукой. Я семенила за ним, чувствуя, как кожу на запястье уже жжет, но потребовать отпустить не смогла. Мы пришли в женский туалет, и Артем, ничуть не смущаясь, вошел туда за мною следом. Он отпустил мою руку и, выкрутив до упора кран с холодной водой, подвел меня к умывальнику.

— Тебе надо умыться. Ты вся горишь.

Я покачала головой, словно упрямый, испачкавшийся в грязи ребенок. Не хотела выполнять его приказы. Тем более у меня потечет тушь, что сделает меня еще более жалкой.

Только сейчас я поняла, какой дурой была. Наехать на Мирослава, негласного короля университета, прямо у всех на глазах. Скорее всего, сейчас он просто ухмыльнулся и пожал плечами, бросив в толпу «сумасшедшая».

— Надя, — Артем схватил меня за плечи, неожиданно, я даже поперхнулась воздухом, и встряхнул, — умойся.

Я, наконец, исполнила его волю. Какая разница, моей репутации уже ничего не поможет.

— Я хотел поговорить с тобой на большой перемене, но ты устроила весь этот цирк, так что, по видимому, сегодня нам придется прогулять пары.

Я снова посмотрела на Артема, и он стер с моей щеки капли воды, кажется, смешанные со слезами. А я только сейчас заметила, насколько у него теплые, сильно отличающиеся от ледяных глаз Мирослава, серые глаза.