========== Гл. 1. Мирослав ==========
Молчание между нами затягивалось, поэтому я посмотрел в окно. От прекрасной погоды, еще с утра дразнившей по-летнему теплыми солнечными лучами, не осталось и следа. Небо затянулось грозовыми тучами, и мне пришла в голову мысль, что нужно было утром всё-таки брать с собой зонт, как рекомендовала маман. Но ведь кто-то дохуя умный, сам всё знает лучше других. Правда, Мирослав? Теперь будешь мокнуть.
— Ну, Мир…
Блондинка напротив не унималась. Другая бы, более умная и сообразительная, давно отвалила, спешно организуя поиски нового принца на белом мерседесе, а эта нет. На что-то надеется.
Губы скривились в надменной усмешке. Раньше эта девушка, чьего имени я даже не запомнил, мне просто была скучна. Но теперь злила и выносила мозг. Не думал, что эта мелкая первокурсница окажется настолько назойливой прилипалой. Не понимает по-хорошему, придётся по-плохому.
— Напряги всё, что имеется в твоей маленькой черепной коробке и уясни одну простую мысль, — я театрально замолчал, наблюдая за тем, как в кукольных глазах рождается крошечный огонёк надежды. Странная она все-таки. — Ты мне не интересна. Амурных чувств я к тебе не испытываю. Встречаться с тобой не буду, даже если кроме нас на Земле никого не останется. А если вдруг мне захочется с кем-нибудь развлечься, я позвоню в специально предназначенные для этого места и выберу кого-нибудь более опытного, вместо того, чтобы мучиться с размалеванным бревном. Я всё доходчиво объяснил?
За всё время моей, без сомнений, пламенной речи блондинка открывала и закрывала рот, медленно пятясь назад, пока не уперлась спиной в подоконник. Её нижняя губа и плечи задрожали. Кто-то явно собирался вот-вот зарыдать, уготавливая нашей шараге судьбу Титаника.
— Но, Мир, я думала…
— Думать не по твоей части.
Пистолет сняли с предохранителя. Спусковой крючок нажат. И еще тысяча и одно сравнение с начавшейся истерикой наивной дуры. Косметика на её лице смешалась со слезами. Жалкое зрелище.
Качая головой, словно только начиная осознавать случившееся, блондинка развернулась и побежала прочь так быстро, насколько позволяли десятисантиметровые каблуки. Она остановилась возле одной из двери и обернулась. По сжатым кулачкам и тому, как блондинка сдерживала слезы (не очень успешно, к слову, они всё равно размазывались по щекам), я понял, что она готовится прокричать напоследок что-нибудь очень грозное, чтобы потерять последние остатки чести и достоинства.
— Я всё расскажу папе. Он прокурор города, он тебя посадит, — она чуть не задохнулась в рыданиях, пока кричала мне это на одном дыхании, — козел.
Снова зарыдав, блондинка убежала за угол. Возможно, искать подружек и жаловаться на тяжелую женскую долю.
А я пошел курить. Потому что те десять минут, что мне пришлось провести с этим существом, по странным обстоятельствам стоящим в одном ряду с человеком разумным, забрали у меня уравновешенность, ледяное спокойствие и сотню другую нервных клеток. К тому же мне не давали покоя слова блондинки о папаше. Если она не врала, и он действительно прокурор, а может такой же ненормальный, как его отбитая дочурка, то над моей головой грозилась нависнуть немаленькая проблема. С другой стороны, слова блонди, скорее всего, были ложью, а даже если нет, то мужик мог оказаться вполне адекватным (прокурор все-таки). Поэтому я быстро выкинул плохие мысли из головы, докурил, бросив бычок мимо мусорки, и отправился на последнюю пару.
Однако блонди и её раздутый как пузырь папаня отреагировали быстро.
Стопроцентно в прошлом этот красный жирный мужик был копом. Я и не знал, насколько отвратительно мерзкий у нас прокурор города. Увидев меня, он замер в дверном проеме, его ноздри раздулись как у быка, которому показали красную тряпку. Возможно, с блонди не всё потеряно и в ней умирает талант писателя, раз она так живо описала меня своему отцу. Хотя, скорее всего, эта крыса просто показала ему мою фотографию. Сколько раз маман повторяла, что соцсети — зло. Права была, как всегда.
То ли из-за того, что я договорился с друзьями после пар встретиться в парке и завалиться в какой-нибудь клуб, то ли потому что умирать мне было еще рано, но сталкиваться нос к носу с этим боровом мне совершенно не хотелось. Поэтому я оперативно смешался с шумной толпой, вываливающейся из аудиторий, и уверенной походкой двигался в противоположном направлении. Но видимо «прокурор города» был рожден для того, чтобы преодолевать любые трудности. Даже голодную толпу студентов, только что отучившуюся четыре пары. Поэтому, раздвигая всю эту массу своими огромными лапищами, он направлялся за мной, оглашая на весь зал мое имя. Хотя, больше было похоже на советский лозунг «Миру слава».
Я сорвался на бег. Впереди была, как мне казалось, спасительная лестница, но лишь завернув за угол, я понял, что пропал. Столько народу я видел лишь однажды, когда на главной площади города на масленицу раздавали халявные блины. Вот, блин. Протиснуться через такую толпу было невозможно, я обязательно погряз бы в ней, как в пучине, боров поймал бы меня даже с закрытыми глазами. Поэтому я скользнул в первую приоткрытую дверь, надеясь, что мои действия ускользнули от пристального взгляда прокурора города.
Черт, Мирослав, тебя учили смотреть на таблички? Конечно, нет. Иначе бы ты не оказался в туалете. Женском. Красавчик, просто. Была у меня, конечно, заветная мечта здесь побывать. Но это когда было? В восьмом классе?
Люди проходили мимо моего укрытия каждую секунду. Я вздрагивал от каждого громкого оклика, смешка или топанья ног. Но борова всё не было. Кажется, он не заметил, как я сюда вошел, и прошел мимо. Наверное подумал, что у меня нет костей и я, протиснувшись сквозь вавилонское столпотворение, уже пересекаю границу страны. А вот он, чтобы спуститься на первый этаж, видимо сломал пару чужих рёбер.
Из общего гама мой чуткий слух выловил два женских голоска. Чутье подсказало, что направляются их обладательницы именно сюда, поэтому я спрятался в одной из кабинок и затаил дыхание.
Через мгновение дверь скрипнула, и голоса вырвались из приглушения коридора. Одна девушка осталась в небольшом предбаннике, где были только раковины и зеркала, и где минуту назад находился я, а другая зашла в соседнюю с моей кабинку.
— Что думаешь?
Девушкам уточнение было не нужно, они прекрасно понимали друг друга, потому что, видимо, решили продолжить начатый когда-то разговор. Ставлю десятку на то, что они говорят о шмотках. Или мужиках.
— О Смирнове? Ну да, симпатичный, но такая сволочь, — рассуждала девушка в кабинке. Замолчав, она спустила воду и вышла, присоединившись к подруге, — другое дело, Мирослав с прикладной математики. Он идеален просто. Разве не грех таким быть?
Другая ехидно хмыкнула, отчего мои кулаки непроизвольно сжались. Видимо, она не разделяла мнения подруги. Вот коза.
Мирослав с прикладной математики — это я. Других нет. И то, что в глазах девушек я — идеал, для меня давно не тайна. Но, видимо, не все разделяли общего восторга.
— Угомони свои гормоны, женщина! — её голос продолжал истекать сарказмом и иронией, — ослепла что ли, не можешь различить натурала от гея?
— Как гей? — вторая замерла. Она мыла руки уже слишком долго, видимо от того, что пыталась переварить то, что сказала ей эта хамка.
— Он подходит под все пункты теста «Как отличить гея от натурала». Он не сможет тебя даже возбудить.
Какого, блять, теста? Эта мымра достала из косметички помаду и поправила макияж, я слышал, как она причмокивает губами, стирая лишнее. Её подруга лишь обреченно вздохнула, а через секунду хлопнула дверь. Они ушли.
— Не смогу возбудить, говоришь?
Мужское эго было задето. То, что просто так я этого не оставлю, для меня было понятно. Осталось выяснить, кому принадлежат эти голоса, и кто из них очень скоро будет стонать мое имя.
========== Гл. 2. Надежда ==========
Мы вышли на крыльцо, и Настька протяжно застонала.
