— Вот и умница, — прокомментировала Хелла, направляясь к напряженному Локи. — Брат мой… — снисходительно проговорила женщина.
— Я не враг тебе, сестра, — в тон ей отозвался трикстер. — И не желаю войны с тобой. Быть может, мы могли бы быть союзниками? — прищурился он, бросая все силы на то, чтобы голос его звучал равнодушно, а вовсе не умоляюще.
— Могли-бы, — кивнула Богиня Смерти. — Идемте! — приказала она, кивая в сторону дворца Одина.
Принцесса испуганно ахнула, поняв, что именно должно было произойти буквально несколько минут спустя. Асгардцы ни за что не отдались бы Хелле без боя, а это означало, что миру богов, и вправду, пришел конец.
До конца Бифреста троица дошла в полном молчании. Злодейка предвкушала скорый триумф, а маги, наоборот, с ужасом представляли картинки будущего, стараясь не смотреть друг на друга. Оба понимали, что отныне они сами по себе, и каждый будет спасать себя, а потому и отношениям должен был настать конец, о котором молодые люди недавно вспоминали. Другого выхода просто не было, и они спокойно принимали это. Ну, или старались казаться спокойными… На самом же деле под маской спокойствия скрывалась боль и тоска, которую оба старательно загоняли в дальний уголок души.
— До меня дошли слухи, что здесь не знают, кто я? — надменно поинтересовалась Хелла у Вольштагга, Фандралла и Хогуна, вышедших впереди могучего войска Эйнхериев. — Я — Хелла, — представилась она. — Старшая дочь Одина! Командующая легионами Асгарда. Мой отец пал, как и царевич Тор… Мир им! — торжественно воскликнула женщина, ожидая, очевидно, шока со стороны асгардцев. Однако те, хоть и были до глубины души потрясены услышанным, продолжали держаться стойко, ненавидяще смотря на захватчицу и готовясь сложить головы за свободу родного Асгарда.
— Кем-бы ты ни была, что-бы ни сделала, сдавайся, или пощады тебе не будет! — угрожающе отозвался Хогун.
— Я смотрю, мне тут не рады… — усмехнулась злодейка. — Что-ж, ладно.
С этими словами она в мгновение ока полностью облачилась в боевой доспех, на бегу расшвыривая гвардейцев. Хэгги и Локи в ужасе наблюдали за тем, как багряная кровавая лужа быстро растекается по главной площади Асгарда, и тела погибших медленно тонут в ней. Почувствовав приступ тошноты, девушка прикрыла глаза, надеясь, что когда она откроет их, все вновь окажется, как было. Вот только шум битвы: звон металла, крики раненых, да еще ужасный смех Хеллы говорили совсем об обратном.
Поддавшись минутному порыву, который он и сам не до конца понимал, Локи крепко сжал ледяную дрожащую ладошку принцессы своей. Испуганно вздрогнув, Хэгги резко распахнула глаза, растерянно взглянув на царевича. В ответ тот лишь покачал головой, тихо прошептав:
— Не смотри!
Послушавшись, девушка судорожно начала искать, куда-бы перевести свой взгляд. На чем-бы сосредоточиться, попытавшись отгородиться от ужаса битвы, разворачивающийся прямо перед ней. И нашла. Внимательно вглядевшись в лицо трикстера, она поняла, что тот напуган не меньше нее самой. Такой же бледный, он с болью вглядывался в ужасающую картину битвы. Губы царевича были плотно сжаты, что также выражало его сильное напряжение. Да это и не было удивительным, ведь Локи все же вырос здесь. Здесь он учился, здесь погибла его мать, и именно здесь он несколько лет восседал на троне, ежедневно общаясь со многими из тех, кто сейчас лежал безжизненной грудой изломанных костей в луже общей, еще теплой крови. Внезапно взгляд царевича потемнел, и принцесса поняла, что тот готов вот-вот сорваться. В панике взглянув в дерущуюся толпу, Хэгги так и застыла, до боли стискивая зубы в попытке унять рвущийся наружу крик отчаяния. Фандралл… Тот самый верный и веселый юноша, покачнувшись, ничком рухнул в кровавое месиво, больше не подавая признаков жизни. В следующую секунду за ним последовал и Вольштагг. В исступлении зажмурившись, принцесса с силой замотала головой, зная наперед, что с этим приступом она уж точно не справится…
Задыхаясь, Хэгги в отчаянии закрыла лицо руками, желая лишь одного — поскорее спрятаться от всего этого безумия. Вначале Тор, а теперь еще Фандралл и Вольштагг… Такие верные, добрые, веселые… Именно они и не позволили остальным отвернуться от принцессы, когда та попала в опалу. И вот сейчас они лежали где-то там, в луже своей и чужой крови, втоптанные в землю тяжелыми сапогами своих же товарищей… Нет, этого просто не могло быть!
Внезапно вокруг стало очень тихо. Так резко, что казалось, будто кто-то просто выключил звук. Медленно приоткрыв глаза, Хэгги вновь едва сдержала сильный приступ тошноты. Из целой армии Эйнхериев, вышедшей на бой с Хеллой, не выжил абсолютно никто. Камней, которыми была вымощена площадь, просто не было видно из-за луж крови и безжизненных изуродованных тел молодых юношей.
— Ну как же мне этого не хватало! — с наслаждением прорычала Хелла, горделиво возвышаясь над страшным творением своих рук и сладко потягиваясь. — Но все же досадно, что полегло столько добрых воинов, неспособных заглянуть вперед…
Внезапно из-под груды тел тяжело поднялся Хогун, отчаянно держа небольшой кинжал в руке. Израненный, слабый, однако не сломленный. Бесстрашно направившись на злодейку с одним кинжалом, он из последних сил выкрикнул:
— Борись, Хэдвиг! Я знаю, Тор не просто так выб…
Однако договорить ему не дал резко выпущенный Хеллой кол, насквозь пробивший тело храброго воина. Вот только его смерть и последние слова не возымели того эффекта, на который так надеялся мудрый ван. Хэгги стало только хуже, и она лишь еще больше уверилась в том, что бороться с самой Смертью абсолютно бесполезно. За последние полчаса девушка будто выгорела, внезапно перестав ощущать абсолютно все. Ни боли, ни страха, ни тревоги. Ничего. Только лишь животное желание выжить все еще оставалось в ее бешено колотящемся сердце, никак не желающим прекращать свой ход.
Вернувшись в замок, Хелла отпустила своих новых подручных, желая в одиночестве посетить знаменитую сокровищницу Одина. После всего случившегося, маги не знали, как вести себя друг с другом, а потому и речи о совместном сотрудничестве больше не шло. Однако обсудить ситуацию было необходимо, а потому они заперлись в более-менее безопасной комнате принцессы, настороженно глядя друг на друга и готовясь в любой момент отразить внезапную атаку. Атаку того, с кем еще вчера они лениво разговаривали об отношениях…
— И что дальше? — безжизненно поинтересовалась Хэгги, испытующе глядя на царевича.
— Будем выживать… — устало отозвался он, верхом садясь на стул и роняя голову на его спинку.
— Господи… — простонала девушка, хватаясь за голову и падая на огромную кровать. — Да сколько же можно?!
Взглянув на измученную принцессу, трикстер ощутил странный порыв подойти к ней, обнять и успокоить, однако вместо этого лишь одарил ее снисходительным взглядом. Локи понимал, что сейчас они — соперники по выживанию, и что девушка, скорее всего, не жилец. Будучи женой, хоть и фиктивной, самого Тора, она представляла собой некий символ. Некую надежду, за которую асгардцы не раздумывая пошли бы на верную смерть снова. Ведь никто не знал, что именно происходило в этом любовном треугольнике, а потому со стороны у царевны и Громовержца была просто-таки идеальная семья. Оставляя Хэгги в живых, Хелла, по сути, сама создавала себе трудности. Быть может, пока злодейка, достаточно пропустившая в заточении, не понимала этого, однако позже, особенно после искрометных слов Хогуна, просто должна была начать действовать.
— Я в курсе, что я в опасности, — мрачно пробубнила Хэгги с кровати. — Слишком громко думаешь! — язвительно добавила она.
«Черт» — подумал про себя Локи, мгновенно выстраивая щит. События последнего дня настолько вымотали его, что он случайно потерял контроль над собой.
Внезапно оба почувствовали призыв своей «хозяйки». Тяжело вздохнув, маги нехотя покинули комнату, дающую им, по крайней мере, иллюзию безопасности, и поспешно направились в тронный зал. Триумфально восседая на бывшем троне Одина, злодейка злорадно ухмылялась. В глаза молодым людям остро бросились обломки прекрасного некогда потолка с искусными фресками, на которых когда-то давно Хэгги без труда узнала Тора и Локи. Сейчас же эти произведения искусства валялись на полу, словно обычный хлам, открывая взору вошедших куда более ужасное зрелище. На старом, потрескавшемся потолке все еще различимы были фигуры Одина и Хеллы в окружении уродливых воинов, луж крови и плачущих людей. От одного взгляда на эти фрески у асгардцев по спинам пробежал неприятный холодок.
