Ред, даже присев на корточки, оказался выше ребенка. Парень улыбнулся маленькой всезнайке. Самоуверенная и довольная собой. Крошечный и милый комок самомнения – как все маленькие дети. Хотя откуда тебе знать, ты же не общался с детьми ее возраста.
– Значит, я еще не повзрослел. Вот, например, твоего имени я не знаю. Ты скажешь его мне?
– Доротея, – ткнула девочка себя в грудь. – А ты – Медный... Всадник... – она поочередно показала пальцем на выгоревшие волосы Редрика и в сторону Смоки. Тот фыркнул.
– Ты же только что это выдумала, Доротея. Да и это не мое имя. Да и не имя вовсе.
– Я что лгу? – девочка надула щеки.
Редрика попустило. Он расслабился и глубоко вдохнул. Пахло фруктами.
– Нет, ты права… – выдохнул Ред. Крошечная женщина. Девочки не лгут, они свято верят во все, что говорят. – Скажи, Доротея, а с тобой есть смысл спорить?
– Разумеется, нет. Я всегда права, – наставнически подняла палец девочка. Она случайно сбила им капюшон. Красивые черные локоны.
Подчиняясь порыву, Редрик вытащил волосы девочки из-за шиворота, расправив в свободную прическу. Затем, удовлетворенный своим решением, потрепал Доротею по голове. Мягкие и густые. Странно, утратившим чувствительность пальцам было очень приятно. Самообман… Ред продолжал гладить волосы девочки и не мог остановиться.
– С чего такие нежности? – исподлобья глянула на Реда Доротея.
– Я просто благодарен тебе – за то, что ты есть. Хорошо, что в мире еще остались те, кто не лжет.
– Признайся, тебе просто это нравится, – скрестила руки на груди девочка, победно глянув на Редрика.
– Нравится. И тебе это нравится. Так ведь? – кивнул парень.
– Да, – смущенно опустила глаза девочка. – А я тебе нравлюсь?
Девочка со странным выражением уставилась Реду в глаза. Будто испытывала, проверяя его на искренность.
– Конечно, нравишься, Доротея. Ты – прекрасное маленькое чудо. Да и к слову, ты – очень красивая девочка.
– И ты мне нравишься, но ты не очень красивый.
– Знаю, гнусная рожа досталась по наследству.
– Да, но ты – очень добрый. Мне это нравится.
– Кажется, ты только что выгнала из меня всю черствость, что скопилась за последние годы, – Редрик опустил взгляд. Так легко.
– Обращайся, – прозвучал веселый звонкий голос маленькой девочки, что знает правильные слова.
Редрик закрыл глаза. У него стало очень тепло на душе. Будто оттепель, что прорывает плотину, наружу пролился его смех:
– Хм-хм-кхе-хе-хе-ха-ха-кха, ха-ха, хм-ха-ха…
– Хм-хм-кхе-хе-хе-ха-ха-кха, ха-ха, хм-ха-ха…
– Ты что, меня передразниваешь?
– Ты сам передразниваешь.
– Ладно, – сказал Ред поднимаясь. – Какие фрукты любишь? – спросил он, шаря взглядом по содержимому корзины. Ох, и богаты нынче эльфийские закрома. Усвоили урок. Ожидая ответа девочки, Ред взял веточку с цветками лимона и засунул себе в петлицу нагрудного кармана.
– Я не голодна.
– Тогда вот… – Ред достал тот янтарный виноград, что ему приглянулся еще на прилавке. – Много места в животе не занимает. Можно просто наслаждаться вкусом.
Ред оторвал одну ягоду и наклонившись поднес ее к лицу девочки.
– У тебя руки страшные, – недовольно поморщилась Доротея.
– А у тебя грязные.
– Это поправимо.
Девочка подошла и бесстыдно вытерла руки о плащ Редрика. На черной ткани остались белые следы маленьких детских ладошек. Доротея с секунду смотрела на свои руки, а затем подняла их вверх, показывая Реду ладони.
– Чисто, – резюмировала она.
Ред улыбнулся и вложил янтарную гроздь в руки девочки. Ягодку, что у него осталась, парень съел сам. Совсем не кислая и слегка терпкая. Хороший сорт, но не для вина.
Доротея медленно клала в рот ягоды. Она задумчиво глядела в небо, покачиваясь из стороны в сторону. Кап-кап. Точки на бетоне.
– Пошли внутрь. Не то промокнем и запачкаем одежду, – сказал Ред протягивая девочке руку. Другой рукой он поднял корзину на плечо.
– Твоя – уже грязная, а я не пачкаюсь, – ответила девочка, но взяла Реда за руку.
Дойдя до двери, Ред понял, что не хочет отпускать девочку. Парень просто раскрыл высокие створки пинком и вошел в последний в мире храм. О скакуне Ред не переживал. Смоки где-то спрячется. Шоргон не любил дождь.
Да, этот холл размером с ночлежку и полностью пуст. Пыль да старые картины. Галерея грузных мужчин с бульдожьими рожами. Пройдя вдоль них, Ред понял, что первый был еще ничего, но каждый последующий представлял будто новую ступень деградации. Но выражения лиц у всех страшно одухотворенные и благолепные.
Ред поправил корзину на плече. Он неосознанно отпустил Доротею. Вернувшись на место, меченая рука не нащупала маленькой ладошки. Ред огляделся, но девочки нигде не было. Если твоя рожа кажется ей гнусной, то от этих харь она наверно бежит без оглядки. Зато Редрик обнаружил приближающегося Путника – женщина средних лет.
– Пожертвование, усыновление, становление? – мягкий приятный голос.
– Первое и разговор с Проводником.
– Проводник проводит утренние обряды, вам придется назначить визит и подождать, – женщина указала на последний портрет в галерее, обозначая лик иерарха.
– Они, что все родственники?
– Проводники возносятся в сан после голосования иерархов.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Это неуместный вопрос.
Удар-удар-удар. Мрамор в сочетании с сапогами Редрика выдавал раскаты грома, что разносились эхом по всему зданию. Парень навис над женщиной.
– Слушай сюда, я решаю, что уместно, а что нет. И в храме бога неуместно лишь невежество. Сначала ты отведешь меня на кухню, где я оставлю гостинцы детям. Детям! Потом ты мне покажешь, где они должны были бы учиться. А затем скажешь Проводнику, что у Всадника к нему есть пара вопросов.
Путница собрала губы в комок и отойдя на шаг кивнула Реду, чтобы тот следовал за ней. Приют был огромен. Три этажа с высоченными потолками, помноженные на значительную площадь здания. Тут могла уместиться уйма народу, но помещения пустовали.
На кухне трудилось несколько взрослых и множество ребят. Некоторые дети узнали Редрика. На вид сытые и здоровые. Чистые. Они мыли посуду после завтрака. Целая прорва посуды, хватило бы на несколько рот солдат. Продуктов много, простые, но разные блюда. Редрик поставил корзину на каменный стол и проследовал в лекторий.
Доска, парты, книжные полки. Все под двухлетним слоем пыли. На доске так и не стертая, чудом сохранившаяся запись. Похоже, последним был урок истории.
«Основание Вольнограда, город построенный одним человеком – миф или подвиг?»
На этаже находилось несколько лекториев – все заброшены.
Редрика повели вглубь здания, там он разминулся с Путником-торгашом, тот неуверенно кивнул, но потом, опомнившись, проделал религиозный жест. Росчерком пальца обозначался горизонт, а затем ладонью указывалось направление.
– Да будет легок твой путь, Всадник, – прошептал торгаш и быстро ушел.
Женщина довела парня до тяжелой двери.
– Проводник ожидает, – сказав это, Путница ушла.
Войдя внутрь, Ред увидел хрупкую девушку лет тринадцати-четырнадцати. Она стояла у стола, на котором был разложен набор для бритья. Ред машинально почесал подбородок. Брился перед отъездом, но легкая щетина уже отросла. У парня, как и, его отца, борода росла очень быстро.
На девушке был надет не привычный балахон Путников, а белый хитон из легкой и прозрачной ткани. На нем перечень ее одежды заканчивался. Редрику стало неловко. Острые локотки, острые плечи… да с тем же успехом она могла быть и голой. Парень виновато посмотрел ей в лицо. Но слегка раскосые каре-зеленые глаза старались смотреть куда угодно, но не на Реда.
Помещение представляло собой крупный предбанник. Тут недавно прибрались. Можно было удобно присесть, переодеться, пообщаться.
Боковая дверь отворилась. В сопровождении облака пара вышел лысый мужчина в белой тоге с амулетом в форме яйца на шее. Правда, там не было шеи. Если бы человек мог съесть дракона, то он бы выглядел именно так. Он был больше и жирнее того евнуха и Каднификара вместе взятых, хоть и уступал Реду в росте. Это его лицо было на последнем портрете во входной галерее.
