– Кентавры?

– Нет.

– Арахны?

– Они выдуманные.

– Рыболюди?

– Только русалы, но лишь по приглашению.

– Людоящеры?

– Только гремлины и только в отдельное помещение.

– Мы не людоящеры, – вмешался в разговор Редрика и орка Гизмо.

– Да мне побоку, – поковырял мизинцем в носу орк.

– Редрик, ты бы его еще в театр сводил, Смоки, конечно, практически член семьи, но владелец устанавливает правила, пошли уже, – потирал глаза лавочник.

– Но тут даже нет стойл.

– Да у него весь мир – и стойла, и кормушка. Кто-кто, а он не пропадет.

– У вас есть закурить? – снова спросил Ред у орка.

– Есть, но внутри курить нельзя.

– Нет, просто поделитесь с конем папироской, если заскучаете.

– Да? – орк с интересом глянул на Смоки, тот вопросительно наклонил голову на бок. – Невиданный опыт – залог сохранения себя, – пробухтел охранник себе под нос.

Орк уже был практически почерневшим. Гоблиноиды верили, что чем больше новых ощущений ты получишь до размножения – тем больше шанс переродиться в более крупную свою ипостась.

– Так как? – поднял брови Редрик.

– Ладно, только отстань от меня.

– Спасибо, браток, – Ред благодарно кивнул, заодно преувеличив зрелость гоблиноида. Тот, хмыкнув, подвинулся с прохода.

Высокие потолки, колонны, барельефы, фрески, изображающие откровенные сцены, и каменная кладка. Здание общественных бань было хорошо отделанным и добротным, как изнутри, так и снаружи. Купальщиков в вестибюле оказалось мало, люди отогревались после ночной смены и делились впечатлениями. Скучные и пустые разговоры.

Троица подошла к стойке. За ней на барных стульях сидели полурослик с гремлином. Они играли в шахматы. Был ход гремлина, но тот наугад тыкал когтем фигуры, следя за реакцией своего соперника и явно не зная, как ходить. Его чешуя была светлой и гладенькой – совсем юнец, лет пять-восемь.

Гизмо, подтянувшись, сел на край стойки.

– Если походишь этой пешкой, а затем сделаешь рокировку, то выстроишь малый хребет Ноктиса, – теперь уже ониксовая рука потыкала в фигуры. Молодой гремлин раздраженно глянул на Гизмо, но тут же изменился в лице.

– Эль Каднифико, – пропищал он, складывая руки в религиозном жесте, означающем захлопнувшуюся над головой пасть.

– Не знал, что ты играешь, – задумчиво глядя на доску, пробурчал Ред.

– Все гремлины играют – это древняя традиция, что передали нам создатели. Ноктис всегда говорил, что дрязги мелких людишек похожи на детскую игру. Вот вместе с Фумусом он и создал игру для взрослых – шахматы. В то время фигурами были застывшие в породе наши предки, а победитель забирал к себе в свиту все съеденные фигуры соперника.

– Интересный факт, я об этом не знал, – потер подбородок лавочник.

– Вот еще один. Каднификар – прямой потомок Ноктиса, и я надеюсь с ним когда-нибудь сыграть, – черный коготь постучал по доске.

– Ка-ка-каднификар, такой крутой, ко-когда он сделал это с-с вами, Эль Каднифико?

– Сегодня, молодой брат, – хлопнул по плечу юного гремлина Гизмо.

Изо рта гремлинов стали вылетать клубы дыма, сопровождаемые шипением. Интонации молодого гремлина были вопросительными, а Гизмо что-то утверждал. Закончив странный обмен сигналами, Гизмо снова похлопал своего сородича по плечу, а тот, спрыгнув со стула, замельтешил вокруг полурослика.

– Зебулон-Зебулон. Отгул-отгул.

– Опять? – полурослик, хоть и слегка оживился, но не разделял бурных восторгов коллеги.

– Ползарплаты и мешок угля. Очень надо.

– И спиртовые таблетки.

– Да-да, все будет. Можно? – гремлин нервно дергал полурослика за штанину.

– Ну беги, только завтра чтоб не опаздывал.

– Да-да! – прокричал юный гремлин, уже пробежав полвестибюля.

– Так, секунду, – Ред ударил кулаком по ладони. – Так эти шипения и скрежетания – ваш язык?

– Вообще – да, еще дым. Форма клуба – образ эмоций. Правда, у нас есть и второй, его придумали нам вы.

– Господа хорошие, не задерживайте купающихся своими этническими экскурсами, таки понятно вам? – обратился к ним полурослик, складывающий фигуры.

Редрик огляделся, очереди не наблюдалось. Лоуренс достал кошель и тряхнул им, привлекая внимание работника бань:

– Таки, если уважаемый хоббит нас обслужит – не будем.

– Другой разговор, – потряс рукой Зебулон, доставая гроссбух. – Таки куда вас определить? Мужская, смешанная, свое, наше? Только, я извиняюсь, банщиц в такую пору нет и бар закрыт, – развел руками коротышка.

– Смешанная. Полотенца и прочее – ваше. Вот, – не считая бросил Лоуренс монеты на стойку.

Полурослик посмотрел в глаза лавочнику, а затем пересчитал деньги и выдал сдачу. Далила расказала Редрику, что если уважительно назвать полурослика-торгаша – «хоббитом», а затем глядя ему в глаза расплатиться, то он не обсчитает, возможно, даже возьмет меньше, чем нужно. Маленький народец ценил уважение даже больше звонкой монеты. Похоже, лавочник об это прекрасно знал.

– Пройдите в третью купальню, уважаемые. Это через галерею, затем направо, там вам все выдадут. Обратно – так и идете, взад-назад. Я сильно извиняюсь, вас бы отвел Пабло, но ваш товарищ его сам куда-то увел.

– Не заблудятся, – ответил за людей Гизмо. – Ты давай фигуры расставляй, а то руки чешутся сыграть.

Идя с отцом в купальню, Ред вдруг понял, что в кампусе никогда не было шахматной доски. Они там даже не продавались, как и другие игры: шашки, нарды. Это не говоря о «Трех королевствах» и «Гномах и Гоблинах». У парня были лишь карты и набор игральных костей, и то доставшиеся от братьев Жмых, когда те квартировали в кампусе.

Пройдя по указанному пути, они зашли в просторный предбанник. Там около металлической дверцы стоял полный человек, с подбородком, что практически заменял ему шею. Если у Каднификара подбородков было штук десять, то у работника бань – один, но размером со свиной пузырь.

Он был лыс и одет в тогу. Евнух. В смешанных банях всегда работали евнухи. И хоть традиция делать из мальчиков-слуг евнухов сохранилась только в юго-восточных княжествах, но некоторая их часть переезжала и на север, где тоже находила себе место.

Редрику стало слегка не по себе:

– Слушай. Зачем было идти в смешанную?

– Так они просторнее, чаще убираются, да и все равно сюда одни мужики ходят. Какая разница? Вот на южных островах… – поднял взгляд лавочник. – ... там смешанная баня – это действительно смешанная баня.

– Действительно, – пробурчал Ред, встречаясь с безразличным и слегка заспанным взглядом евнуха.

Толстяк, увидев подошедших двоих мужчин «налегке», дернул пару раз за один из шнуров над дверцей, а затем открыл ее. За ней был желоб. Из глубины здания донесся перезвон. Через несколько секунд, с веселым «у-и-и-и» по желобу съехал гремлин, держа два банных комплекта.

– Только из стирки, сам сушил, – отрапортовал он.

Евнух, забрав их, легонько махнул пальцами, на что гремлин кивнул и ушел.

– Мыло и прочая парфюмерия – внутри, уносить – запрещено. Одежду оставляйте мне – мы освежим. Приятного омовения, – прозвучал голос восьмилетнего мальчика из глотки крупного мужчины.

Купальня состояла из двух помещений. В первом из стен били потоки воды разной температуры, тут можно было помыться, встав под один. Второе было за ширмой, там находилась общая ванна размером с бассейн.

Мужчины спокойно ополоснулись. Ред давно не стеснялся наготы, ни своей, ни чьей-либо. Даже если бы тут находилась женщина, это бы его никак не смутило. Но в первом помещении никого кроме них не было. Никто не мешал.

Закончив водные процедуры, они пошли к ширме. За ней послышался всплеск. Лавочник вежливо постучал по деревянной части перегородки, а затем спросил:

– Вы не против компании, ничего если мы к вам присоединимся?

– Опять вы, а я уже надеялся отдохнуть, – ответил голос Энвина Хира.

Глава 2.6