– Замечательно, теперь ты меня обломал.

– Лучше отдавать долги сразу. А еще лучше никогда их не иметь. Тем более не связываться с местными ростовщиками, особенно с гелетами полуросликов.

– Обуют?

– Они-то? Будешь слушать батьку – не обуют… а вот Гизмо сейчас обует нас обоих.

Лоуренс показал подбородком на арку в стене, что ограждала сквер. В нее въезжал Гизмо верхом на оседланном Смоки. Через седло было перекинуто что-то, похожее на верхнюю одежду, а гремлин держал в руках две пары обуви. Ботинки Лоуренса и «грохочущие» сапоги Реда.

Глава 1.5

***5***

– Я сегодня побывал в трех странных местах, – говорил Гизмо, пока мужчины обувались. – В первое я попал, когда вышел из-за стола. Там было холодно – мне не понравилось. Во второе меня перенес это шароголовый мудак. Там было никак. В третьем я был только что. Там было тепло – мне понравилось.

Сапоги Реда были теплыми на ощупь.

– Ну и? – поинтересовался Лоуренс.

– Ну и теперь я тут, – пожал плечами Гизмо, спрыгнув с коня.

– Мутные вы ребята, гремлины. Темнить любите.

– А как же, мы вообще света не любим – тоннельщики мы.

– Сверистельщики вы, – надевая свою старую кожаную куртку, пробурчал Лоуренс.

– А это что?

Редрик держал на вытянутых руках плащ необычного покроя. Дорожный пыльник, черный как уголь, хоть и слегка потертый. Тяжелый и плотный, в таком не страшно ни одно ненастье.

– Подарок. Ты стал кидаться утварью, а затем порталами, так что мы не дошли до моей комнаты. Он ждал тебя там.

– Это. Это то, что нужно, – осматривал Ред плащ со всех сторон.

– В смысле?

– Этот магистр Кэссиди, когда подтверждал наличие склонности к магии, обнаружил проблему. Это связано с тем, что мне ставили блокаду. Мне все время жарко из-за этого. Он посоветовал постоянно носить плотную верхнюю одежду, например, мантию или пончо.

– Какой-то совет от противного, – почесал подбородок лавочник.

– Это да, но с магией всегда все мутно. Ох ептыть, совсем забыл…

– Поблагодарить отца за подарок?

– Это тоже, но я про лежак, надо его вскрыть.

– Интересно.

– Да, и спасибо, пап. Не знаю, как ты это делаешь, но ты всегда давал мне то, что действительно было нужно. Я очень это ценю.

– Смотри сопли не размажь, он, конечно, не новый, но будет обидно. Глянь сюда.

Отец отвернул заднюю часть ворота пыльника. Там был пришит армейский воротничок с надписью: «Маккройд / Черный Канцеляр». Ткань ворота была потрепанной.

– Это твой старый плащ, – уверенно сказал Ред.

– Ага. Выиграл его в карты у особиста, когда был чуть старше тебя. Он мне хорошо послужил, но, когда я набрал вес, он стал мне мелковат. Вот и лежал, ожидая нового владельца.

– Вещь с историей. В ней память предка. У нас такое уважают, – ввернул свои пять дукале гремлин.

Редрик надел теперь уже свой, новый, хоть и не очень, плащ. Он лег по фигуре, но был слегка великоват. Несколько крупных карманов, капюшон и разрез для верховой езды – оптимальный набор для потребностей парня. Полы пыльника опускались слегка ниже колена, сапоги Редрика оставались на виду. Наконец, закончив вытряхивать воображаемую пыль, парень засунул руки в карманы.

– Так как – отпуск? – спросил Гизмо. – На дорогах голяк, гномка управится.

– Скорее командировка, у нас полно дел.

– Это каких? – спроси парень.

– Сначала в филиал Вольноградского банка, – Лоуренс посмотрел на гремлина. – Затем пойдем глянем на Каднификара.

– Ка-ка-ко-когда? Он тут? – задохнулся Гизмо. – Он же такой… Каднификар – такой крутой, драконы, ой драконы такие крутые, – залопотал он словно ребенок.

– Потом в купальни, похаваем и в Школу архи-рациональной арканизации гуманистического ассоциативизма. Поставим тебя на учет в Шараге, сынок.

Четверо вышли из сквера на маленькую площадь с фонтаном, от нее вниз вела широкая лестница. Говорили, что количество ее ступеней равно количеству избраний Ауринка верховным королем Нефраера. По крайней мере, известному истории количеству. Так что раз в десять лет она увеличивается на одну ступеньку. Длинная лестница.

От нее нужно было свернуть и пройти вдоль гарнизона конной полиции, банк находился в нескольких кварталах от него. Отец задержал сына у металлической ограды и показал на плац. Там проходило утреннее построение или что-то вроде того. Жандармерия выстроилась в шеренгу перед фигурой в черном доспехе.

– Ну что, ездовые обезьяны? – прозвучал громкий знакомый голос. Это был мастер-сержант Эшберн. – Вы не уложились по времени в норму. А ну разбежались и построились по команде, я считаю.

Солдаты бросились врассыпную, рейтар ударил железной ногой о плац. Бойцы резко повскакивали на свои места в строю.

– Так-то лучше. И чтобы так было всегда. Вам ясно?

– Так точно, сэр, товарищ мастер-сержант сэр.

– Я вам не товарищ, я – роднее матери. Она подарила вам дыхание, а я вдыхаю в вас науку. И я вам не сэр, я – сам зарабатываю себе на хлеб, тем что делаю из вас, обормоты, мужчин. Вам ясно? Или вы продолжите тратить мое время?

– Никак нет, ма-ма-мастер-сержант.

– Замечательно. Вам всем предстоит операция по охране Реформаторской площади, где будет проводиться экзамен у тех, кто одарен, как я, а не бездарен и глуп, как каждый из вас. Вас введут в курс дела после строевой подготовки. Вам ясно?

– Так точно, мастер-сержант.

– Разрешите обратиться, мастер-сержант, у меня вопрос, – из строя вышел боец.

– Разрешил. Вопрошай.

– А не лучше ли провести серию упражнений верхом, мы же конница?

– Что вызвало у тебя такую доходчивую мысль, солдат?

– Просто подумал, что от этого будет больше толку, мастер-сержант.

– Толк? – рейтар замолчал. Затем подошел к бойцу. – О-о-о, замечательно. Рекрутеры теперь набирают не просто идиотов, но – толковых идиотов. Солдат, мне нравятся толковые псы, что знают трюки. Мне нравятся толковые девки, что знают, как поднять мой старый хрен. Но знаешь, что? Ты мне не нравишься! Так что, раз тебе сдались эти треклятые лошади, то после построения все пойдут чистить стойла. И если результат меня не устроит, я вам так навсекаю, что рота жизнюков будет неделю откачивать. Вам понятно, рядовой? Свободны. Нет, не свободны! Встаньте в строй.

Лоуренс с умилением наблюдал за сценкой. Редрику же не было жалко солдат из-за того, что, когда те квартировали в кампусе, за их лошадьми убирал он. Гизмо, безучастно глядя на все это, ел половинку кирпича, параллельно угощая Смоки другой половинкой.

– Было время, – выдохнул лавочник.

– Что, тебе нравились эти унижения? – удивленно уставился на отца Редрик.

– Нет, конечно. Я никогда не участвовал в этой мишпухе. Ау, «Черный Канцеляр»? – он подергал Реда за капюшон. – Мои таланты в совокупности с тем, что я подтягивал детишек офицеров по математике, намекали на мое недюжинное умение считать. Так что, если я и попадал на физподготовку, то только для подсчета отжиманий, приседаний и подтягиваний. Раз, раз, раз, тяните носочки, как по уставу. Раз, раз, о почти два. Два. Ой – сбился. Раз... – закрыв глаза, лавочник дирижировал пальцем, будто задавая ритм неведомому танцу.

– Ладно, пошли в банк. Применишь таланты там. Главное деньги так не считай, – усмехнулся Ред.

Они прошли несколько лавок мелких, но востребованных ремесленников. Даже внешнее убранство магазинов указывало на торговые успехи их владельцев. Прошли аптеку, она была уже открыта. Внутри за прилавком человек в мантии перетирал что-то в ступке. Из дверей доносился незнакомый аромат. Редрик никогда не болел, на своей памяти. Парень не знал запаха лекарств.

Центральный почтамт уже вовсю суетился, был конец месяца, и люди выстроились в очередь за зарплатой. Пара трактиров-близнецов, что назывались просто «Левой» и «Правой», зажимали в тиски бар «Встает охрана». И все это перемежалось жилыми зданиями, обитатели которых постепенно высыпали на улицы города. Банк выглядел, словно брат-близнец кампуса, только вход один, а окон больше.