Окампо эмигрировал с Филиппин, работал по восемнадцать часов в день в течение последних десяти лет, завел собственное дело, однако до сих пор едва сводил концы с концами. Как и остальные, у кого Мэри Джейн брала интервью, Окампо вытянул счастливый билет – буквально – выиграл в лотерею, призом в которой была квартира в новом доме, построенном Фиском. В статье ЭмДжей собиралась рассказать о том, как Фиск помогает обычным ньюйоркцам обрести новую жизнь.

– Ты пишешь о Фиске? – не удержался Питер. – Серьезно?

О Фиске не писал только ленивый. Газеты и телевидение с огромным удовольствием обсуждали его путь от богатства к бедности и снова к богатству. Питер подозревал, что Кингпин никогда не знал бедности, а просто хорошо скрывал свое состояние и доходы. Фиск внезапно превратился в щедрого благотворителя, который сдавал малоимущим часть квартир в шикарных комплексах за весьма скромную плату, щедро оплачивал труд рабочих на стройках и заботился о процветании города.

– Зачем ты его рекламируешь? – спросил Питер.

– Я знаю, кто такой Фиск и чем он занимается, – прошептала ЭмДжей. – Уж очень хороший репортаж выходит. Если редактору понравится, меня возьмут на работу в «Бьюгл», я стану писать о Фиске чуть не каждый день – и в конце концов раскопаю о нашем благородном магнате что-нибудь этакое, а потом подпорчу его светлый образ.

Питер вспомнил слова лейтенанта Ватанаби о том, что Фиск по-прежнему строил жилье для состоятельных клиентов, пряча информацию об этом за подставными фирмами. Появись такая история в прессе, и «бывший» жестокий делец предстанет в истинном свете. Однако тогда могут пострадать информаторы Ватанаби. Или Фиск разозлится и обратит свой гнев на ЭмДжей, а этого Питер допустить не мог.

Он взял подругу под руку и вывел на улицу. Питер предчувствовал, что его слова вызовут слишком бурную реакцию, и решил поговорить с ней без свидетелей. Они остановились у стены, куда не попадал льющийся из дверей магазинчика желтый свет.

– С Фиском лучше дел не иметь, – произнес Питер. – Честно говоря, об этом воротиле лучше даже не думать. Пусть он не подозревает о твоем существовании. Ему ничего не стоит убить неугодного журналиста.

Мэри Джейн гневно воззрилась на Питера.

– То есть рисковать разрешается только тебе, – протянула она, – а мне предлагается сидеть в углу и помалкивать? Так мне тебя понимать?

– Нет, – простонал он. – Ну напиши о чем-нибудь другом, выбери другую тему для репортажей.

– Хм-м, может, о выставке собак? – Она скептически приподняла брови. – Или лучше высказаться о компьютерных приложениях нового поколения?

– Не злись, ЭмДжей!

– Сегодня ты не по адресу, – заявила она, упираясь пальцем ему в грудь, – так распалилась, что у Питера даже зачесалась шея, как будто проснулось паучье чутье. – Я пишу этот репортаж, потому что в «Бьюгл» нужны именно такие статьи. Однако моя цель – или даже мечта! – вести журналистские расследования! Как только редактор увидит, на что я способна, мне обязательно доверят настоящее дело. Питер, я так давно хочу писать о чем-то важном, приносить пользу, оставить след в журналистике! Неужели ты не понимаешь? Ведь я не могу отказаться от мечты.

Он вздохнул.

– Я все понимаю. И не стану тебе мешать.

Других слов не потребовалось. ЭмДжей отступила на шаг и улыбнулась.

– Ты беспокоишься, я понимаю, – добавила она. – Но ведь и я о тебе тревожусь, однако знаю, что для тебя важнее всего. Пожалуйста, пойми меня и постарайся смириться.

Шея по-прежнему зудела, и Питер прислушался: кто-то шаркал по тротуару в темноте.

– Что за сладкая парочка!

Питер и Мэри Джейн одновременно обернулись. Перед ними стоял обыкновенный прохожий в рубашке в клетку, в джинсах, в куртке… и с острым выкидным ножом в руке.

– Давайте кошельки, – сказал мужчина. – И украшения.

– На что ты тратишь свою жизнь? – миролюбиво улыбнулась ему ЭмДжей. – Иди своей дорогой, не задерживайся.

– А ты мне не указ…

Договорить прохожий не успел, потому что ЭмДжей ударила коленом ему прямо в пах. Мужчина упал и не успел увернуться от следующего – вряд ли необходимого – удара. Несостоявшийся грабитель скорчился на асфальте, а Мэри Джейн склонилась над ним.

– Преступления до добра не доведут, – сообщила она мужчине, забирая выпавший из его руки острый нож и опуская его в свою сумочку. Девушка обернулась к Питеру. – Как хорошо, что ты был рядом и спас меня.

Питер криво усмехнулся.

– Всегда пожалуйста.

У НЕЕ на телефоне была игра, в которой требовалось отстукивать ритм, слушая музыку. Майя музыки не слышала. Она вообще ничего не слышала, однако в игру всегда выигрывала, чего не скажешь о тех, у кого со слухом все в порядке.

Майя угадывала музыкальный ритм по движению геометрических фигур, по цвету и вибрации изображения. Слышащим нет нужды присматриваться, чувствовать, как мир направляет их, не используя звук.

В драке все было точно так же. В каждом сражении был ритм, пульс, почти музыкальный размер. Музыки она не слышала, не знала, и эту пустоту в сознании ей было нечем заполнить. Однако в тишине ничто не отвлекало. Ее противники терялись в музыке, а она лишь следовала ритму.

Майя была одета в простую черную футболку без рукавов и короткие облегающие шорты. Темные волосы до плеч она туго стянула в хвост на затылке. Она старалась носить как можно меньше одежды, но не переступая границ дозволенного, чтобы ощущать кожей движение воздуха. Учась танцевать, она привыкла улавливать легчайший ветерок. Майя и без слуха не теряла связи с окружающим миром.

Ее противник – тот, которого она не видела, – подкрался сзади. Он знал, что она не слышит, и не пытался ступать мягче. Она почувствовала его приближение по вибрации пола, ощутила легкое дуновение, когда он поднял руку, занося короткую дубинку. Она видела, как он двигался раньше, и запомнила все до мельчайших деталей. Она предугадывала каждый его жест, шаг и могла их зеркально повторить.

Майя знала, как высоко он поднимет руку, чтобы замахнуться, как выставит чуть вперед правую ногу, вывернув носок наружу, а в высшей точке на мгновение задержит дубинку, прежде чем ударить.

Двое мужчин впереди считали, что возьмут ее в клещи, когда внезапно выйдут из засады. Пусть верят, что загнали ее в ловушку. Она их переиграет.

Будь нападение настоящим, битва была бы уже закончена. Трое мужчин валялись бы на земле без сознания или стонали от боли, не надеясь продолжить драку. Сейчас, в спортивном зале, она специально затягивала схватку, потому что мистер Фиск всегда с удовольствием наблюдал за ней в деле. Он следил, как она обыгрывает противников, несмотря на их преимущества. Для него Майя по-прежнему была бедной глухой малышкой, которую он когда-то спас.

Мистер Фиск так много дал ей – спас, вернее и не скажешь. Вытащил девчонку из такой темной и ужасной бедности, о которой она редко позволяла себе вспоминать. Он не сделал Майю сильной – об этом она позаботилась сама, – но указал ей путь к силе. Помог вырасти и измениться. И если теперь ему нравилось наблюдать за битвами – пусть, ей не жалко, это самое меньшее, чем Майя могла его отблагодарить.

Мужчины подошли чуть ближе. У них в руках тоже были дубинки. А Майя сжимала копье шайеннов, которое когда-то принадлежало ее отцу, а до него – деду и прадеду. Копье было сделано в конце восемнадцатого века и переходило по наследству. Для Майи старинное оружие отыскал мистер Фиск – только это и осталось у нее на память о семье. Девушка всегда обращалась с копьем очень бережно, хоть и использовала в боях, когда считала нужным.

Она уже тренировалась с этими мужчинами, и не раз, вряд ли они научат ее сегодня новым приемам. Ленни – тот, что слева, – считал себя бойцом смешанных единоборств. Он был силен, двигался технично, но ему не хватало уверенности в себе. Справа стоял Амаль, не первой молодости, но все еще в хорошей форме. С годами он стал двигаться медленнее, однако это компенсировалось большим опытом.