— Так ты просто... смотришь на него?

— Я оцениваю его по достоинству, как если бы это была хорошая женщина. — Слова плавно стекают с его языка. Рори крутит стакан в руке, от света настольной лампы на стекле вспыхивают янтарные блики. — Сначала посмотри, потом пробуй.

— Это твое правило для виски или для женщин?

Я склоняю голову, жалея, что открыла рот, когда он поднимает на меня свой горящий взгляд.

— Малышка, я наблюдаю за тобой уже несколько часов. — И в подтверждении своих слов Рори медленно скользит по мне взглядом, мое тело реагирует на него так, словно он ласкает меня руками. — Наблюдаю. Жду. Желаю.

— Но почему?

Глава тридцать третья

Рори

— Но почему? — Голос Фин звучит тихо и неуверенно, однако, тело выдает ее мысли. Хотя это не важно, потому что я не могу ответить. Не хочу делать ей больно сегодня. Я не смогу решиться рассказать ей, что последние два часа наблюдал, как она спала, и все это время желал собраться с силами и уйти.

— Это мой секрет. — От моего ответа ее губы слегка подрагивают, но это не совсем улыбка

— Я сожалею о том, что случилось ранее, — еще нерешительнее произносит она.

— По поводу своего ужасного музыкального вкуса? Тебе следовало бы.

На этот раз ее улыбка быстро появляется и также быстро исчезает. Я крепче сжимаю стакан, сопротивляясь желанию протянуть руку и разгладить ее нахмуренный лоб. Становится еще труднее это сделать, когда Фин стискивает руки между бедер, словно в молитве.

— Это одна из любимейших песен моей матери. Я слышала ее много раз, но никогда не вслушивалась в слова, понимаешь?

— Хочешь поговорить об этом? О том, что случилось? — Я испытываю ощутимое облегчение, когда она качает головой. Я сейчас не в настроении слушать о ее бывшем, хотя и стараюсь этого не показывать. Поэтому поднимаю стакан, закрываю глаза и выпиваю его содержимое. Виски обжигает, и я наслаждаюсь этим ощущением, своего рода отвлечением от страстного желания, выворачивающего меня изнутри. Эта неистовая жажда большего; еще одного поцелуя, еще одного траха, который никогда не повторится. Она похожа на ностальгию или чувство того, что могло бы быть. Могло бы случиться, если бы не я.

Но все равно это вызывает боль.

Желание невозможного.

Сожаление о том, что могло бы быть.

Такие же чувства я испытываю по отношению к этому дому. Мне следовало послушать Кита и оставить все как есть, а не клясться, что дом будет моим независимо от права по рождению.

— Стоило ожидания?

Мое горло сжимается, усиливая чувство жжения. Как она узнала? Мгновение спустя я понимаю, что она говорит о выпивке.

— Спроси меня об этом снова через пару часов. — Я ставлю стакан, когда встаю, и наши взгляды встречаются. Я не совсем понимаю ее реакцию. Удивление? Шок? Внимательно слежу за выражением на ее лице и практически замечаю, как зрачки Фин расширяются.

Эти темные омуты страсти, словно доза в вену.

Еще лишь один раз.

Мы все говорим неправду, но хуже всего то, что мы обманываем сами себя.

Я подхожу к кровати, и Фин выпрямляется, ложась на спину. Она не говорит, по крайней мере словами, у нее перехватывает дыхание, когда я наклоняюсь, опираясь руками по обе стороны от ее головы. Фин раскрывает губы в тихом приглашении, но я не целую ее. Пока нет.

— Не дразни.

Предостерегает она шепотом, ее дыхание касается моей щеки, и я перевожу взгляд на ее розовые губы в тот самый момент, когда Фин облизывает их. Электричество пульсирует по моему телу, ощущение настолько головокружительное, словно она облизала не губы, а головку моего члена. Господи, я это практически вижу, почти чувствую, мои руки дрожат, когда я приближаюсь к ее губам.

— Крошка, я не дразнюсь. Я отдаю должное. — Мои слова чуть громче шепота. — Сначала пир для глаз, потом удовольствие для языка.

Наши губы встречаются, и, если бы намерения можно было измерить поцелуями, в данном случае я стремлюсь к обладанию. Мне хочется быть еще ближе, когда я погружаюсь языком в ее рот снова и снова — знакомя со вкусом виски, стоимостью пятьсот фунтов, с нотками тоски и желания. Страх перед чувством такой силы заставляет меня оторваться от ее губ, моя грудь тяжело вздымается, пока я смотрю вниз на Фин. Ярко-розовые губы на таком бледном лице.

— Не останавливайся, — шепчет Фин, сжимая в руках мою футболку и ясно давая понять, что мои мысли отражаются на моем лице.

Я ненадолго замираю, затем, опираясь на одну руку, хватаюсь другой за футболку и стягиваю ее. Фин проводит руками по моей груди так, словно я только что подарил ей Рождество.

— И это тоже, — произносит она, дергая за ремень. — Поторопись, Рори.

— Сначала дамы.

Пару мгновений спустя мы вместе снимаем с нее леггинсы и спортивный лифчик, и в спешке я не могу точно сказать, мешают ли ее ноги или помогают стянуть с меня джинсы. Пряжка ремня звякает, когда они падают на пол, и я залезаю на кровать, нависая над Фин, и обхватываю ногами ее бедра. Внезапная вспышка удовольствия проносится по моим венам от вида ее наготы, от ее напряженных сосков, цвет которых такого же оттенка, как румянец, появившийся на ее груди от возбуждения.

— Только посмотри на себя. — Мои слова прерываются легкими поцелуями, Фин вздрагивает подо мной, и я изо всех сил пытаюсь не потерять контроль. Я провожу губами по ее челюсти — касаясь языком и посасывая. Ласкаю ее шею. — Как ты стала такой чертовски прекрасной?

Фин фыркает, ее печальный ответ едва слышен.

— Если бы только знал.

Ее тон привлекает мое внимание, при этом я не осознаю, что втягиваю между губами кожу на ее шее, пока мои зубы не сжимаются, и Фин стонет. Это полное дерьмо, но от ее ответа моя кровь закипает — он возвращает меня на кухню, когда я искал слова песни в телефоне.

— Не надо. — Я поднимаюсь на колени, широко раздвигая ее бедра и с силой сжимая их пальцами, достаточно, чтобы оставить отметины. — Просто, бл*дь, не смей. Если я говорю тебе комплимент, в ответ хочу получить лишь благодарность. Словами или действиями — мне без разницы.

Я рассержен, возбужден и растерян. Мои пальцы сжимаются сильнее, пока я смотрю вниз на полоску розовой, набухшей плоти. Зрелище настолько соблазнительное, что я опускаю на нее ладонь, слегка вращая запястьем. Мой взгляд поднимается вверх по ее телу, ожидая увидеть признаки шока или гнева.

Но чего я не ожидал, так это потемневших от возбуждения глаз.

Чего не предполагал, так это того, что ее тело качнется навстречу моей руке.

Чего не мог себе вообразить, так это дразнящих звуков ее учащенного дыхания.

— Так-то лучше. — Я скольжу ладонью вниз, проводя двумя пальцами по ее скользким губкам. — Именно этого я и хочу, — хрипло добавляю я, вводя их внутрь до самых костяшек и сгибая.

Фин реагирует на мои действия так, словно ее ударило током; и это возбуждает. Ее всхлипы превращаются в страстные стоны. Она выглядит великолепно, когда поднимает руки к подушке по обе стороны от своей головы, она так отличается от вчерашней сердитой Фин или нерешительной, какой была раньше.

И положение ее рук? Любой стоящий мужчина знает, что это значит.

Она хочет, чтобы ее связали, но не может заставить себя сказать об этом.

Не двигая пальцами, я наклоняюсь над ней и велю Фин вытянуть руки над головой.

— Тебе ведь это нравится, крошка? — хрипло спрашиваю я.

Когда я обхватываю ее запястья свободной рукой, мне не нужно слышать ее утвердительный стон, так как ее внутренние мышцы крепко сжимают мои пальцы, пока я провожу языком по ее шее. Лаская. Посасывая. Оставляя отметины.

— Тебя раньше когда-нибудь связывали?

— Было дело, — неуверенно шепчет она.

Мне становится не по себе, а ее тело замирает от моего ледяного тона.