Пожалуйста, только не это.

— Ты не сказала нам, что значит трахобород, — вместо этого я обращаюсь к Нэт

— Всего лишь моя самая любимая вещь в мире; борода, которую я хотела бы трах—

— Борода, дорогуша? — Джун, дремавшая у камина, просыпается так резко, словно престарелый чертик, выпрыгивающий из табакерки, и быстро моргает своими светло-голубыми глазами. — Ты будешь депилировать воском мужчин, когда закончишь курсы, Финола?

Брр. Ненавижу свое имя. Ненавижу, когда кто-то называет меня так. Я Фин. Сколько еще раз я должна говорить об этом? Фин! Я отзовусь хоть на о или даже на ла, если потребуется, но никогда на все вместе.

Фин+о+ла = Финола ≥ тупое имя.

— Думаешь, это расстроит цирюльника на главной улице? — ее обеспокоенный взгляд скользит к Айви.

— Фин не собирается записываться ни на какие восковые курсы. — Усмехается Айви, как будто вся эта идея одна большая шутка. Но это не так. Не было так. Ох, я не знаю! — Она довольно скоро опять умчится в деловой мир. Кроме того, — говорит Айви, с нежностью взглянув на Джун, — у меня нет намерений отнимать у цирюльника его хлеб. Наташа просто рассказывала нам о своем последнем джентльмене...эм, посетителе.

— Ну, он здорово кончил, — негромко говорит Нэт. — По всей моей спине. Не могла устоять! — грассирование ее акцента увеличивается с каждым произнесенным словом. — Борода! Борода, которую мне хочется по—

— Нэт!

— Что? Я собиралась сказать потискать.

— Что ты сказала, дорогая? — спрашивает Джун, хватая книгу, которая чуть не упала с подлокотника ее кресла. Открыв обложку, она начинает рассеяно перелистывать страницы. — Борода, ты сказала? Я представляю, что это было похоже на того хомячка, который жил у тебя. Я припоминаю, как ты чуть не затискала до смерти одного, которого я купила, когда тебе было семь лет.

— Я почти затискала бороду прошлой ночью.

— Прости, душенька? — снова спрашивает Джун. Я обожаю, когда ко мне обращаются душенька, особенно, когда это делает Джун. Это что-то вроде милая или дорогуша, но больше на шотландский манер.

— Я очень сильно его любила, бабуля, — слишком громко отвечает Наташа.

— Любила, да, — соглашается она, несколько раз кивая своей седой головой. — Итак, какую главу мы обсуждаем? Должно быть, я ненадолго задремала.

Трудно поверить, что это стало для меня главным событием недели, с тех пор как я вернулась домой — и когда я говорю домой, я имею в виду самое широкое его понятие — маленькая прибрежная территория на шотландской границе именуемая Охкелд — жить полной жизнью, проводя вечера в книжном клубе. Или, как Наташа это называет, расслабон, выпивон и отказ от слащаво изысканных литературных слов.

Мы встречаемся раз в неделю в тесной квартирке Айви, которая расположена над ее новым бизнес начинанием, магазином-салоном красоты, который должен открыться на следующей неделе. Наш книжный клуб насчитывает четырех членов. Айви, которая является моей лучшей подругой всю жизнь. Ну, почти всю жизнь; она стала моей лучшей подругой, когда я переехала сюда в возрасте двенадцати лет. Почти, как и я, она тоже недавно вернулась в деревню, хотя я не верю, что обстоятельства ее возвращения были чистым совпадением. Конечно, салон красоты и парикмахерская то, что нужно этой деревне, но она оставила позади довольно впечатляющую карьеру. Не говоря уже о том, что она здесь по собственной воле. В отличие от меня.

Моими остальными подружками по клубу являются Наташа, двадцатиоднолетний косметолог и по совместительству нимфоманка. И наконец, Джун, восьмидесятилетняя бабуля Наташи, которую Айви, похоже, каким-то образом унаследовала вместе с Нэт.

— Страница, душенька? — напоминает Джун.

— Что? Ой, мы еще не начинали. — Как обычно, пятничные вечерние сказания о похождениях Наташи в городе превосходят любой из этих эротических романов, потому что, да, наш клуб именно такого вида. — Мы просто болтали о...мужчинах.

Скрестив руки на груди, Айви фыркает.

— Что? — возражает Наташа. — Не то, чтобы я отправлялась на гулянку специально, чтобы потискаться.

Она лукаво улыбается, и я сдерживаюсь, чтобы не покачать головой, как старая скромница. Иногда мне кажется, что мы с разных планет. У нас разница в возрасте всего пять лет, но она настолько велика, как океан, разделяющий Шотландию со Штатами, которые, я полагаю, являются моей настоящей родиной, учитывая, что я родилась и частично выросла там. Искусственный загар, нарощенные волосы и сомнительные решения после большого количества выпивки; и почему это все, кому еще нет двадцати пяти, считают, что знают, как хорошо провести время?

Может потому, что хороший вечер для меня включает в себя теплые носки, эротический роман и компанию кого-то, кому за пятьдесят. По крайней мере в последнее время.

— В любом случае, — продолжает Нэт. — У него был мужской пучок, который, как вы знаете, я обожаю, и эта настоящая борода. Я просто хотела погладить ее, — мечтательно говорит она. — И объездить ее, — более страстно добавляет.

— Я знаю, бороды в моде, но не слишком ли это, не знаю...негигиенично?

— Пфф! Это мужественно! Есть что-то первобытное в мужчине с бородой. Что-то, что говорит, теперь я здесь, мальчики могут отправляться по домам.

— Теперь я здесь, — повторяет Айви басом. — Доставай расческу для вычесывания блох.

— Знаешь, кто ты? Ты - косметолог. — С самодовольной улыбкой Нэт скрещивает руки на груди. — Косметолог-фашист.

— Это звучит, как совсем не занятый сегмент порно рынка, — отвечаю я. — Неонацисты скинхеды и лицо, обмазанное эякулятом.

Не сговариваясь, мы втроем разражаемся непристойным смехом.

— Но, эй, а что насчет, когда он, ну ты знаешь...— Айви умолкает, а ее глаза становятся до смешного огромными. На мгновение, я думаю, что она пытается донести свою мысль с помощью телепатии, прежде чем ее голова начинает дергаться, как будто ее внезапно охватил нервный тик.

— Когда он что? — хмурясь, спрашивает Наташа.

— Ну, знаешь, когда он опускается вниз? — ее маленький носик пуговкой морщится, последнее слово произнесено так тихо, больше похоже на вздох, чем собственно на слово.

— Куда вниз, в парикмахерскую?

— Не-е-ет. Вниз. — Айви еще раз указывает пальцем вниз. — Разве не нужно ему будет вымыть лицо после этого? Воспользоваться спреем для облегчения расчесывания?

— Не-а. Борода означает, что я могу не краснеть, если ему в рот попадет волос.

— Единственные волосы, которые он сможет выковырять из зубов, это его собственные, — хихикая, добавляю я.

— Честное слово!

— Борода означает, что я авантюристка, — сообщает Нэт.

— Мой Джордж был немного авантюристом. — Сонный голос Джун доносится из кресла у камина. — Он был даже известен тем, что временами бросал якорь в задней бухте.

В комнате вдруг становится тихо, все взгляды устремляются к Джун, однако ее собственные остаются закрытыми, а ее голова откинута на спинку старого вольтеровского кресла.

— Твой дедушка? — безмолвно спрашивает Айви Наташу, которая в ответ качает головой.

— Джордж был моим первым мужем, и я была чуть старше невесты-подростка, но в те времена мы женились в раннем возрасте. Он был военным. Умер сразу после войны, бедняжка. Он был таким красавцем. — Ее тон почти задумчивый, она открывает глаза и обводит взглядом каждую из нас по очереди. — Высокий, темноволосый, красивый. Он был похож на одного из героев тех бульварных романов, только мой Джордж был очень одаренным, знаете ли...да, там. — Закрыв книгу на коленях, она слегка похлопывает по обложке. — В мое время о таких вещах не писали. Но, Бог мой, такого авантюриста еще поискать!

— Бабуля! — Осуждение Наташи быстро перерастает в озорное ликование. — Ты темная лошадка!

— Что? Ой, нет, не я, дорогая, — отвечает она с видом большой голубоглазой совы. Садясь прямо, она начинает застегивать розовый кардиган своей жаккардовой двойки. — Я думаю, он был одним из них, как их теперь называют? Би-скотти?