«Нэт!» – упрямо отвечал Рознер, продолжая вести себя так, словно всё ещё не понимал о чём шла речь. Испуганный директор, окинув резким взглядом все стороны помещения, тихо пробормотал: «Сегодня в зале – сам товарищ Сталин». Концерт прошёл исключительно на высоком уровне. Оркестр играл, Эдди Игнатьевич солировал на трубе, и музыкальная программа шла по порядку, без изменений, за исключением той гробовой тишины в зале, к чему оркестранты и сам Рознер не были готовы. Поздним вечером Рознеру сообщили о том, что концерт Сталину понравился. Многие даже поговаривали, что отныне сам товарищ Сталин будет покровительствовать оркестру Э. Рознера. Поговаривали даже и о том, что Сталину нравилась джазовая музыка. Возможно неспроста в середине 30-х. годов по указанию Сталина кинорежиссёра А. Александрова с актрисой Л. Орловой было решено отправить в Америку, в Голливуд для ознакомления и перенятия там некоторого опыта в области кинематографии. Там же, в Америке, Александров и Орлова встречались с видными деятелями культуры, которые возможно сыграли определённую роль в дальнейшей деятельности режиссёра Александрова, который в дальнейшем создаёт свои незабываемые киноленты, так полюбившиеся всем советским зрителям.

Но времена в стране быстро менялись, и политика несомненно всегда играла важнейшую роль в жизни любого государства, а в России тем более. По окончании войны всё в стране существенно менялось. Наступали не простые времена, и грозовые тучи всё больше и больше начинали сгущаться над судьбой музыканта. Летом 1945 года, по окончании войны, Эдди Игнатьевича попросили приехать в Ленинград, где ему и его оркестру было предложено стать участниками большой концертной, театрализованной программы, в которой должны были также принять участие лучшие артисты страны. Программа посвящалась Дню Победы 1945 года и имела название «Вот мы и празднуем!» Программу должны были осуществить и поставить в Ленинграде, а затем по эстафете она должна была отправиться в город – герой Москву. Премьера в Ленинграде прошла с большим успехом. В Москве программа должна была проходить в летнем театре парка культуры им. Горького. Оркестр Эдди Игнатьевича наряду с другими артистами, участниками сей программы, благополучно возвратились в столицу для дальнейших выступлений. И с того самого злополучного дня, когда программа была показана на сцене парка им. Горького, и начались все беды Эдди Рознера.

После войны страна встала на курс ускоренного восстановления разрушенной страны. Политическая обстановка в мире была сложной. Послевоенные противоречия между СССР и США привели к Корейской войне. В конце 1940-х годов стала усиливаться советская идеология, борьба с космополитизмом. Позже, в 1946 году, стала проводиться кампания по обвинению евреев в отсутствии русского патриотизма. Это была кампания борьбы с низкопоклонством перед Западом, которую ещё называли кампания по борьбе с космополитизмом. Целью было «воспитание советского патриотизма». Подчёркивание национальных корней и отрицание всего иностранного. Кампания была направлена против интеллигенции, прозападных тенденций. И первым шагом, обозначившим новый курс, стал тост Сталина на приёме в Кремле 24 мая 1945 года. В нём он отмечал роль русского народа. Это и дало тот главный толчок соответствующей кампании в прессе. Тогда же были приняты партийные постановления о резком ужесточении политики в области идеологии и культуры. Всё это велось к тому, чтобы сосредоточить внимание, строившееся исключительно на советском репертуаре, а не на репертуаре, проповедующем буржуазную культуру Запада.

А пока в высших эшелонах шли дебаты о курсе страны, многотысячный летний театр парка им. Горького был полон собравшимися там поклонниками знаменитого оркестра, и наступила минута выхода Э. Рознера на сцену. В тот вечер своим мастерством Эдди Игнатьевич умело зажёг сердца публики, да так, что буквально с первых тактов оркестрового вступления народ в зале начинал оживать и двигаться в такт. Собравшиеся зрители восхищались услышанным. Э. Рознер блестяще солировал, чем привёл в восторг всех сидящих в летнем театре. Концерт прошёл «на ура!»

А уже на следующий день в газете «Известия» появляется большая разгромная статья по поводу оркестра и его художественного руководителя. Написавшая ту коварную статью Е. Грошева озаглавила ее так: «Пошлость на эстраде!». В статье приводились следующие цитаты: «Такое искусство чуждо нам, советским людям! Это – низкосортная кабацкая игра на трубе! Низкопоклонство перед Западом! Безыдейность! И тому подобное! Как гром средь ясного неба, заключительной цитатой прозвучало устрашающе: «Не пора ли Рознеру убираться в свою Америку?!»

Становилось понятным, что статья являлась отражением сталинского идеологического курса, по которому советский народ слепо должен был следовать. А сочинители той разгромной статьи были обычными марионетками. Не давая себе полного отчёта в том, что делают, писатели возможно до конца и не осознавали того, решалась судьба человека. И то, что они рушили человеческую жизнь, им до того не было дела. Им было глубоко наплевать не только на большого артиста, но и на тех, кто пришёл в тот вечер в зрительный зал послушать музыку. Могу представить, какое чувство радости испытывали те писатели в момент, когда статья из – под их пера появилась всюду на прилавках Москвы, Ленинграда и большинства других городов страны. Получили свою сатисфакцию?! Достаточно хорошо зная тонкую, хрупкую и ранимую душу Эдди Игнатьевича Рознера, уверена, что та акция нанесла неизгладимый урон. Статья явилась ключевым знаком в его дальнейшей жизни. За той статьёй скрывался мир безграничного невежества и несправедливости.

И с того рокового дня жизнь Эдди Игнатьевича потекла по иному руслу. Обиженный, оскорблённый и униженный Эдди Игнатьевич не в состоянии был выдержать той неожиданно свалившейся на него атаки. И в тяжёлую минуту решил обратиться к человеку, кто в дни суровой войны первым подал ему руку помощи. И как ему казалось, именно тот человек мог стать его защитой и правосудием. Это был старый почитатель его таланта – П. Пономаренко, живший всё там же, в Белоруссии, где они когда-то впервые познакомились. Пономаренко встретил Э. Рознера спокойно, словно знал, о чём может пойти речь и зачем тот приехал.

Выслушав разговор до конца, П. Пономаренко поспешил успокоить Эдди Игнатьевича, вручив ему два билета на самолёт в Сочи, чтобы Рознер с женой могли отправиться туда и отдохнуть, а заодно собраться с силами, а там, глядишь, что-нибудь и уладится. Как люди умные и дальновидные, оба понимали, какое значение имела та акция. Тщательно оценив ситуацию, происходящую на тот период времени в стране, и обстановку, сложившуюся вокруг него, Рознер пришёл к заключению, решив, что лучшим выходом из положения станет их отъезд из страны. И, нисколько не сомневаясь в своём решении, в один из дней вместо Сочи, как посоветовал ему П. Пономаренко, Рознер поехал во Львов, где стал хлопотать о возвращении ему и семье их старых польских паспортов. Пока Рознер был во Львове, за его спиной уже разыгрывалась настоящая буря. В то же самое время министерством культуры СССР был выдан приказ о том, чтобы все имеющиеся афиши с именем Э. Рознера должны быть немедленно ликвидированы, а оркестр должен быть расформирован. Думы, как жить дальше, и переживания не давали покоя. Вставал один вопрос: «Как могло всё перевернуться в один миг?!» Страна, которую он успел полюбить всем сердцем и в которую верил, предала его. Одновременно он думал и о тех, кому его искусство было не безразлично, а ими были все те простые слушатели, которые любили его музыку и поклонялись его таланту. За плечами оставались лишь воспоминания о концертной работе, городах, где его ждали, и об оркестре, который теперь оставался без права на существование. Как же взять и бросить всё в одночасье, то, что собиралось и копилось годами?! Мысли эти с болью отражались в его сознании и сердце.