— Больше… Не помню… Не смотрела… Но много…
— Прекрати бубнить и отвечай быстро и четко. Сколько лет было твоей дочери?
— Четыре. Совсем еще кроха, но такая…
— Где она была, когда ты очнулась?
— Что? Я не…
— Ты сказала, что она бросилась тебя защищать, и Гийом ее отшвырнул. Где она была? Она видела, как ты убивала?
Женщина побледнела так страшно, что отец Георг обеспокоенно пробормотал:
— Я принесу вам воды…
— Господи, неужели моя девочка все видела…
— Хватит сопли везти! Отвечай! Быстро! Где она была, когда ты очнулась?
— Не знаю… Я не видела ее… Господи Единый!..
Девица Хризштайн без всяких колебаний ударила невольницу по щеке, та дернулась и замолчала, глядя на свою мучительницу большими несчастными глазами.
— Я сказала, отвечать четко и быстро. Рыдать потом будешь. Гийом был пьян в тот день?
— Да, он вернулся рано, обычно допоздна засиживался в кабаке…
— Какой был нож? Кухонный? Охотничий? Или кинжал?
— Я не п-п-помню…
Девица склонилась над невольницей и заглянула той в глаза.
— Вспоминай. Ты держала его в руке. Какая была на ощупь рукоять? Привычная? Как у кухонного ножа?
— Н-нет, точно нет… Она была большая, неудобная и липкая от крови…
— Охотничий нож. Понятно. У Гийома был такой?
— Не знаю…
— Да что ты вообще знаешь, клуша недобитая! — взъярилась девица. — Он тебя, что, и по голове бил?
— Да…
— Демон!.. Вот дура! Сестра к тебе часто приходила?
— Да. Она после смерти матери сильно изменилась…
— Ты сказала, что вас вместе отправили учиться рисунку. Она тоже рисовала?
— Да, но ее живопись мало интересовала. Равена быстро выскочила замуж за богатого купца, отец приводил ее мне в пример…
— Картины с кровавыми сценами появлялись каждый день?
— Нет, но часто… Однажды Равена увидела одну из них, сказала, что я ненормальная, стала насмехаться, что я могу лишь рисовать, что никогда не осмелюсь на самом деле за себя постоять. Мне было так стыдно…
— Твоя сестра левша?
— Что? Да, она… Она так и не смогла переучиться, хотя отец сильно злился из-за этого…
— Твой отец был богат?
— Да, он владел рудниками на севере. Они приносили хороший доход.
— И последний вопрос. У Равены были свои дети?
— Нет. Отец так сильно хотел внука, что она даже надумала обмануть его ложной беременностью, но обман вскрылся и…
— Поздравляю тебя, Тень.
— С чем?
— С тем, что ты честно заслужила звание феерической идиотки княжества! Это ж надо, так…
— Госпожа Хризштайн, — оборвал ее старик, — мне, как и Тени, неприятны ваши постоянные оскорбления и…
— А мне невыносима глупость! Господи, Тень, ну подумай же ты хоть раз в жизни. Ты не левша, ты рисуешь правой рукой. С чего на рисунках ты нож вдруг стала держать в левой? С чего ты бросилась на мужа, сжимая нож в левой? А еще ты сама обмолвилась, что муж сломал тебя ребра с левой стороны. Мне прекрасно известно, какая это жуткая боль. Ты даже рукой бы пошевелить не смогла, не говоря уже о том, чтобы забрать кинжал у пьяного озверевшего мужа и нанести ему несколько ножевых ранений… Даже если предположить временное помрачнение сознания…
— Я не думала об этом… Но если не я, то кто?..
— Сначала я подумала о ребенке. Но четырехлетняя девочка едва ли бы смогла заколоть отца…
— Не смейте! Не смейте такого говорить!
— Ишь ты, какие мы смелые вдруг стали… — задумчиво склонила голову набок девица Хризштайн, разглядывая покрасневшее лицо невольницы. — Нет, думаю, все было намного проще. Гийом тебя избил и отправился отсыпаться. Пришла твоя сестра. Та самая, которая приносила тебе картины. Она писала их с себя и подсовывала тебе, надеясь довести тебя до убийства. Или помешательства. Она оценила обстановку, увидела, что ты без сознания, нашла Гийома, вытащила у него нож и спокойно заколола его. Потом вложила тебе кинжал в руку, измазала в крови и ушла, забрав с собой Александру.
— Но почему? Я не верю, нет, не верю!..
— Думаю, ты стала сильно мешать сестре после смерти матери. Твой отец стал вдовцом и наверняка задумался о составлении завещания. А внучку ему подарила только ты. Смею предположить, что он все завещал твоей Александре. А сестричка наверняка была жадной и завистливой… Хотя… Чему тут завидовать, дурости разве что? А, тебя ведь все равно не исправишь…
— Равена не могла, — убежденно покачала головой невольница. — Да, отношения между нами не ладились, но зачем ей убивать Гийома?
— Чтобы подставить тебя и забрать твою дочь. А вместе с ней и благосклонность отца, его деньги после смерти… И ей прекрасно все удалось провернуть.
— Но моя девочка… Я же хотела для нее…
— Сколько ей сейчас должно быть?
— Пятнадцать. В ноябре будет пятнадцать…
— Ну тогда еще есть шанс, что она жива, — цинично ухмыльнулась девица Хризштайн и досадливо поморщилась, неосторожно прислонившись плечом к алтарю. — Демон, пошли уже, мне нужен портрет воришки со склада в порту.
Она подхватила ошеломленную невольницу под руку и потащила за собой прочь из церкви. Отец Георг потрясенно смотрел им вслед, а когда они скрылись за дверью, тяжело вздохнул и преклонил колени перед алтарем. Эта несчастная женщина заслуживает милости Единого, как никто другой…
