— Неужели? — кардинал задумался. — Почему вы так решили?

— Я полагаю, что для проникновения в поместье было использовано колдовство, стражникам отвели глаза. Кроме того…

Кардинал вскинулся.

— Вполне может быть! Но ведь выдать разрешение по делу о колдовстве может только епископат Святой Инквизиции?

— Дело в том, что письмо с полномочиями от епископа было вчера украдено. Возможно даже, что именно оно было целью вора. Я так и не смог его распечатать… А новый ответ от епископа придет нескоро… Вы можете дать разрешение на обычный обыск. А большего мне не надо.

Я протянул ему приготовленные бумаги, которые требовали его подписи. По затылку стекла тонкая струйка пота, неприятно охладив шею.

— Кроме того, это хорошая возможность перехватить инициативу у громадского сыска.

Кардинал с сомнением взял протянутые документы. Если он начнет вчитываться, то непременно увидит имя помчицы, и тогда все пропало. Кардинал стал перелистывать бумаги. Я затаил дыхание, потом бросился в омут головой:

— Кардинал Ветре, эта навязчивая девица интересовалась помчицей Малко.

Кардинал едва заметно вздрогнул и оторвался от бумаг.

— Что она хотела?

— Она почему-то интересовалась земельным делами. Я так и не понял, что-то связанное с землей города, возле Академии.

— Зараза, — кардинал стиснул руки в кулаках.

— Прошу вас, подпишите скорей, чтобы я смог наконец избавиться от нее и от капитана Лунтико. Мне кажется, он симпатизирует ей и возможно… — я чувствовал себя премерзко, ложь громоздилась на ложь и ею погоняла.

— Я вас понял. — Кардинал решительно взял последнюю страницу и поставил размашистую подпись. — Действуйте. Надеюсь, когда я способствовал вашему назначению в этот город, я не ошибся. Не подведите меня. Чтобы даже духу этой девицы не было в наших делах.

Я склонил голову в прощальном благодарном поклоне, сдерживая вздох облегчения и чувствуя, как рубашка липнет к телу.

Не мешкая, я отправил гонца с документами в монастырь святого Тимофея, который располагался недалеко от города. Задействовать при обыске городских стражников у меня не было полномочий, поэтому придется обойтись силами братьев. Боевой орден братьев монастыря должен был выделить мне пятерку послушников, которые тут же отправятся в поместье помчицы Малко. У меня в распоряжении еще было время, зная неторопливость братьев и их магистра, поэтому я решил заехать домой, переодеться в официальную мантию, а потом еще заглянуть к отцу Георгу. Мне было совестно перед стариком из-за того, что втянул его в это дело.

Отец Георг был бледен и подавлен. Я склонился перед ним на колено:

— Простите меня, отец Георг. Из-за меня вам пришлось лгать и еще терпеть эту нахалку у себя в обители…

Он погладил меня по голове таким знакомым отеческим жестом, что у меня защипало в носу:

— Мальчик мой, я верю, что у тебя не было выхода. Молю тебя только об одном, защити детей.

— Я все для этого сделаю. Обещаю!

Нас прервали.

— Слава Единому, я вас нашел! — это был встревоженный и запыхавшийся Антон. — Прошу вас, поторопитесь!

— Что случилось? — я не понимал его тревоги, но мне вдруг тоже стало неспокойно.

— Лидия! Она помчалась в поместье колдуньи! Я боюсь, может произойти несчастье.

— Почему вдруг? Что произошло?

Антон без сил опустился на скамью.

— Помчица Малко приходила к нам в дом. Она не застала Лидию, оставила ей записку и ушла. А когда сестра вернулась, то… Мы обнаружили, что пропала Вера, девочка из приюта. И Хриз бросилась вдогонку. Остановите ее!

У меня перехватило дыхание. Я не мог допустить, чтобы с ними что-нибудь произошло.

— Я немедленно отправлюсь следом. Надеюсь, успею. Не волнуйтесь, Антон, с вашей сестрой все будет в порядке. — Я пытался скорее успокоить себя, чем его. Но Антон удивленно вскинул на меня глаза и сказал:

— С чего бы мне волноваться за сестру? Она может за себя постоять, я волнуюсь за то, что она может сцепиться с колдуньей и натворить бед!

Зрение медленно прояснялось. Тупая ноющая боль в виске и боль в связанных запястьях привели меня в чувство. Передо мной стояла помчица Малко, а в углу вместе с марой Катрин сидела, съежившись, испуганная Вера. Последние события промелькнули в памяти, и я закусила губу от досады. Как можно было так сглупить? Прочитав записку, я сорвалась с места, даже не поразмыслив как следует. Разозлилась? Или испугалась за девчонку? Это все тлетворное влияния красавчика с его добродетельными проповедями! Убью, когда выберусь! Когда я скрутила дворецкого помчицы Малко и ворвалась в ее кабинет, застав ее с Верой, то кто-то, скрывавшийся за дверью, очевидно, ударил меня по голове и оглушил. Идиотка!

Помчица подошла ко мне с победным видом и взяла за подбородок, задрав мне голову.

— Я смотрю, ты уже очнулась.

Сознание разбилось на несколько неравных частей. В одной, самой значительной, нарастали гнев и злоба вперемешку с наступающим безумием. Эта часть меня хотела крови, хотела навсегда стереть наглую ухмылку с лица колдуньи, разорвать ее мерзкую плоть на части… Посмела поднять на меня руку, нарушила мои планы, ненависть затопила рассудок… Я вспомнила стихи, посвященные мне атаманом:

Уже безумие крылом

Души накрыло половину,

И поит огненным вином

И манит в черную долину.

[* Ахматова]

Однако крошечная часть меня хладнокровно размышляла над сложившейся ситуацией. Помещение, где я очнулась, было без окон, освещенное лишь слабыми призрачными огоньками свечей — скорее всего, подвал. Я была крепко связана в запястьях, сведенные за спиной руки успели онеметь, однако ноги были свободны. Положение не самое плачевное, но все осложнялось присутствием девочки. Я резко запрокинула голову отработанным движением, шпилька-отмычка в волосах соскользнула назад, пойманная деревянными пальцами. Я презрительно расхохоталась.

Колдунья в замешательстве отступила.

— Смеешься?

— Отчего же нет? — я обнаружила во рту привкус крови. — Отчего же не посмеяться над таким жалким зрелищем?..

Я продолжала обдумывать свое положение и прикидывать варианты. Получил ли инквизитор разрешение на обыск или провалился? Если предположить благоприятный исход, а я не люблю предполагать наилучший вариант, то даже в таком случае, когда он будет здесь? Сколько времени я провела в бессознательном состоянии? Скорее всего, немного. Даже если предположить час-два, все равно не успеет. Шпилька в немеющих пальцах слушалась плохо, крепкая толстая веревка поддавалась слабо. Я неотвратимо понимала, что мне придется сделать. Чтобы совладать с колдуньей, мне надо было подчинить ее внутреннего демона и обратить против хозяйки. Это был риск, но ведь иного выхода нет? Я приняла решение.

— Отчего же не посмеяться над таким жалким зрелищем как ты, мерзкая уродливая старуха! — я бросила слова словно пощечину в лицо колдуньи.

Та подскочила, влепила мне затрещину, отчего пол-лица сразу онемело, а потом склонилась ко мне, заглянув в глаза.

— О нет, я не старуха, и никогда ею не стану. А ты такая юная и красивая, что дух захватывает… — в ее голодных глазах засверкало предвкушение. Она подошла к столику и взяла оттуда склянку с мутной жидкостью. — И скоро твоя красота станет моей…

Я взглянула на мару Катрин. Девочка словно пыталась мне что-то сказать, но разум туманился, я тщетно пыталась зацепить чужое ускользающее безумие. Ощущение гнили усилилось, я чувствовала нездоровые эмоции колдуньи.

— Оглянись, она сзади! — прохрипела я, из последних сил цепляясь за островок собственной рассудительности.

— Кто? — колдунья удивленно воззрилась на меня, на секунду остановившись.

— Ты! Твой истинный образ… Скоро его увидят все, верно? Потому что твое колдовство иссякает… — я уже сорвалась и летела в бездну. — Она стоит за тобой. Мерзкая злобная старуха, с обвисшей грудью, с лицом, словно печеное яблоко, беззубая, вонючая, грязные сальные космы… Боже единый, как же от тебя воняет! Немытым старческим телом, отвратительная вонь!