- Отстань, педофил! С Элис своей развлекаться будешь! - В шутку вскрикнула она. - Только вот что, - продолжила она уже с серьезным видом.- видел, какой теперь у твоего ученика взгляд? С чего бы это? - Девушка сказала это тихо, что только Мори и услышал.

- Думал, показалось… Не знаю, может быть, так отходит, может быть больно ему очень.

“Может быть, это была дурная кровь?” - добавил про себя Ацуши.

- Может я пойду поговорю с Хироцу?

- Да, хорошо, Кое, я не пойду с тобой, останусь с ними.

- А тебе то зачем идти, я сама.

- Хорошо…- Это рвение показалось странным доктору, но о чем можно было волноваться, ведь Хироцу добропорядочный человек.

Как только девушка покинула комнату, мужчина сел напротив ученика, пытаясь изучить, заметить все изменения в его поведении, но от озлобленного взгляда становилось не по себе даже наставнику.

Но Огай не решался говорить с ним об этом, дожидаясь, когда не будет русского мальчика.

Кое вернулась с Хироцу.

- Мори, помоги иностранцу собраться, я выведу его из нашего здания, тут проездом как раз оказался Натаниэль, он молод и богобоязнен, а значит, сможет позаботиться о мальчике, станет ему старшим братом. Да и его вера и верность богу поможет в воспитании ребенка.

- Он ведь эспер, верно? - Огай немного склонил голову в сторону старшего.

- Да, его способность называется Алая буква, множество действий, кстати, выполнить он может с ее помощью.

Во время этого диалога Дазай и Федор с ухмылкой смотрели друг на друга. Наблюдающая за этим Кое, нервно теребила руками рукав кимоно.

- Вот и все, Хироцу, можешь уводить его. - Мори был доволен, что так легко и тихо они избавятся от русского.

Рюро помог мальчику подняться и повел его вон, даже не догадываясь о последствиях предстоящей встречи и чем это обернется в будущем.

Комментарий к Прошлое Дазая. Равный по разуму.

Не знаю как, но идея о том, что в Дазае и Достоевском есть что-то общее, привела меня к такой банальности, как кровь:)

А в принципе, почему бы нет?

========== Прошлое Дазая. По тонкому льду. ==========

“Не иди туда, мальчик мой”- пропела Цветаева в его голове, чем-то ее голос напомнил о том далёком, светлом, нежном, будто чужом детстве, о тех ласковых, чуть шершавых от работы руках, что трепетно перебирали шелковистые светлые волосы, когда он засыпал, о тех потрескавшихся от постоянного недоедания и нехватки питательных веществ губах, что невесомо целовали его в лобик каждое утро, о тех необычного цвета глазах, что потухали день за днём, и наконец, закрылись. Ацуши, почему-то, первый раз представил себе это, хотя точно знал, что именно так и было до того, как он оказался в приюте.

В отличие от других воспоминаний, заставлявших юношу страдать, эти принесли чувство умиротворённости и надёжности, давая силы на дальнейшие действия, укрепляя дух.

- Осаму, как ты? - Доктор не хотел тревожить подростка раньше времени, хотел дать немного отлежаться и отдохнуть, но видя, что тот был в оживлённом состоянии при русском, всё-таки обратился к нему.

- Нормально. - Холодно и кратко, впервые мальчик говорил таким тоном.

- Это хорошо, конечно… Но может ты устал уже и не хочешь разговаривать? Так ты скажи и я оставлю тебя в покое на время, позже побеседуем.

- Да, устал. От жизни. - Помедлив добавил он.

Мори напрягли и взволновали слова подростка, такие бездумные или наоборот, хорошо обдуманные? Он отвернулся к девушке.

- Кое, выйдем? Дазаю необходимо отдохнуть, а нам поговорить.

Они вышли, Накаджима разрывался, не понимая, где ему лучше быть: остаться с другом, который ни с того ни с сего произнес те слова или пойти за старшими и послушать, о чем они будут говорить. Цветаева выбрала второе и Ацуши, ведомый голосом, исполнил ее волю.

- Меня тревожит это, Кое. Дазай тогда был жизнерадостным ребенком, а сейчас вдруг так сказал.

- Ну а чего ты хочешь, Огай? Во-первых, он перенес много за последние дни, а во-вторых, он растет, ему почти четырнадцать. Чего ты хочешь от забитого подростка? - Будто обвиняя произнесла Озаки.

- Ты говоришь, будто я виновен.

- А разве нет? Если все уже обдумано, то смысл медлить? Огай, нельзя больше ждать! - Тихо, возмущённо, срываясь, будто торопя время, шептала девушка, обжигая не то словами, не то дыханием щеку доктора.

- Я не смогу один, понимаешь? Мне нужен тот, кто поможет и, если я не справлюсь, довершит это. Хироцу отказался наотрез, а ты…

- Нет. Не смогу.

- Ну вот, а кроме нас троих никто не знает, даже Осаму. Может быть, когда его раны зарастут и ум станет светлее, я прибегну к его помощи. А пока рано.

- Вот как? Ты сам говорил, что не можешь больше жить под таким давлением с его стороны, а оказалось, что тебе и так хорошо, да? Ты трус, да, Мори? Доктор, который боится, как смешно звучит! А знаешь, что если ты свершишь расправу в одиночку, то конкурентов не будет, ты, и только ты сможешь стать боссом! А подумай, если твой ученик, как ты сам выразился, станет светлее умом, поможет тебе, то, думаешь, он не будет претендовать на место босса?

- Нет. Не буду.

Они резко обернулись. У дверей стоял Дазай, облокачиваясь на косяк, его колени дрожали, но это не помешало ему так незаметно появиться, что даже чуткость и великолепный слух Накаджимы не засекли его появления.

Он выглядел жалко, но как-то по-особому стойко что ли. Окрашенные в некоторых местах в ярко-красный бинты уже намокли, пропитались смесью кровей, соединившихся совсем недавно.

- Как ты так неслышно пробрался? - Поинтересовался Мори.

- Вы научили, наставник. - Тот слегка склонил голову.

- Тебе надо сменить бинты, больно? - Доктор подошёл к мальчику и провел ладонью по непослушной шевелюре подростка.

- Да нет, привычно.

Огаю просто жутко хотелось, чтобы вернулся тот Дазай, его бывший ученик, такой открытый, жизнелюбивый, доверчивый, заинтересованный во всех делах, честный, пусть и не всегда способный продумать планы действий, рассчитать исход событий, но искренний. А что было сейчас? Какой-то новый, чужой человек, к которому доктор и не знает, как отнестись.

- Мы обговорим все, только через неделю. Ты сейчас разволнуешься и будешь очень неспокоен, тогда раны откроются и будут долго заживать, останутся шрамы на всю жизнь, тебе оно надо?

- Не знаю, надеюсь, что вся жизнь завершится в ближайшее время. - Дазай пожал плечами.

Мори ничего не ответил, лишь растерянно уставился в пол. Он и сам понимал, что нужно избавляться от босса, ради его же подчинённых, ради эсперов и неспособных, ради спокойствия наконец, но раньше он надеялся, что как только ученику исполнится четырнадцать лет, то они вдвоем сделают это грязное, но и в то же время праведное дело, но теперь уверенность в Осаму пропала совсем, такого подростка доктор не знал, никто его не знал таковым.

***

Вся неделя прошла в тяжёлых мыслях и раздумьях по поводу его ученика, мрачневшего день за днём, более задумчивого и резко осиротевшего. Босс ни разу за этот период не заглянул проведать их, хоть как-то высказать свое мнение по поводу свершившегося, пусть и не верное, снова поблескивая осатанелыми глазами. Ходили слухи, что босс серьезно заболел, так как его никто не видел, хотя первое время его и не искал никто, настолько он выпил все соки из своих подчинённых, но после все осмотрели и проверили, тирана не было нигде. Оставалось только одна версия, он покинул свое пристанище, но для чего, было вопросом.

У Дазая наконец затянулись раны, но следы от них были настолько ужасны, что ранее не имеющий каких-либо комплексов подросток, решил скрыть их от людских глаз. Именно тогда на его руках и лодыжках появились первые слои бинтов.

Огай, проводивший время в тяжёлых раздумьях, наконец решился на разговор с изменившимся учеником, заходя издалека и как бы пытаясь прочитать его отношение к плану.