— О чем ты? — воскликнула я.

Она широко раскинула руки.

«Она считает, что ты будешь наилучшей «лошадью»[16].

Я окинула взглядом кустарник. За ним виднелись какие-то прозрачные фигуры. Да, я смотрела сквозь них. Силуэты были расплывчатыми, лица — туманными, однако внутри у каждой пульсировал свет. Приглядевшись, я узнала их. Четверо из них — караджи, излучавшие горячее, кроваво-красное свечение. Но с каждым вздохом оно слегка ослабевало.

Все остальные тоже были прорицателями и жрецами. Среди них я узнала Мэй. Ее свет был яростно-рыжим. На фоне остальных он казался необычайно ярким и дерзким.

Я невольно оглядела себя. И увидела, что все мое тело покрывает фиолетовое свечение, как будто во время электрической бури.

— Это была духовная сущность. — Тулу облизала губы. — Вода жизни.

Меня охватила ярость, отчего фиолетовое свечение стало ярко-красным. Я почувствовала себя голой и тоже прозрачной. И при этой мысли появились розоватые проблески.

Я нервно посмотрела на Тулу, но та отвела глаза. Ее тело начало сотрясаться, руки замахали, словно крылья. Голова стала неестественно вращаться. Она завывала и каркала. Где-то гремели невидимые барабаны.

Приближалась Маринетта.

Ночное небо завертелось, костер затрепетал. Я вдруг оказалась за пределами круга, вместе с остальными тенями.

«Беги оттуда!» — приказал Эскаалим.

Слаженность церемонии нарушилась. Я почувствовала, что вновь могу управлять собой, и изо всех сил заорала:

— МЭЙ!

Она стояла напротив меня. Ее оранжевое свечение образовало тугой шар, напоминавший сжимающуюся звезду. Потом он начал увеличиваться. Я потянулась к ней, разрастаясь, словно сверхновая, и разрушая границы ее психики. Наши смешавшиеся сущности понеслись вдоль круга, освобождая остальных. Внезапно я взорвалась тысячью сгустков света. Почувствовала вкус чая с сахаром. И подумала о том, насколько относительно понятие «враг».

На сей раз я очнулась уже по-настоящему, и это меня обрадовало. Все тело изнутри пылало. Огонь тек по моим венам и даже по мускулам. Я глубоко вздохнула, отгоняя прежние страхи.

— Не разговаривай и выпей вот это, — раздался негромкий и хриплый, но знакомый голос.

Открыв глаза, я увидела Лойла Даака. Его лицо покрывали ссадины. Видимо, каждая наша встреча была настоящим чудом. Одна половина моей души хотела кричать от радости, другая напоминала о том, что еще ничего не закончилось.

Рядом с Дааком стояла Мэй, напоминавшая жвачку двухнедельной давности.

«Значит, он освободил ее первой! — подумала я. — Сколько же это продолжалось?»

— Где Тулу? — спросила я вслух.

— Нам надо поторапливаться, — сказал Даак вместо ответа. — Анна освобождает остальных.

Мне не понравился его тон.

— Ты что-то натворил?

— Кое-что сжег, — кивнул он.

— А как цистерны и холодильники? — спросила я.

— Я отключил энергию и открыл двери, а потом все сгорело.

Эти слова мне еще больше не понравились.

— Вряд ли нужно было…

Но он уже направился к Анне.

— Ты одна тут прохлаждалась. — Мэй обняла меня, и я не успела увернуться. — Ты чуть было не угробила всех нас. Нельзя разрушать оболочку людей, находящихся в трансе. Их дух может улететь. А нет духа — нет и человека. Это называется смертью, Перриш.

— Ох, — выдавила я. — Так что же все-таки произошло?

— Тулу призвала эту сучью лоа, но та рассердилась, поскольку принесенная ей жертва оказалась неправильной. Маринетта любит кур, ощипанных живыми. Она хотела оседлать тебя, но ты спихнула ее.

— Я спихнула лоа?

— С моей помощью, — добавила Мэй скромно. — Что-то отвлекло Тулу. И благодаря этому твои проводники показали нам всем обратный путь.

— Мои проводники?

— Да, их было трое. Ты привела с собой какую-то крысу и питона. Был и еще кто-то, но я толком не разглядела. Большинство из нас просто следовали за проводниками. И почему тебе так везет?

Везет? Вряд ли это было подходящее слово, но я все равно почувствовала облегчение. Может быть, Неудачник и питон простили мне все. Кроме того, что я не верю в подобную чушь.

Кое-кто из прорицателей уже сидел и помогал подниматься другим. Мэй влила мне в глотку еще несколько глотков жидкости. Она попала не в то горло, и я закашлялась. Мне хотелось спросить у Даака, сколько я пролежала здесь, но они с Анной были слишком заняты.

Я встала и потянулась. Скривилась от запаха множества немытых тел, в том числе и моего собственного. У меня подгибались ноги, и я чувствовала себя столетней старухой.

Я направилась к караджи. Они лежали друг за другом и напоминали батарею. Я стала заглядывать в лица, пытаясь припомнить их.

Двое из караджи были стройными и атлетичными. Если бы не отсутствие ритуальных шрамов, настоящие воины кабал. Третий, совсем старый, слегка подергивался, будто ему было трудно дышать. Все трое были в одних лишь коротких хлопчатобумажных рубашках. Четвертый был грузным и дряблым, с вьющимися волосами. Он напоминал городского родственника, приехавшего в гости. На нем даже болтались остатки роскошной тройки и штиблет.

Даак разговаривал с караджи на каком-то непонятном мне диалекте. Наверняка сказал то, что было ему выгодно. Небось наплел с три короба о том, что они обязаны ему возвращением своих душ.

Я села рядом со старшим караджи и поднесла стакан к его губам.

Тот сделал глоток, его губы стали влажными.

— Ты пылала, словно солнце, — прошептал он.

— Нет, это была Мэй, — возразила я, указывая на нее.

Старик недоверчиво моргнул и сказал:

— Она, конечно, сильна. Но ты… сила, словно создатель.

Лойл бросил на меня резкий взгляд, и я отвернулась. Мне совсем не хотелось продолжать этот разговор. Ни сейчас, ни потом. НИКОГДА! Хватит с меня титула Ойи. Создатель! Это ж надо придумать…

— Ты должна помочь нам в битве, — сказал старик. Его щеки порозовели.

В битве? Я почувствовала, как напрягся при этом слове Эскаалим. Я уложила поднявшегося было старика обратно и отошла в сторону.

Анна начала раздавать пострадавшим глюкозу, Даак помогал ей. Меня так и подмывало кинуться прочь. Теперь у меня появилось гораздо больше вариантов дальнейших действий, и я даже не знала, какой из них выбрать. Я пристроилась у стола с компьютером и стала размышлять над возможностями.

Может быть, плюнуть на Айка и попробовать разобраться в данных самой? Или помочь Анне и Дааку? А как же тогда мой договор с Кабал? Будут ли они мне верить теперь, когда информация почти в руках у Лойла?

У меня трещала голова. Я совершенно не знала ответов ни на один вопрос.

Я подошла к Анне, взяла горсть глюкозных таблеток и сказала:

— Пойду, поищу какой-нибудь транспорт.

— А ты, часом, не собираешься свалить? — Мэй посмотрела на меня искоса.

— Может быть, — ответила я. Иногда она меня раздражала, как и Лойл.

— Ты их знаешь? — Мэй кивнула в сторону караджи.

— А ты?

— С ними нужно держать ухо востро. Таких простушек, как ты, они могут высосать через соломинку.

— В самом деле? — произнесла я, изо всех сил пытаясь сдержаться, но все равно получилось громко. — Со мной тоже нужно держать ухо востро. Я могу с кого угодно спустить шкуру.

Вообще-то, сейчас было не время для перепалок. Для них вообще не должно быть времени. Но они разгораются помимо нашей воли.

Мэй сверкнула глазами, кажется, ища оружие. Похоже, что-то задело ее.

— Ты завелась из-за Лойла? Из-за того, что он увивается вокруг нее? Ведь ты запала на него, — произнесла она отрывистым шепотом.

— Еще чего! Для меня есть вещи куда более ценные. Например, вера в людей. Ты продала меня, Мэй. Еще в самом начале. А теперь…

Она кинулась ко мне, шипя и выставляя когти, словно кошка.

Я легко оттолкнула ее, но она снова кинулась на меня, и мы сцепились, круша аппаратуру.

Мэй стала царапать мне лицо. Я отскочила, но она обхватила меня за плечи и шею. Мы вместе повалились на пол.