– Смотрите, – внезапно прохрипел стажер.

Кривая дверь приоткрылась настолько, что можно было различить спрятавшегося внутри челове… или кого-то похожего на представителя людского рода.

– Пограничная полиция, – спокойно сказал я.

Обычно такого представления вполне достаточно: нечисть не любит ссориться с законом. А точнее, делать это открыто. Существа вроде банника или болотного будут смотреть тебе в глаза, изображая щенячью преданность, а вслед нашепчут кучу проклятий, некоторые из которых обязательно сбудутся.

– Ну, долго нам ждать? Выходи, живо! – мой голос стал более требовательным.

Дверь заскрипела, и на крыльцо выбрался невысокий, худощавый мужичок. В дранных брюках, подвернутых до колена, и широкой, алого цвета рубашке со спутанными волосами. Ну вылитый цыган. Даже что-то вроде нательного креста имеется. Висит прямо на шее, сверкая дорогим металлом.

Шмыгнув носом, мужичок деловито оглядел нас с ног до головы и поинтересовался:

– Власть, ты что здесь забыла? Чего надобно?

– Ты – Зрячий3?

– Ну, а коли и я, так что?.. – Еще больше выпятив грудь, мужичок сплюнул мне прямо на мысок ботинка.

Вот как у них так получается: ничего из себя не представляет, а вид такой, словно гарем блудниц в наследство получил. Если бы я такого «красавца» в городе повстречал, то решил бы, что побирушка, а здесь среди вольных полей это существо занимало почетную должность председателя – надзирало за собратьями.

– Слушай сюда, бабай. Ты сейчас приведешь себя в подобающий вид и проведешь нам с коллегой короткую экскурсию по вашему скромному заповеднику. Все понял? – попытался я поставить его на место.

Мужичок достал папироску, закурил. Я заметил на тыльной стороне его ладони странную татуировку – что-то вроде перевернутой буквы «Р» – и исходящие во все стороны лучи солнца. Привычку разрисовывать свое тело, кстати, нечисть переняла от нас, людей. Мне попадались банники4, которые были разукрашены, как говорится, «под хохлому», то есть с головы до самых пят.

– Ну, чего стоим? – внезапно возмутился стажер. – Или хочешь, чтобы мы с ЦОР5 сюда заявились?! Хочешь, чтобы они тебя попросили, клянусь родом, сейчас устроим!

Интересно, чего это он: решил подыграть или разнервничался? Впрочем, на войне все средства хороши. И самое удивительное, что угрозы подействовали.

Бабай затушил папироску, посмотрел куда-то вдаль, где сквозь рваные облака проступила острая грань зарождающегося месяца, и сказал:

– Лады, господа хорошие, идемте. Проведу я вас без всяких бумаг.

Протянув стажеру фонарик, что работал от тепла человеческой руки (одна из немногих полезных изобретений человека), я показал ему большой палец – хорошо сработал! Пусть и спонтанно, но хорошо.

Мы прошли старую ржавую вертушку и вывеску с агитационным посланием «Слава труду!». В голове возникло неприятное покалывание. Ничего удивительного – такое скопление нечисти на один квадратный километр не каждый нормальный человек выдержит. Вот если бы они окольцованные были, как в городе, так точно не фонило бы.

Я слегка сбавил шаг и кинул беглый взгляд на правую ногу бабая. Так я и думал, никакой метки, стало быть, неучтенный. Конечно, не такое серьезное правонарушение, но на заметку взять можно. Там, где процветает свобода, закон подобен пустому звуку. В столице все иначе. Службы контроля и граничные ведомства работают четко. Прошел через Кордон – получи «мартина»6, кольцо из интеллектуального (не вяжется семантически) материала, способного не только сдерживать серые волны, исходящие от потусторонних, но и отслеживать местонахождение особи.

Хотя чего я хочу. Последнее время нечисти через Кордон столько прется, прям ужас. Так что столица захлебывается – если быть до конца честным, контроль осуществляется только в пределах МКАДа, – а за ним кто во что горазд! Города-миллионники еще как-то пытаются угнаться за московской или питерской системами взаимодействия, а вот деревни, села и прочие поселки городского типа уже давно превратились в рассадник нечистой силы. Всю жизнь будешь работать рядом с водяным или лешим и не почувствуешь.

Мы двигались вдоль улицы заброшенных деревенских домов. От дороги здесь осталось одно название. Были видны две вытоптанные гряды, да и те уже давно травой поросли. С домами еще хуже: ни одного целого. Среди зарослей кустарников торчали темные остовы крыш, полуразрушенные стены и темные глазницы окон, а где-то и вовсе стена из бревен.

– И как они здесь живут? – озираясь по сторонам, произнес стажер.

– Кстати, очень даже неплохо, – внезапно откликнулся бабай. – Всяк лучше, чем на той стороне.

Мы прошли длинную улицу и свернули направо. Здесь, на углу, возвышался трактор с перекошенным ковшом. Крыша была слегка приплюснута, дверь болталась на одной петле. Я пригляделся к кабине. Внутри кто-то копошился: невысокий, горбатый. Оторвавшись от своего занятия, нечисть зыркнула на нас недобрым взглядом. Ярко-белые глаза отразили свет наших фонарей.

– Привет, Игнат! – сказал бабай и помахал рукой.

Кабина закачалась – изнутри послышалось неприятное чавканье.

– Очень уж у нас Игнат до грызунов охоч, – пояснил наш проводник.

Я ощутил прерывистое дыхание стажера. Парень практически вплотную приблизился ко мне и тихо прошептал:

– Что это за тварь?

– Анчутка, – спокойно разъяснил я.

Мелкий водяной чертенок с незапамятных времен любил селиться возле болот. Если мне не изменяла память, его название даже переводилось как «маленькая утка».

– Он безобидный? – тут же попытался уточнить тот.

– Скажешь тоже – безобидный, он же нечисть, – удивился я.

Наш проводник хихикнул. И, сплюнув, покосился на юношу.

– Прав твой начальник: от нас добра не жди. Мы себя, как вы, люди, любите выражаться, не контролируем, любую подлость бездумно сотворим и забудем.

Дальше мы прошли еще несколько домов и вышли на торговую площадь. А большая здесь резервация, особей на триста-четыреста потянет.

– А тут у вас что? – Я указал на здание бывшего клуба. Сохранилось оно очень даже неплохо. В темноте было не разглядеть, но мне показалось, что стены выкрашены в новый яркий цвет, а на крыше имелись совсем свежие заплатки черепицы.

– Велисова книга, – буднично ответил бабай. – А вон в том ларьке мы амбар устроили.

Я резко остановился. И резко одернул проводника.

– Погоди, как это Велисова книга? Вы что же, тут незаконный портал устроили?!

Сощурив свои хитрые глазки, бабай изобразил явное недоумение.

– Не бзди, начальник. Он у нас односторонний. Отсюда можно, а к нам ни-ни. Так что все честь-почесть, короче, по закону. И в департаменте соответствующую регистрацию имеем.

Его словам я, конечно, не поверил, но развивать тему не стал. Все равно правды не добьешься. Вот вернусь в отдел, черкану рапорт и отправлю по территориальности в Коломну. Пускай местные разбираются, все-таки их вотчина.

– Скажи честно, чего тебе от нас надь? – откровенно спросил бабай.

А вот это разговор: не люблю я этих тварей на доверительную беседу выводить. В отличие от людей, у них ведь слабостей нет. Разве что самые примитивные: пища и человеческие эмоции – по сути, одно и то же, поскольку нечисть именно нашими страхами и тревогами питается. Хотя порой и человеческую еду употребляет. Но это по желанию. Например, лешие кефир очень уважают.

Короче говоря, откровенность за откровенность.

– Бес нам нужен. И не говори, что такой не обитает в вашем клоповнике, не поверю.

Проводник хмыкнул:

– Бес… Имя распространенное, вроде Ивана. У нас таких десяток наберется. Личное имя-то имеется?

Я понимающе кивнул:

– Чуром его кличут.

Было заметно, как заиграл скулами бабай. Но вместо ответа он свернул куда-то в проулок и махнул рукой, зазывая нас за собой.