Егор пришел ровно в шесть.

— Это вам, — протянул мне пакет с фруктами.

Апельсины, бананы, яблоки... Настоящий витаминный набор.

— Спасибо. Вы проходите на кухню. И давайте сюда вашу шубу.

Егор покосился на меня немного насмешливо и сам повесил на крючок дубленку.

— А где ваш кот? — усевшись за стол, спросил он.

— Сейчас появится. Как только услышит стук приборов, сразу прибежит.

И точно. Стоило мне вытащить из духовки противень, как кошарик нарисовался на пороге кухни.

— Мря-у!

Рыжая усатая морда уставилась на мясо.

— Похоже, он у вас вечно голодный, — хмыкнул Егор.

— Угу. Это его перманентное состояние.

Я выложила на тарелку ломтики картофеля, сверху украсила их кусками свинины и запеченным луком и водрузила блюдо в центр стола. Рядом уже стояли салатники с квашеной капустой и порезанными овощами, новая посуда сияла ярко-красными бликами, создавая настоящее новогоднее настроение, и я невольно залюбовалась накрытой “поляной”.

— Выглядит аппетитно, — оценил гость.

— Я положу?

— Да, конечно.

Егор попробовал и посмотрел на меня с одобрением.

— А знаете? Вкусно, — заявил он.

Я только понимающе хмыкнула. Мясо по бабушкиному рецепту еще ни разу меня не подводило.

Егор с аппетитом уминал еду, а я сидела напротив, на найденном на чердаке венском стуле, и с умилением за этим наблюдала. Все-таки есть в подобной картине что-то глубинное, древнее. Приготовить для своего мужчины, накормить...

“Никуша, окстись! Какому своему?! — некстати проснулся внутренний голос. — Егор тебе никто! Поест и свалит. А ты тут останешься со своими дурными фантазиями. И, вообще, может, у него жена и трое детей, а ты млеешь!”.

— Вы давно здесь живете? — отмахнувшись от неприятных мыслей, спросила у гостя.

— Давно, — загадочно усмехнувшись, ответил тот.

— А почему тут так тихо? Ни машин, ни людей. Такое ощущение, будто вымерли все.

— Многие разъехались на праздники. А остальные, — Егор едва заметно поморщился, — заняты, видимо.

— Понятно.

Я замолчала, не решаясь задать давно интересующий меня вопрос, но потом, махнув рукой на приличия, спросила:

— А вы один живете или с семьей?

Егор ответил не сразу. Усмехнулся каким-то своим мыслям, потом посмотрел мне в глаза и ответил:

— Можно сказать, что с семьей.

— Здорово, — кисло протянула я.

“А чего ты ждала? Чтобы такой мужик — и один был?!” — снова влезло второе я, начисто забыв о том, что само мне Егора сватало.

— А почему вы хотели мой дом купить?

— А я и сейчас хочу, — хмыкнул мужчина.

— Зачем?

— Чтобы участок увеличить.

— А, так это ваши хоромы мне свет загораживают?

— Ника, давайте поговорим разумно.

Егор отложил вилку и посерьезнел.

— Вы приехали в незнакомое место, поселились в старом, разваливающемся доме, денег у вас нет, работы, судя по всему, тоже.

Он замолчал, видимо, ожидая, что я попытаюсь возразить, но я не проронила ни звука. А чего спорить-то? Он абсолютно прав, все так и есть.

— Неужели вам нравится такая жизнь? — тихо спросил Егор.

— А если я скажу, что нравится?

Я тоже отложила вилку и уставилась в окно. Мороз уже успел разрисовать его тонкими узорами. Красиво. По-новогоднему.

— Простите, Ника, но я вам не поверю, — мягко произнес мужчина.

— Да пожалуйста, — пожала в ответ плечами. — Не верьте, но, тем не менее, это так.

— Ника, послушайте...

Егор поймал мой взгляд и неожиданно замолчал.

Зрачки его расширились, крылья крупного носа чуть дрогнули, губы едва заметно шевельнулись, но он по-прежнему не проронил ни звука.

— Что? — не выдержав, спросила я. В душе поднималось проклятое, глубинное, женское...

— Уезжайте, — хрипло выдохнул Егор и рывком поднялся из-за стола. — Я дам вам хорошую сумму, но вы завтра же должны уехать. Вот бумаги, тут нужна только ваша подпись, — он выложил на стол какие-то листки с гербовыми знаками.

Ах ты ж... Приземление вышло болезненным.

— Даже не подумаю!

— Ника, вы не понимаете! — повысил голос Егор. — Вам нельзя здесь оставаться!

— Да что вы?!

— Не глупите, — почти прорычал он.

В его янтарных глазах зарождалась буря.

— Это сейчас я говорю с вами по-хорошему, но ведь могу и по-другому.

Егор грозно нахмурился, и я только сейчас заметила, какие огромные у него руки, как перекатываются под тонкой толстовкой бугристые мышцы и каким натренированным выглядит крупное, гибкое тело.

— Уходите, — устало прошептала я.

Он молча вышел из кухни, схватил с вешалки дубленку и громко захлопнул за собой дверь.

А я уткнулась в скомканный фартук и расплакалась.

Калитка грохнула за спиной, и этот грохот прошелся по телу холодной волной.

Ненавижу чувствовать себя подонком! Мерзкое чувство!

Но как иначе выставить отсюда эту девочку? Как объяснить по-хорошему? Ну не место ей в деревне оборотней! Совсем не место. Еще и полнолуние приближается. Если она останется здесь... Нет, я не могу рисковать.

Проклятый Митяй! Так хотел подгадить стае, что даже родственницу не пощадил. Поганый старик был. Скряга, каких мало, вредный, въедливый, злобный. Неужели не понимал, что делает? Или, наоборот, очень хорошо понимал? Полдеревни одиноких парней. Попробуй удержи их в узде. А ведь если что-то случится, спрос будет с меня. Как же! Альфа не справился, допустил нарушение закона. Не сумел защитить человека.

Видно, Митяй на это и рассчитывал, когда завещание составлял. Бросил девчонку "под танки" и даже не поморщился.

Да только хрен ему!

Сегодня в последний раз переночую у этой ненормальной, а завтра сам лично в город отвезу. Хватит дурью маяться.

И тут в грудь ударило неожиданное: а что, если девчонка — не человек? Митяй был оборотнем, причем из старых, потомственных. Так может...

Внутри все встрепенулось от немыслимой надежды. Рванув на себя дверь, влетел в дом и кинулся к компьютеру. Ввел запрос, а уже спустя несколько минут ошарашено пялился в экран. Не может быть...

У Митяя была сестра. Двоюродная. Интересно, почему мы об этом не знали? Ага. Жила в Туле, вышла замуж и уехала в Красноярск. А кто у нас тамошний глава? Тэк-с... Запольский. А девчонка у нас кто? Запольская. Но Александровна, значит, не дочь. Племянница? Интере-е-есно... Получается, она тоже оборотень. Но почему тогда я не учуял ее волчицу?

Сердце забилось тяжело, неровно.

Выждав, пока в соседнем доме погаснет свет, тихо прокрался к черному ходу и вошел внутрь.

— Волчок! Где тебя все время носит? — тихо пробормотала Ника и запустила руку в шерсть.

М-мм... Приятно. Да, и вот тут... И правее...

Поймав себя на том, что сам подставляю голову под маленькую ладошку, резко отпрянул.

— Ты чего, Волчок?

Что за дурацкая кличка? Дался ей этот волчок? Не видит, перед ней — настоящий волк, а она как с собакой разговаривает.

— Ты голодный? Нет? Хоть бы гавкнул в ответ. Все молчишь и молчишь!

Ага. Гавкнуть. Нашла песика!

— Ну ладно. Не хочешь — не надо. Мне ведь все равно завтра уехать придется. Богатым дяденькам не ко двору пришлась... Не будет мне тут жизни...

В голосе девчонки прозвучала такая тоска, что мне не по себе стало. В груди неприятно похолодело.

— Думала, хоть здесь себя дома почувствую, — грустно шептала Ника, поглаживая мои уши. — А этот... И ведь показался нормальным мужиком, а вот, надо же... Домик ему мой мешает, видите ли! Участок расширить... И так, не жизнь, а сплошная дорога. Все бегу, бегу... И конца этому не видно.

Она всхлипнула и уткнулась в мой загривок.

Эй, ты чего?

На язык попали соленые капли, а с губ девчонки слетел новый всхлип.

Да что ж такое-то?!

— Представляешь, Волчок, а он мне понравился, — вперемешку с хлюпаньем, шептала она. — Первый раз со мной такое, после бабушкиной смерти. Как будто родного человека встретила. Вот, совсем своего. А он... Таким же козлом, как и все, оказался.