— Ну что, она сильно расстроилась? — Я грызла ногти, забыв совсем о том, что они и так подстрижены по корень.

— Нет, — парень улыбался. — Мисс Гамильтон все поняла и благополучно решила, что Кристина слишком бледная.

— Они что, поехали…все поехали в Египет? — Удивленно ахнула я, совсем забывая, что есть еще и море.

— Лучше, на Гавайи, на целых две недели, они прилетят за два дня до нового года.

С моих плеч сползли горы и я спокойной вздохнула. Не хотелось питать малышку надеждами, а по ее приезду я и куплю ей и платье, и подарок и много еще чего в этой жизни. Теперь, как ни странно, малышка Крис и вот вот почти вылупившийся Нео — как смысл моего существования.

— Хорошо, спасибо Адам. Ты можешь сесть поужинать, — я указала на стол со всякой всячиной и у Адама загорелись глаза. — Я отнесу Киллиану поесть, посторожи, чтобы мои особо наглые друзья не съели все, что было наготовлено на три дня.

Адам кивнул и с радостью пошел уплетать все, что только можно и нельзя в его рационе. Что на счет тех друзей, так я говорила о тех парнях, с которыми я хорошо подружилась еще и в начале появления во Флоренсе. Охрана заменила мне Киллиана, Александра и даже друзей, когда я все еще была засекреченной.

Как только я подошла к двери Дугласа, услышала приглушенный разговор парня по телефону.

— Если с ней что-то случиться, я вырву твою глотку и запихаю тебе по самые…Да мне плевать, кто ты! Ты чуть не убил соб…Она узнает. Я не скажу — скажет кто-то другой или в конце концов она поймет, что к чему.

Минута молчания.

— За то, что я сделал, я понесу наказание, даже если это человек не из той шайки. Да мне плевать, что он твой! Он чуть не убил её…Мало того, что…Да пошел ты к черту!

Телефон парень выкинул в окно, громко хлопнув им. Я вздрогнула и решила постоять еще минут пять, чтобы он остыл. О ком шла речь? Обо мне? Но с кем? С кем он разговаривал?

Я тихо открыла двери комнаты и также тихо подошла к его прикроватной тумбочке. Он стоял у окна и свет луны освещал его тело. По коже пробежали мурашки и внизу живота сильно потянуло.

— Что ты делаешь? — Он переводил взгляд с меня на еду и снова на меня.

— Я решила, что тебе стоит перекусить, — промурлыкала я. Его сщуренные глаза и наклоненная голова в разные стороны стали меня настораживать. Он хотел накричать на меня, но сдерживался. — Если тебе не нравиться, я могу забрать, — я совершила большую ошибку став к нему спиной, чтобы забрать поднос, потому что мгновенно, я почувствовала на своей шее холодный поцелуй его губ, мгновенно, мне пришлось отстраниться, и тут снова не моя взяла, потому что позади меня была стенка. Его ледяные глаза блестели даже во тьме, и мне не хотелось ничего, кроме как обнять его и поцеловать. Услышать, как томно он вдыхает запах моих волос и это не нормально. Люди слишком слабы, чтобы признавать свои чувства, но в глубине, все прекрасно знают, если ты не скажешь — внутри ты умрешь. И вот, я не хочу этого делать. Не хочу признавать, что когда-то произошел тот момент, что я влюбилась в него. До последнего я не хотела этого говорить. Зачем? Оно не взаимно казалось бы, ему нужно только одно. Это любовь со спецификой. Я влюблена в него, потому что ненавижу. Так всегда. Всегда сложно признавать, что-то подобное.

— Что случилось? — Аккуратно, чтобы еще больше не загнать себя в тупик, спрашиваю у зверя.

— В последний раз, когда я болел, меня выхаживала Кэм. Это было после смерти отца, — тихо говорит он, не отводя взгляд. — Но она делала это, потому что я часть ее семьи.

— Ты тоже…Часть моей семьи, — что сморозила только что? Господи, как глупо!

— Почему ты пришла, почему…Ты ворвалась в мою жизнь так беспощадно оборвав все нити с моим душевным спокойствием?

— Что? — Из меня вылетел глупый смешок. — Какое спокойствие? Как по мне, так ты был готов скорее забить собаку до смерти, чем хотя бы пойти на встречу.

— Зачем ты пришла… — Он повторял эти слова снова и снова. Заглядывая в глаза еще глубже.

— Чего ты добивается, я не пойму? Я ухожу — ты меня возвращаешь, тогда зачем? Убил человека — теперь у тебя проблемы и теперь ты обвиняет в этом меня? Зачем тогда ты пошел на такое!

— В том, то и дело, Мэлоро, что все это какой-то вздор! До твоего появления, мне было наплевать, что случиться и с кем. А сейчас, я чувствую страх, впервые, за то, что мои родные могут умереть! Вот так, как Бони…Вот такой глупой смертью от одного выродка. Я был счастлив, когда снова и снова переезжал ее этой чертовой машиной, пока ему не расплющило ноги…

— Хватит! Перестань! — На мои глаза навернулись слезы и я закрыла уши, чтобы не слышать, что он говорит.

— Вот о чем я! — Он больно схватил их и поднял у изголовья, слишком близко подходя ко мне. Он дышал мне в лоб. — Кэм бы не придала этому значения, ссылаясь на правильный поступок, а ты…Ты готова всех спасти, простить и исцелить, дай тебе только волю, но люди не меняются, люди не способны любить и если они чувствуют — то обманывают только себя.

— Значит, пускай будет так, — я опускаю взгляд. — Пускай они и врут сами себе, зато, они будут счастливы в своей лжи, а в озлобленности и правде, жить захотят лишь единицы.

— Но я живу, — отвечает он и мне не хватает воздуха. Я была права. Не стоило слушать никого. Давать шанс кому? Машине-убийце? Человеку без чувств, считающего чувства — обузой. Он так уверен в своей вере, что казалось, он похож на человека который страдает ортодоксией.

— И я живу, наши миры разные и ничего из этого не изменить, — через силу отвечаю я.

Он неожиданно отпускает мои руки и я молчу выхожу из его комнаты. Чувства — самая сильная боль, которая только может быть в духовном мире.

Спустя день, после чудесного появления Дугласа в городе меня совсем уже переставало все удивлять. После разговора с Киллианом, я больше не видела его. Он постоянно сидел у себя в комнате, я же, пытаясь не придавать этому значения погрузилась в работу, которая на меня свалилась как лавина с горы. С половиной дел мне помогла справиться Меара с отпуска, она сразу же прислала мне парочку отчетов с ее архива, которые решали почти все мои вопросы, поэтому к вечеру этого дня, мне оставалось лишь завершить формальности и заехать в офис, чтобы забрать документы к новой работе, да и проверить, что там делают в отсутствии всех хозяев бизнеса.

Я слегка подвела глаза стрелками, подкрасила брови и нанесла на губы гигиеническую помаду, которая защищала мои и без того обветрившиеся губы от жутко холодного ветра. На улице мело как в предновогодние дни, становилось уютно от того, что в доме уже стояла елка и везде царила такая гармония, и всем этим занимались домработницы. Домочадцы Гамильтонов уже проделали такие же махинации у себя еще вчера.

Накинув на себя легкий свитер вязкой белого цвета и натянув черные джинсы, я завязала волосы высоко в пучок и к концу сбора этот пучок превратился в небрежное гнездо ворона. Но несмотря на это я схватила телефон, сумку, документы и вышла.

У входа меня ожидал Адам. Он помог мне надеть теплый пуховик, я обула полусапожки на высоком каблуке и собралась выходить, как услышала знакомый голос.

— Собралась куда? — В дверях ванной комнаты я увидела Киллиана в одном полотенце, которое прикрывали его достоинство. Я поразительно безразлично для себя ответила ему:

— Работа кипит, мне нужно закончить все до нового года, — я укутываю себя в шарф и Адам сообщает мне, что будет ждать у машины.

— Акции упали? — Его заинтересованный взгляд блуждал по мне, а изумруды зажглись ярче пламени. Я поспешила закончить разговор.

— Бери выше, будь уверен в своей компании, — я кивнула и вышла.

Всю дорогу я довольствовалась своей музыкой в наушниках не желая слушать болтовню Александра, который увязался с нами, и Адама. Эти двое что-то яро обсуждали, буквально гудя на всю машину. Я не стала тревожить их, поэтому погрузилась в атмосферу вечера. На часах было около восьми и мы подъехали к офису.