Размышляя, не вызывать ли такси, Ольга быстро собралась, проверив, все ли выключено — закрыто, накинула пальто и вышла из помещения. Едва она оказалась на улицу, окрепший к вечеру морозец царапнул коготками за пальцы, куснул в нос, разохотившись, полез глубже, проникая через щели в одежде. Ольга улыбнулась, вздохнула полной грудью. С отсутствием грузовиков воздух очистился, дышалось легко и свободно, а прохлада воспринималась разомлевшим после теплого помещения офиса телом с благодарностью. Но все же оказалось достаточно холодно, и через пару минут Ольга уже ежилась, поспешно застегивая пуговицы, и поправляла шарф.

Миновав проходную, она вышла на улицу, в нерешительности замерла. Новенький, недавно приобретенный мобильник лежал в сумочке, под рукой, и вызвать такси было делом минуты, но чистый воздух и мягкий свежевыпавший снег, укутавший мир белым бархатом, манили, вызывая непреодолимое желание пройтись. Не в силах противиться очарованию природы, Ольга пошла пешком.

Под ногами поскрипывают, сминаясь, снежные хлопья, застывшими седыми великанами возвышаются деревья. Если закрыть глаза, чтобы серые пятна домов не портили картину, можно вообразить себя глубоко в заснеженном лесу, где, на многие километры вокруг, лишь оцепенелая тайга и ни души. Ольга вздохнула. Убрать дома легко, стоит лишь прикрыть веки, но шум далекой трассы не заглушишь, к тому же шаги…

Ольга прислушалась. Позади, приглушенные расстоянием, доносятся шаги. В принципе, ничего особенного, мало ли кто и куда идет еще, в общем-то, не поздним вечером. К тому же шаги, хоть и быстрые, но человек не бежит, как если бы он надумал преследовать, вернее… не бегут люди. Ставшая уже привычной, осторожность заставила замедлить движение, вслушаться, а затем и повернуться.

Позади двое, нет, трое. В тусклом отсвете далекого фонаря фигуры сливаются, превращаясь в колеблющийся расплывчатый силуэт. Судя по скорости и темпу, люди вышли не на прогулку, торопливо идут куда-то, либо за кем-то… Нахмурившись, Ольга отвернулась от троицы, окинула взглядом путь. Неширокая в обычное время, с наступлением зимы дорожка превратилась в тропку с высокими, почти до колен, сугробиками вокруг: ни соступить, ни повернуться.

Взгляд метнулся дальше. Впереди, где кончается идущий вдоль дороги забор, дорожка ветвится, отбрасывая едва заметную стежку в сторону. Прислушиваясь к шагам, Ольга двинулась вперед, соизмеряя скорость так, чтобы достичь развилки вровень с попутчиками, и не спеша, но и не ожидая, уступить дорогу, после чего спокойно продолжить прогулку.

Позади шуршание снега под ботинками, сбивчивое дыхание. Люди явно торопятся. Будет невежливым задержать. Сверток ложится под ноги точно в рассчитанный момент. Шаг в сторону, и… путь свободен. Нетерпеливо топчущиеся позади люди сейчас устремятся вперед, благодарные за понимание. Но что это? Снег больше не скрипит, лишь тихий присвист выдыхаемого с трех глоток воздуха, да застывшие на краю зрения фигуры.

Испуганная мыслишка, что, быть может, эти люди остановились лишь затем, чтобы что-то утончить, пытается рассеять поднявшийся в груди страх, но, минуя разум, внутри возникает четкое ощущение — это не так. Голова замедленно поворачивается, взгляд мельком скользит по фигурам, переходит на лица. Одно знакомое — Павел, остальные нет. В лицах заметно напряжение, но ничего особенного, ни холода профессиональных убийц, ни снисходительности привычных к дракам бойцов, обычные мужики.

— Ну что, начальница, поговорим? — Губы Павла изогнулись в нехорошей усмешке.

Еще не решив, как лучше вести себя в подобном случае, Ольга отстраненно произнесла:

— Мы что-то не обсудили? Я сказала все.

— Зато я нет, — рявкнул Павел.

Ольга всмотрелась в лицо шофера пристальнее, благо, стоящий неподалеку фонарь позволяет разглядеть детали: подергивающиеся желваки, бегающие глаза, раздувающиеся ноздри… Похоже, не привыкший решать вопросы подобным образом, Павел изрядно нервничает. Ольга усмехнулась, сказала с нажимом:

— Павел, возможно, ты сильно удивишься, но я все понимаю. У каждого свои дела. Меня саму утомила канитель последних недель, но ведь это самое хлебное время. Хочется, нет ли, приходится поступаться планами…

Проговаривая слова, Ольга внимательно следила за мужчинами. Сперва напряженные, лица незнакомцев разгладились, в глазах протаяла растерянность, а потом и понимание.

Павел тоже заметил перемену в настроении спутников. Чувствуя, что теряет контроль над ситуацией, воскликнул:

— Ты срезала мне бонус!

— Ты отказывался работать, — мягко ответила Ольга.

— Но, мы могли договориться, — не унимался Павел.

— Не было времени.

Заметив вопрос в глазах товарищей, переставших понимать что они тут делают, Павел воскликнул:

— Короче, либо ты возвращаешь мне премию, либо…

— Либо?… — эхом откликнулась Ольга.

— Либо ты об этом пожалеешь, и не далее чем прямо сейчас, — дернувшись всем телом, зло прошипел Павел.

— Избив меня, ты денег не компенсируешь. — Ольга пожала плечами.

Павел хмыкнул, сказал с сальной улыбкой:

— Зато получу моральное удовлетворение, и не только моральное. Это мужики годятся, только чтобы избить, а женщин можно использовать разными способами. Да и товарищи мои от удовольствия не откажутся. К тому же это будет урок на будущее, тебе, да и остальным в конторе, а то что-то оборзели совсем. — Он повернулся к спутникам, сказал напряженно: — Не стойте столбом, начинайте! А то, не ровен час, еще пройдет кто. Утрясай потом…

Мужики переглянулись, едва заметно вздохнув, повернулись к Ольге, их тела напряглись, а лица закаменели. По-прежнему пытаясь избежать схватки, Ольга быстро произнесла:

— А ты не боишься, что я пожалуюсь начальству, а то и в полицию заявлю?

Павел поморщился, сказал с нетерпением:

— Не боюсь. Твой шеф мне не указ, а для полиции нужны свидетели. К тому же, никто не мешает повторить урок, чтобы, так сказать, избежать ненужных телодвижений.

Чувствуя, что Павла не переубедить, Ольга обратилась к мужикам, сказала звенящим от напряжения голосом:

— Ребята, вам-то это зачем? Ведь вы не знаете ни кто я, ни какой у меня парень. Последствий не боитесь?

Теряя остатки терпения, Павел воскликнул:

— Да не телитесь вы! Она каждый вечер по этим сугробам прется в темноте. Какой парень такое бы допустил?! Одна она.

Используя последнее средство, Ольга произнесла, придав голосу задушевность:

— Ну а как насчет самообороны? Сейчас я вытащу из сумочки пистолет и понаделаю дыр в ваших тушах. Не страшно?

Один из мужиков усмехнулся, сказал сипло:

— У нас у самих пистолеты имеются, и мы их тебе, ха-ха, скоро покажем. И не только покажем.

— Главное, чтобы размерчик подошел, — в голос откликнулся второй. — А то шибко маленькая, не застрять бы.

Поняв, что беседа закончилась, Ольга выдохнула. Неприятный холодок, все время разговора присутствующий где-то возле сердца, исчез, сменившись спокойствием. Точно также перед наступающим штормом ненадолго затихает ветер, чтобы затем взметнуться яростным порывом, от которого нет спасения.

Чувствуя закипающий гнев, Ольга улыбнулась, сказала со злым весельем:

— Ребята, я понимаю, что с вами без толку разговаривать, но все же предупреждаю последний раз: сунетесь — огребетесь так, что обещанных Павлом денег не хватит.

— На что не хватит? — непонимающе спросил один из мужиков.

— На лечение, — прошипела Ольга.

Мужики переглянулись, растопырив руки, шагнули в стороны, заходя с боков. Павел, на всякий случай, отскочил в сторону, откуда начал подбадривать, временами озираясь, в поисках случайных свидетелей.

Решив, что разберется с шофером в последнюю очередь, Ольга сместила зону внимание, сосредоточившись на нападающих. Сумочка полетела в сугроб, тело напряглось, готовое двигаться в высоком темпе. Сугроб вокруг отнюдь не способствует перемещению, как, впрочем, не способствуют уязвимости противников толстые телогрейки. Да и сами мужики не маленькие, таких ни пробить, ни уронить толком.