Проследив за тем, как молодые демоны уходили вслед за Даарнэшем, Нерон повернулся к нам и сказал:
– Переночуешь у меня, нечего тебе с отребьем в повозке трястись.
И так приятно стало. И пусть не помню родителей, зато у меня есть Нерон, огромный и ужасный, но такой родной.
Рабы в нашем мире делились на два типа, отребье – те, кто не держал оружие и войны, которые чаще всего становились участниками в Играх, которых и в расход пустить не жалко. Одно нас объединяло – выжженная на предплечье метка, которая говорила, что ты раб, напоминая, где наше место.
– Арбус точно проверит, и кто знает, на что будет способна его больная фантазия, если поймет, что не выполнила его приказ. Так что всем будет лучше, если поеду с рабами. Говорят, там не так плохо. – Повела правым плечом, стараясь не смотреть на учителя. Врать никогда не умела. Жалкая попытка успокоить демона. – Бывало и хуже.
Остаток дня провела с Генри и молодыми демонами. Сидели у костра, травили байки, представляя, как бы Нерон массировал задницу Даарэшу. После ужина, ближе к ночи, Нерон всучил мне покрывало, чтоб могла его использовать в качестве подстилки. Он, правда, изначально два покрывала притащил, хотел в повозку к рабам лечь рядом со мной. Так ему, видите ли, было бы спокойнее. А ничего, что я уже не ребенок? И уж если справляюсь с демонами на арене, то вполне могу справится с человеческими рабами. Так что пожелав наставнику добрых снов, подхватила покрывало и пошла к месту отбывания своего наказания.
Глава 2
В повозке с рабами, душил запах гнили и пота. Повозка, рассчитанная на десять человек, вместила около двадцати рабов. Пятнадцать грязных, вонючих мужчин, среди которых через одного убийцы и насильники и пять шлюх, готовые за монету раздвинуть ноги каждому. Все спали под скрип колес, мерное раскачивание и храп одного верзилы.
Два дня пути до столицы Империи, два дня в этой повозке, среди тех, кто на столько не ценит свою жизнь, что червями ползают перед рептилоидом. Ни гордости, ни самоуважение. А такое будущее вполне может ожидать и меня.
Закутавшись в покрывало, легла у самого выхода из повозки, единственное место, где было хоть немного свежего воздуха, да и вид на ночное небо открывался замечательный. Тысячи звезд рассыпаны на черном небе. Тысячи ярких, но в то же время таких холодных звезд. Одни, из которых могут светить тысячелетиями, а другие не найдя своего места, не успев зажечься, меркнут и камнем падают в пропасть. Что ж, видно и в звездной иерархии выживают сильнейшие.
Среди ночной тиши, услышала голос Нерона, который приказал остановить движение. Скрип колес стих. Один из наших войнов, двигавшийся верхом на ящере, остановился как раз возле меня. Привстала, выглянула из повозки. Это был Даарнеш. Он дернул упряжь, заставляя ящера остановиться. Посмотрел на меня и чуть слышно пояснил:
– Что-то случилось, приказ оставаться на местах, боевая готовность… – Вглядываясь в впереди идущего война, добавил: – скрытая.
Нерон давно разработал среди войнов оповещающие знаки. Раскрытая ладонь – стоять, два пальца – боевая готовность, три – оружие наготове, то есть скрытая боевая готовность, указательный палец, движение которого напоминает воронку – опасность. Это был наш язык, язык войнов.
Выглянула из повозки, стараясь рассмотреть что впереди.
– Императорские стражи. – Пояснил Даарнэш. Тело война было напряжено. Никто не знает, чем грозит такая встреча. Императорские стражи – лучшие войны Империи. Головорезы под предводительством императорского бастарда.
Впереди, скрытые ночным небом, стоял отряд могучих войнов, состоящих преимущественно из демонов и людей. Демоны ни чуть не уступали размерами Нерону, а то и того больше, облаченные в нагрудные стальные щитки, с двуручными мечами. Люди были верхом на истенсельских скакунах, самых быстрых из существующих. Демоны же восседали на ящерах, любимой пищей которых были головы своих жертв. Но самым опасным среди них был императорский ублюдок. Внебрачный сын императора, высшего демона, и человеческой девушки, бастард, главнокомандующий императорского войска.
– Сейчас повозки трясти начнут. – Шепотом информировал Даарнэш, сжимая упряжь. Никогда еще не видела его таким напуганным.
– Зачем? – так же шепотом.
– Проверяют всех, кто едет в столицу, ищут беглых и незарегистрированных.
Так и вышло, императорская стража, в сопровождении Арбуса и Нерона, начали будить и проверять войнов и рабов, повозка за повозкой. Моя была последней.
Даарнэш замер, стоило страже подойти ближе. Давящее напряжение раскалило воздух до предела.
– Ззздесь рабы, – елейным голосом шипел Арбус, пресмыкаясь перед бастардом, переводил взгляд от главнокомандующего на Нерона, ища поддержки. На морде Нерона ни капли страха, абсолютное спокойствие и выдержка. Чего нельзя сказать об Арбусе, который при каждом взгляде бастарда белел от сковывающего его ужаса.
Рука демона, одного из помощников главнокомандующего, сдернула кирзу, покрывающую нашу повозку. Проснувшиеся рабы, еще не понимая, что происходит, в страхе жались друг к другу. Шлюхи, улыбались господам, кто своими пятнадцать, кто десятью зубами, такими же гнилыми, как и их душонки. Да, меня сунули в повозку к самым отбросам. Смрад, что скопился, вырвался единым порывом. Демон, дернув носом, отступил на пару шагов.
– Документы на их право владения, – скомандовал императорский бастард. Эрен Харраш. Высокий, сильный, невозмутимый, с черными как ночь глазами и такого же цвета волосами, что волнами легли на его могучие плечи. Хищный взгляд, и широкие грудь, с крепкими мускулами, с перекрещенными поверх обнаженного, смуглого тела, ремнями. Прямой нос и чуть поджатые губы. Главнокомандующий целым войском, в подчинении которого были не только обычные демоны, ему подчинялись и высшие демоны, не считая людей и орков. И сейчас он стоит здесь. Великий воин. О ком складывали легенды. Кем восхищался каждый ребенок, старясь стать хоть немного на него похожим. А я сидела в вонючей повозке и не могла оторвать от него глаз.
Рассматривая рабов, главнокомандующий то и дело косился в мою сторону, видя некий диссонанс, спросил: – А эта? – Кивнул в мою сторону. – Рабыня? – разглядывал не отрывая взгляда, скорее из любопытства.
Нерон не давая возможности ответить Арбусу, отчитался: – Воин. Несет наказание.
– Ясно, – Бастард заметил мою метку война Игр со смертью, которая была выжжена на правом предплечье, слегка улыбнулся и скорее с некой насмешкой поинтересовался: – Играешь?
– Выживаю, – ответила без капли страха, продолжая смотреть ему прямо в глаза.
Бастарду такая уверенность в моем голосе понравилась, хмыкнув, взял у Арбуса документы на рабов, сказал: – Поставлю на тебя. – Более я его не интересовала. Со знанием своего дела, вчитался в принесенные бумаги, принялся сверять рабов с количеством, заявленным в документах. Нерон же с гордостью за меня, а точнее за достойное война поведение, едва мне кивнул, вернулся к Эрену, сравнивая написанное с действительностью. Зная Арбуса, тот вполне мог вести незарегистрированных, с одной лишь целью – экономии.
– По документам у тебя четыре шлюхи, а я отчетливо вижу пять. – Перевел взгляд на бледнеющего Арбуса, хотя бледность для расы рептилоидов совсем не свойственна. Это физиологически невозможно. Вот синеть да, могут, если сильно довести, но чтоб он побледнел, видела впервые.
– Это… это… – шипел змей.
– Жена? – Помог с ответом работорговцу Эрен Харраш.
Рептилоид неуверенно кивнул и приобрел свойственный для его расы синевато-черный оттенок кожи.
– Тоже наказана? – Продолжал наслаждаться сменой цвета кожи рептилоида, которая начала переходить в красный.
Рептилоид повторно кивнул. Плечи верного войска бастарда подрагивали, сдерживая смех. А ведь им положением положено оставаться невозмутимыми.
– Что же вы, уважаемы, так с супружницей. – Харраш подошел к одной из шлюх, к той, улыбка которой состояла из десяти оставшихся зубов. Грязной, одетой в местами изношенное до дыр платье и спутавшимися, сальными волосами, цвет которых определить было сложно. Протянул руку. Улыбка шлюхи в мгновение померкла, бегающие глаза и "супружница" под пристальный взгляд всех здесь стоящих, неуверенно вложила в ответ свою, едва дрожащую руку. Бастард дернул ее, помогая встать. Грудь, что практически была открыта, обнажилась полностью. Ни чуть не смущенная "супружница" поправила откровенное декольте, втолкала обе женские прелести на место, вскинула гордо голову и перешагнув, лежащих местами рабов, гордо спрыгнула с повозки, встав рядом с Арбусом. Улыбка новоиспеченной "жены" показала десять оставшихся, желтоватых зубов.
