Он приподнял голову и с удивлением огляделся, увидев сидящего у окна Родиона, который спал, уронив голову на грудь.

- Родя! - позвал он не громко.

Родион Аркадьевич поднял голову и вскочил с кресла, увидев, что его друг очнулся.

- Кира, как ты себя чувствуешь?

- Отлично… А где я? Что-то случилось?

- А ты не помнишь? - спросил Родион, сев у кровати на небольшой стульчик, - У тебя случился сердечный приступ.

Кирилл Сергеевич на какое-то мгновение задумался и вдруг воскликнул:

- Лена! Что с ней, где она?! Я видел, как ее арестовали!

Он вскочил на кровати, но друг его удержал.

- Успокойся, с ней все хорошо…Она уже дома, жива и здорова, я ее видел час назад.

- Ее отпустили?

- Да…

- Но что случилось, за что ее задержали?

- Кира, это совершеннейшая, глупая случайность! Ее остановили для проверки, а у нее не оказалось при себе документов. Когда же офицер решил проверить ее сердечный датчик, то выяснилось, что она - уклонист.

- Только не это…- прошептал Кирилл Сергеевич, - что с ней сделали?

- Ее обязали к принудительной операции…Ты же знаешь закон…

Кирилл Сергеевич обхватил голову руками и замычал сдавленным голосом.

- Не казни себя, это роковая случайность…

- Я думал мы победили Родя, что начнется новая жизнь… а теперь все кончено…

Родион Аркадьевич снял очки, протер их краем рукава и спросил:

- А как же я, для меня тоже все кончено?

Кирилл Сергеевич не сразу понял, что имел в виду его друг.

- Я надеялся, хоть что-то изменить в своей жизни - продолжил Родион Аркадьевич, - остро чувствуя в последние дни что и сам меняюсь, что для меня есть еще место и смысл в новой жизни?

- Конечно есть, я не то хотел сказать - Кирилл Сергеевич протянул вперед руки желая обнять друга, как вдруг почувствовал, что-то постороннее на своей груди. Он расстегнул больничную пижаму и увидел в районе сердца послеоперационный био-пластырь.

- Как…и я тоже? - спросил он совершенно без эмоций.

Родион Аркадьевич тяжело вздохнул.

- Прости меня, если сможешь, но я не мог поступить иначе. Не мог я тебя потерять… Тогда бы я точно потерял смысл дальнейшей жизни… Только с тобой вместе, мы сможем дать ей новый толчок.

Кирилл Сергеевич с удивлением смотрел, как его друг возбужденно говорил о том, что жизнь заканчивается лишь с последней мыслью и что еще ничего не потеряно. О том, что странным образом, он изменился за это время и что должен ему о многом рассказать. Что когда он принимал решение, то еще не знал, что Елена Викторовна подверглась принудительной пересадке и что он не мог, лишить ее любимого человека.

Кирилл Сергеевич почувствовал, как удивительным образом, страстно звучащие слова его друга развеяли отчаяние. В них было что-то новое для самого Родиона, что-то такое, чего Кирилл Сергеевич никогда от него не слышал за всю жизнью. Его друг говорил о надежде и возрождении, о вере до последнего вздоха, слова для него совершенно чуждые, но звучащие будто от чистого сердца, от живого сердца, страстно и утвердительно. Когда он закончил и успокоившись сел на стул, Кирилл Сергеевич спросил:

- А как Лена, ты говорил с ней?

- Когда она узнала, что у тебя случился приступ и пришлось сделать операцию, то впала в немоту. Она чувствует себя виноватой, за то, что произошло и с ней и с тобой. Впрочем как и ты. Я привез ей хорошие лекарства для снятия пост-операционного синдрома и депрессии, думаю вам лучше сейчас не видеться.

- Но почему?

- Доверься мне Кира, должно пройти время, может месяц, психологическая травма и чувство вины затянутся и вы вновь будете вместе, а я обещаю, что сделаю все для того, чтобы Елена Викторовна поправилась.

Кирилл Сергеевич встал с кровати и обнял друга.

- Домой?

- Домой.

Глава IX

Спустя двое суток пребывания дома, Кирилл Сергеевич почувствовал как тяжелые переживания и мысли стали возвращаться к нему. В груди ничего не болело, но чувства чего-то чужеродного накапливаясь, создавали психологический эффект отторжения. Родион говорил, что это пройдет и обязал его, принимать лекарства. Временами когда приступы обострялись хотелось вывернуть душу на изнанку и вынуть из себя эту дьявольскую машину, которая создавала внутри пугающую, мертвецкую пустоту.

Надо было чем-то занять мысли, но из головы не выходило беспокойство о Лене.

- Все так внезапно и глупо произошло - рассуждал Кирилл Сергеевич, бродя по своей просторной квартире из комнаты в комнату. Неужели случай, может все отобрать?

Может поэтому, люди так суеверны, что безумно боятся фатальной силы рока, перед которой они совершенно ничтожны? Но если в нем нет никакого смысла, то это глупее глупого.

В голове рождались вопросы, на которые он не знал ответов. Не свойственная для ученого праздность ума, была хуже любой болезни, поскольку ввергала в умственный анабиоз, поэтому он как охотничий пес взявший след, вцепился в эти мысли.

Раньше все было проще - руководство ставило задачи, а он их решал, совсем другое дело занять свой разум в отсутствии всяких задач. Остро начинаешь ощущать бесполезность прошлых достижений, когда вопрос требующий найти на него ответ, состоит не в атомах и бозонах, а в простой фразе - Что такое случай?

Каким то шестым чувством он понимал, что есть метафизика рока и она противостоит Богу. За роком, неосознанный страх внезапных потерь и он противен божественному устройству мира. За ним тот, кто держит род людской в постоянном напряжении и страхе, издеваясь над ним и глумясь.

Нащупав узкую дорожку, впотьмах собственного сознания Кирилл Сергеевич вновь и вновь терял ее, сбиваемый сутолокой мыслей. Он чувствовал себя беспомощным студентом, которому из всех экзаменационных билетов достался тот единственный, который он забыл выучить.

Чтобы упорядочить свои мысли, он решил заняться генеральной уборкой в квартире. Правда убирать особо было нечего, поэтому он занялся ревизией ящиков, стеллажей и полок. Добравшись до своего кабинета, Кирилл Сергеевич решил освежить в памяти свое собрание книг и найдя лестницу, полез на верхние полки стеллажей.

Некоторые давно забытые книги, которые вдруг захотелось перечитать, он снимал с полок и складывал на рабочем столе. Большой, цветной подарочный альбом шедевров художественного искусства он тоже отложил, намереваясь развлечь себя.

Начинало вечереть. Город кутался в сиреневую вуаль сумерек, а переулки постепенно наполнялись свежим ароматом вечера, который постепенно густел, заполняя все вокруг чернильной тушью ночи.

Кирилл Сергеевич подошел к окну и прислонился лбом к прохладному стеклу. Где-то внизу еще царствовала суета, но чем выше от земли, тем отчетливее ощущалось замедление времени, словно в суету города подмешали какой-то загуститель. Чем выше, тем медленнее оно текло, превращаясь во что-то предвечное над облаками, свободными от забот и суеты.

Мысли Кирилл Сергеевича нарушил старый, бронзовый колокольчик, стоящий на рабочем столе и упавший вдруг на пол, сдвинутый к краю книгами. Кирилл Сергеевич подошел к столу и подняв его, позвонил. Воздух наполнился легким, радостным звоном, распугавшим таинственные сумерки, окутавшие кабинет. Кирилл Сергеевич позвонил еще и еще. Подойдя к окну, он позвонил перед собой, словно хотел поделиться им с другими и вдруг поймал себя на мысли, что ни разу в жизни, с самого рождения, не слышал настоящего колокольного звона. В городе не было ни одного храма.