– За бугром заляжем и хорэ, – возразил Сашка, – окоп ещё рыть, на фиг.

– Иди ты со своей диспозицией! – тут же поддержал лучшего друга Симак. Васька обиженно спрятал листок и выжидающе посмотрел на Ваньку.

– Так побросаем, – отмахнулся тот, и ребята залегли за кустами.

– Чего разлёгся? – пихнул Паньку Симак. – Беги, закладывай, тетеря.

Окрылённый доверием, Панька схватил мины и побежал к костру; бросив их в огонь, он завопил от ужаса и помчался обратно. Сабля била его по ногам, но он нёсся, не чуя себя. Все замерли в ожидании.

– Проржавели, небось, – не выдержал Ванька и выглянул из-за бугра.

– Ложись! – заорал Васька, и тут один за другим ударили взрывы; над головами распластавшихся мальчишек с визгом пронеслись осколки…

– Никак гром гремит? – удивилась бабушка, выглядывая из сеней.

– Караул! – завопила Панькина мать, выбегая на огороды, – ребяты на минах взорвались! Пашка-то говорил мне вчерась, да я запамятовала, караул!

– Хосподи, помилуй нас грешных, пронеси от беды, – ахнула бабушка и побежала за ней следом. Задыхаясь от ужасных предчувствий, она выбежала на пашню, где тлели угольки размётанного взрывом костра:

– Ваня, голубчик, где ты?..

В палате было тихо и покойно. Бабушка сидела у кровати и заботливо поправляла одеяло, сползшее с больного, с грустью поглядывая на осунувшееся и заросшее седой бородкой лицо своего мужа.

– Ваня, – тихо позвала она, и на её отрешённом от мирской суеты лице промелькнула тень. Сзади томился внук, оглядываясь по сторонам, на него тоже с любопытством поглядывали больные старички на кроватях.

Дед открыл глаза. Увидев свою старуху и внука, усмехнулся.

– Тося приезжала, насчёт работы ходила, интересовалась, говорит, скоро насовсем приедут, у нас жить будут, – заторопилась рассказать хорошие новости бабушка. – Тебя приходила навестить, да не пустили врачи-то, без сознания ты был, сердешный…

– Вояка-то наш чего натворил? – дед кивнул на забинтованную голову внука, и тот подошёл ближе, желая высказаться, но бабушка не дала:

– Да так он, бесился да брякнулся головой об косяк, до свадьбы заживёт, – не хотела беспокоить деда бабушка, и Ванька кивнул согласно, поняв её опасения. Но высказаться всё же решил:

– А я пятёрку сегодня по чистописанию получил, настоящую, – похвалился он, глядя на деда и хватая его за руку, соскучившись.

Дед довольно крепко пожал руку внука в ответ и удовлетворённо прикрыл глаза, утомившись. Бабушка с Ванькой тихо вышли из палаты…

Оглянувшись ещё раз на внушительное здание больницы, бабушка с внуком заторопились домой, обсуждая посещение деда:

– Молодец, што про мины не сказал, деду нельзя волноваться.

– Я што, маленький, разве не понимаю?

– Видел, как дед твой порадовался насчёт пятёрки? С родителями-то хорошо будет, проследят и уроки проверют. Одно плохо, не хотят хозяйствовать. Подгорье наше им не нравится, квартеру им подавай с удобствами, – ворчала вечно недовольная всем бабушка.

– Я из подгорья никуда не поеду, я с тобой жить буду, и с дедом, когда он поправится. Я вас не брошу, – Ванька заботливо нахмурился:

– Дрова пора колоть, а то отсыреют на дворе, не растопишь потом.

Они шли пешком, бабушка экономила на автобусе, который проехал вскоре мимо них, обдав густым облаком пыли, и едва поспешала за внуком, радуясь его словам:

– Умница ты моя разумница, совсем большой стал, рассудительный. Прям вылитый дед…

Ванька стоял у калитки и, небрежно помахивая новым портфелем, предметом вожделенных Панькиных взглядов, о чём-то сосредоточенно думал, весь в себе.

– А Сашка разве не с вами учится? – осмелился, наконец, спросить у него Панька, поправляя поудобнее верёвку с саблей.

– Он во вторую смену, – машинально ответил Ванька и вздохнул.

С крыльца торопливо сбежал Васька, и друзья вышли в переулок.

– Можно, я до школы вас провожу? – увязался за ними и Панька, в это время из соседнего проулка показался Симак:

– Пацаны, обождите меня!..

Ванька внезапно срывается с места и мчится обратно, домой: переложив содержимое портфеля в сундучок, щёлкает крышкой и, довольный, выбегает с ним из дома, оставив в сенях удивлённую бабушку…

Друзья в недоумении переглядываются. Симак незаметно крутит пальцем у виска, мол, свихнулся паренёк.

Из калитки напротив, выглядывает соседская девочка.

Увидев мальчишек, она несмело выходит к ним. Приветливо улыбаясь.

– Натаха, а ну брысь отсюда! Кому говорят? – Симак нетерпим к девчонкам, особенно к таким приставучим. Показывает рукой, мол, готов и щелбана дать по башке.

– Пусть стоит, не жалко, – вновь разрешил Васька.

– Девчонок не держим. Верно, Паньк? – Симак привычно цыкнул в сторону Паньки и тот, так же привычно уклонившись от плевка, расплывается в подобострастной улыбке:

– Есть! – радостно прикладывает руку к кепке Панька, будто он солдат.

– Не есть, а так точно! – хлопает его по затылку Симак.

Кепка слетает с головы дошкольника, и однокашники вихрем бегут в гору, оставив далеко позади заревевшего сиреной Паньку. Выскакивают на Сурско-Набережную улицу…

– После школы куда, в музей пойдём? А может, в кино рванём! – Симак нетерпеливо смотрит на отставшего Паньку.

Ему не стоится на месте. Хочется куда-то бежать, что-то делать.

– Мы и в музей, и в кино успеем, – мудро рассудил Васька, как и полагается будущему учёному. – Да ведь, Вань?

Он недоумённо смотрел на застывшего столбняком друга.

Ванька молчал, с радостным волнением оглядывая раскинувшееся внизу родное подгорье; листва с деревьев вся облетела, и дома среди садов и огородов стояли, словно раздетые. И вдруг среди них он увидел свой дом:

– Вон наш дом, и сад видно, а вон бабушка вышла. Ба-ба-ня!!! – закричал он изо всех сил, напугав приятелей и птиц, гнездившихся на ближайших деревьях. Птицы шумно поднялись в воздух и закружились, загалдели встревоженно над головами беспокойных мальчишек…

Расстояние было велико, и бабушка не услышала, зашла в сени.

Теперь уже все с любопытством рассматривали свои дома и огороды.

– Пошли, а то опоздаем, – напомнил Ванька, и друзья побежали в школу, провожаемые завистливыми взглядами дошкольника.

А над ними, над городом, раскинувшемся среди привольной русской природы, в невысоком осеннем небе кружились птицы, собираясь лететь в дальние края…

Бабушка с Ванькой, возглавляемые дедом, выходят на перрон вокзала, где уже объявлена посадка на поезд.

– Хосподи, и зачем это ребёнка в такую даль таскать? – ворчит бабушка на ходу, с сумками в руках. – Лучше сами бы приехали в гости к нам, как люди. Ан нет, не могут, взбаламутили старого с малым, приезжайте, соскучились…

Для Ваньки всё вокруг волнующе-радостно; множество суетящихся людей, провожающих друг друга. Кругом мелькают руки, ходят разные ноги, и если задрать голову вверх, то видишь странные головы взрослых, вертящиеся на шеях, что-то возбуждённо говорящие и кричащие друг другу.

Ванька вздрагивает от громкого рёва паровоза, выпускающего пары.

Большой, чёрный и блестящий, пыхтящий паром паровоз – с огромными красными колёсами и звездой впереди – как это здорово!

После гудка паровоза прозвенел станционный колокол, и все быстро полезли в зелёные глазастые вагоны, толкаясь и переругиваясь между собой.

– Полезли, дедуля, а то опоздаем! – Ванька в страшном волнении теребит деда за рукав пиджака.

Дед прощается с бабушкой, подсаживает внука в вагон, втаскивает чемодан с сумками, и вот Ванька уже сидит у окна рядом с дедом и смотрит через стекло на землю, боясь прозевать момент, когда поезд тронется с места.