– Но это серьезные повреждения, детектив, – тихо сказала Катрин. – Они делают травматическую амнезию еще более вероятной.

– А Джанет Райан уравновешенный человек?

– Что вы имеете в виду?

Ребекка слишком устала, чтобы прятать раздражение. Ну почему люди этого типа всегда отвечают на вопрос другим вопросом?

– А вот что: способна ли Джанет Райан играть в эту амнезию – придумать её для привлечения внимания, ради острых ощущений, для того, чтобы ввести в заблуждение полицию? Пока я не буду знать этого, мои руки будут связаны, – в ответ на странный взгляд Катрин, Ребекка отрывисто продолжила: – Если Джанет Райан психически нездорова, любое её заявление в суде будет признано несостоятельным. В данный момент мне было бы удобнее всего арестовать её, но она нужна мне для дачи показаний, когда придет время. А в, мягко говоря, неоптимальных условиях следственного изолятора, задавать ей вопросы едва ли будет хорошей идеей.

Пару секунд Катрин молча смотрела на Ребекку. При других обстоятельствах её бы взбесили безумные подозрения следователя относительно Джанет, особенно учитывая состояние девушки и явные признаки того, что она и сама была потерпевшей, но доктор понимала, что Ребекка слишком устала и слишком растеряна. Об этом говорило всё – и напряжение во всём её теле, и ненависть, звеневшая в голосе. И было совершенно очевидно, что вся эта история имеет огромное значение дня неё лично. Поэтому Катрин спокойно и твердо проговорила:

– Я знаю Джанет Райан уже много лет. Она очень уравновешенный и ответственный человек, и я очень сильно удивлюсь, если она не сделает всё возможное, чтобы помочь вам. Как только будет в состоянии сделать это.

Ребекка хотела было сказать, что при наличии сильной мотивации люди способны на любые виды фальсификаций, но тут запищал её пейджер. От досады, что их прервали, она скривилась, большим пальцем сняла пейджер с пояса и указала на него взглядом:

– Разрешите?

– Ну конечно.

Пока следователь набирала номер, Катрин тихонько наблюдала за ней. Даже если Ребекка чувствовала на себе изучающий взгляд, она ничем этого не показала. Она стояла к Катрин боком, прислонившись бедром к письменному столу. Лицо её было развернуто к окну, но на нем было такое отсутствующее выражение, что Катрин была уверена: детектив не видит ничего вокруг. Казалось, ничто не может отвлечь её от дела. За такую сосредоточенность и самообладание ей наверняка приходилось дорого платить, особенно когда речь шла о таком эмоционально сложном случае, как тот, что свёл их вместе.

– Говорит Фрай, – сообщила она диспетчеру. А потом только слушала, и бровь её поползла вверх: – Когда?.. Да, я сейчас здесь. Хорошо, мне нужно пятнадцать минут.

Она вернула пейджер на место и повернулась к Катрин:

– Джанет Райан зовет вас.

– Я выезжаю сию минуту.

Ребекка взялась за ручку первой и распахнула дверь:

– Я подвезу вас.

Это была не просьба и не вежливое предложение: отказ не предполагался. Катрин ускорила шаг, чтобы поспевать за высокой женщиной, шедшей рядом с ней. Было очевидно, что Ребекка Фрай не привыкла отступать, пока не добьется своего, но в данном случае, к сожалению, ей было нужно нечто, что Катрин знала, что возможно не сможет ей дать. И эта мысль отчего-то беспокоила доктора.

Детектив Джеффри Круз нашел Ребекку в комнате для посетителей на пятом этаже Центральной университетской больницы. Она кормила монетками кофе-машину. Он тихонько похлопал её по плечу:

– Привет, Реб. Как у тебя дела?

Лицо напарника, по природе смуглого, было непривычного желтоватого оттенка:

– Возможно, получше, чем у тебя. Технический анализ места преступления что-нибудь тебе дал?

Он тоже стал заталкивать монетки в автомат.

– Пока нет. Флэнаган и её команда ещё работают там на месте. Полчаса назад с неба посыпалась морось, и они скачут по деревьям, как сумасшедшие, натягивают тенты, пытаясь сохранить возможные улики.

– Твою мать! – выругалась Ребекка. – Только этого не хватало. Они хоть успели сделать слепки следов?

– Кое-что успели. Но там просто каша. Там как раз проходит беговая дорожка. Конечно, то место, где он повалил её на землю, находится несколько в стороне, но там всё равно полно посторонних следов. Да и вся территория, от места преступления до места, где нашли свидетеля. Это довольно большой сектор. Дождь успеет смыть многие важные улики.

– О да… – вздохнула Ребекка. – Хорошо хоть, что там Флэнаган. Если будет нужно, она заставит своих цедить грязь. Если там есть хоть что-нибудь, она это найдет.

Ребекка подошла к пластиковым стульям и опустилась на один из них, на сей раз вздохнув от усталости. Прошлой ночью она спала всего пару часов, а сегодня похоже будет и того меньше.

– Есть что-нибудь новое из лаборатории по анализам улик, взятых с тела жертвы насилия?

– Только то, что мы уже знаем: предварительный анализ указывает на то, что это тот же самый сукин сын. Та же группа крови – первая, резус положительный. Я попытался вытянуть из лабораторных парней что-нибудь ещё, но они завалены материалами по делу о том пожаре. Похоже, это был поджог. А анализ спермы будет готов самое раннее завтра утром. Материалы скорой помощи указывают на то, что её жестоко изнасиловали. Как и первых двух.

Ребекка сделала большой глоток кофе, отчетливо чувствуя привкус картона.

– Да, всё остальное ровно по тому же сценарию. Снова девушка во время пробежки. То же время суток – ранний вечер, пока еще не темно. Место, похоже, выбрано случайно: парк тянется вдоль реки на много километров. В пользу этого конкретного места нет ровно никаких аргументов.

Джеф рухнул на стул рядом с ней и покачал головой.

– Есть в этом что-то забавное, Реб. В парке всегда так много людей – дети, велосипедисты, бегуны, не говоря уже о полицейских. И никто ничего не видел. Никто ничего не замечает – то ли не обращают внимания, то ли куда-то спешат. Этот тип появляется и исчезает бесследно. – Он кисло улыбнулся собственной шутке.

Ребекка тоже покачала головой. Она была расстроена не меньше напарника.

– Вдоль дорожек густые заросли. Он хватает жертву и просто утягивает в кусты. И вот их уже не видно. Помнишь, в первом случае мы и тело-то три дня не могли отыскать.

За последние несколько недель Ребекка дважды пыталась убедить своего шефа, капитана полиции, увеличить число людей, патрулирующих берега реки, тянувшейся через весь город, почти на десять километров. Парк находился между рекой и автомагистралью и делил город да две части. И ответ капитана оставался неизменным: да, это мерзкое преступление, да, он очень хочет, чтобы этот сукин сын получил по заслугам, но нет, он не может направить туда еще людей, чтобы усилить наблюдение. Ребекка должна была делать всё возможное, исходя из того, что уже имелось у неё в распоряжении, и её терзала навязчивая мысль о том, что этого недостаточно.

– Как ни крути, ему нужно войти в парк и выйти из него, – заметил Джеф. – Скорее всего, он бросает машину где-то рядом и идет пешком или же едет на велосипеде. Кто-то обязательно должен был его видеть. Сейчас тепло, и в парке даже больше народу, чем обычно.

– Может, кто-то и видел. Может, это была Джанет Райан.

Он глубоко вздохнул, запрокинул голову назад, на спинку пластикового стула, и закрыл глаза:

– Может быть.

– Я согласна с тобой Джеф, мы точно что-то упускаем, – Ребекка размышляла вслух, хоть и не была уверена, что Джеф не спит. – Серийные преступники – насильники, убийцы – все они действуют по одному и тому же сценарию. Это некий план, имеющий смысл для них лично. Мы просто должны его разгадать.

– Скорее всего, ты права, – отозвался Джеф. – И это должно быть что-то простое. Разные дни недели, очень разные интервалы между случаями, жертвы внешне не похожи, на месте преступления никаких символов или посланий.

– Нужно перепроверить дела жертв, снова их сравнить. Повторно отправить информацию в базу данных по тяжким преступлениям и в ФБР, – Ребекка знала, что сделать это они обязаны, но сильно сомневалась в результатах: эти организации занимались преступлениями выборочно. – На данный момент у нас три случая. Возможно, мы наткнемся на что-то важное в первом деле, на что раньше не обращали внимания. Может все девушки ходили в один и тот же фитнес-клуб, или в одну и ту же бакалейную лавку, или в какую-нибудь чертову химчистку. Может, он всех их знает. Может, он караулил именно их.