— Карантир! Келегорму нужна помощь.

Не знаю, услышал ли меня Морьо, потому что я, оставляя Келегорма, приковал свое внимание не на битве, а на том, что происходило чуть дальше. Куруфин, не теряя мгновения, схватил Гортхаура, пригвоздив к зеркалу. Раздался неприятный скрип, я не видел, что случилось, но Куруфин, оттолкнул Анну и сам быстро отбежал. Гортхаур оказался пронзенным мечом, и как бы он не пытался вырваться, ничего не получалось, даже орки и люди остановились, смотря на это зрелище. Гортхаур начал светиться, а после и вовсе исчез — он был изгнан, зеркало треснуло и прежде, чем оно разлетелось на мелкие части, зал огласил крик девушки. Свет ослепил нас…

Я оглянулся назад. Столб дыма становился все больше и больше. Тяжело выдохнул. И опять повернулся. Тол Сирион горел, а наш уже большой отряд возвращался в Нарготронд. Никто не смел радоваться, никто не смел поздравлять друг друга с победой. Наша победа хоть и была громкой и в нее пока нельзя было поверить, все молчали. Финрод, опустив голову, ехал рядом с Куруфином, который его несколько раз поддерживал, когда силы эльфа покидали его. Лютиэн, встретившись со своим возлюбленным, не отходила от него и светилась ярче солнца. Карантир ехал рядом, то и дело посылая непонятные на меня взгляды, я не был против, меня они вовсе не напрягали, после того, что случилось я не мог уже плохо относиться к темной троице, не мог не восхищаться ими. Но сейчас справедливо решил воздержаться. Я еще раз оглянулся, но теперь уже не на крепость, которая быстро отдалялась от нас, но на Келегорма. Несмотря на глубокие раны, он уверенно сидел в седле, бережно укачивая девушку, та не приходила в себя, как бы Турко не пытался достучаться до нее. Некоторые осколки зеркала все же достигли ее и ранили глубоко, но Куруфин был уверен, что дело вовсе не в этих глубоких ранах, девушка была связана с этим зеркалом и другой девушкой, в ней заключенной, и теперь неясно, что последует после и выберется ли она. Но пока Анна дышала, с трудом, но все же дышала. Я еще раз пожалел, что смел украсть у нее жизненную энергию.

Обратный путь занял больше времени, но никто не смел жаловаться на усталость, все были изнеможены, и когда народ Нарготдонда нас встретил со всеми почестями, ни у кого не было сил, чтобы просто принять их поздравления. Еле переставляя ноги пошел за Куруфином, хоть и отчаянно желал отдохнуть, но я король и не должен забывать об этом, нужды моего народа должны стоять прежде моих. Не хотелось показаться слабым. Келегорм отнес девушку в лазарет, где уже оказывали помощь другим раненным и тем, кто был в плену. Я влился в это движение, помогал лекарям, хоть они не просили помощи, чуть позже явился и Финрод, он осмотрел всех, а после пришел и к Анне.

— Келегорм, — Финрод неловко коснулся плеча эльфа, привлекая его внимание, но даже тогда Турко не дернулся, он смотрел на девушку, сжимая ее руку. — Келегорм, послушай ее сердцебиение.

— Я слышу, — отозвался эльф, в его голосе проскальзывала обреченность, и я тоже прислушался — сердце билось неровно, глухо и с каждым ударом замедляло свой ход.

— Она…? — я не смел дальше произнести то, что пришло мне на ум.

— Заткнись! Она не умрет. Не сейчас, не сегодня. Она умрет тогда, когда я того захочу.

— Брат…

— Молчи, Куруфин, я не хочу верить, что после нашей победы я потеряю то, из-за кого все и началось.

— Она умирает, — наконец проговорил Куруфин.

— Я просил молчать, — рявкнул Келегорм и вскочил, хватая брата за одежду, если бы я не видел сам лично, я бы никогда не поверил, что Келегорм может плакать, но сейчас его глаза блестели от слез, руки его дрожали, а голос подводил.

— Она была связана с той девушкой…

— Молчи, — крикнул Келегорм, и уже тише. — Молчи…

— Мне жаль, — Куруфин притянул к себе брата и обнял того. Я сам не заметил, как слезы скатились по моим щекам, мне было больно видеть такого разбитого эльфа. Я мог ожидать подобного от любого, даже от себя, но видеть как Келегорм плачет, физически не мог.

— Что с ней будет? — наконец, глухо прошептал Турко.

— Я не знаю, может она снова проснется в своем мире, может и исчезнет навсегда.

— Она не умрет, она не может умереть. Она умерла уже один раз.

— Тебе стоит ее отпустить.

— Я не понимаю. Я не могу.

Куруфин потянул нас на выход и прежде, чем мы скрылись за дверью, я увидел, как Келегорм склонился над девушкой и подарил ей прощальный поцелуй. Мое сердце сжалось. Я прочистил горло и повернулся, мне нельзя было видеть это.

Больше не способный нормально мыслить и двигаться, я упал на кровать, и попытался забыться сном, но вместо этого, ко мне пришли слезы. Душа моя разрывалась и я не мог понять причину. Эту девушку я толком не знал, почему же мне так больно? Мы спасли Финрода, разве не это было нашей целью, я ведь должен радоваться. Но радость не приходила ко мне, и я так и провалился в сон, с непонятной, но яркой болью. Во сне мне явился отец. Я понял, почему мне было больно. Я мог спасти своего отца тогда, мог пожертвовать собой и принять смерть от рук Врага вместо него, но я не смог. Как не смог и Келегорм.

Еще было темно, когда я проснулся, и, подгоняемый непонятным ощущением, двинулся в сторону лазарета. Тело, как и мозг, не отдохнули и я чувствовал себя очень подавленно. Лазарет опустел за ночь, но здесь все равно было светло, свечи горели, наполняя комнату приторным запахом, тут пахло не только воском, но и смертью. На кровати лежала Анна, примостившись к кровати спал Келегорм. Я присмотрелся к девушке, чтобы понять ее состояние. Девушка не дышала.

— Валар! Келегорм!

Эльф сразу же проснулся, сонным взглядом посмотрел на меня, а затем резко переключился на Анну. Эльф сразу все понял, он привстал, словно был готов к тому, что она уже не очнется.

— Она умерла? — шепнул я, мой вопрос остался без ответа.

Эльф растер ее ладони, смахнул несколько прядей, что прилипли к ее лбу, практически невесомо коснулся губами ее лба. Я чувствовал себя некомфортно, словно подсматривал за очень личным моментом. Келегорм был на удивление спокоен. Неужели он смог с ней проститься за ночь?

— Она все еще жива, — улыбнулся эльф. — Она всегда будет жить.

Он нежно погладил ее по щеке, и тогда Анна начала растворяться, исчезая, Келегорм, да и я, и все, кто еще был здесь, не ожидали такого. Я не мог ничего поделать, прирос к земле, пока Келегорм не начал понимать что произошло, пока он не начал кричать, сдирая себе горло до хрипов, пока на крики не прибежали все, и в лазарете стало тесно, пока Турко не успокаивали, я стоял на месте, шокированный тем, что произошло. Она исчезла. Просто исчезла. Я еще раз посмотрел на Келегорма, повернулся и вышел. Мое дело окончено. Я спас Финрода, а остальное уже не должно иметь значения. Вдох-выдох. Я король. Я должен и дальше заботиться о своем народе.

Конец POV Фингона

В больничной палате мерно пищали приборы, слышалось откуда-то пение птиц, и женщина, которой не хотелось побеспокоить тихий рассказ Лизы лишними звуками, встала и закрыла окно. Девушка сидела возле кровати, на коленях уютно лежала книга Толкина Сильмариллион, но она не читала ее, она рассказывала, выдумывала и снова обращалась к книге, и в очередной раз, когда Лиза взяла книгу, женщина посмела ее перебить.

— Лиза, ты, кажется, завернула куда-то не туда, — она тепло улыбнулась и положила руку на плечо девушки.

— Ну, тетя Света, нужно же привнести что-то новое, что-то свое?

— Ах, да. Толкин был бы в восторге, что в его мир поселили мою девочку, и с ней случилось все то, что ты описала. Как тебе не стыдно? — хоть ее слова и прозвучали немного зло, но она улыбалась.

— Простите, я верну все на круги своя. Итак, Аня проснулась, и первое, кого она увидела, это Эктелион…

— Нет уж, пусть теперь все идет так, как ты рассказала. Главное, придумай хороший конец, — тихо рассмеялась Света — мать Анны.

Лиза нахмурилась, стараясь выдумать счастливый конец своей нелепой истории, но ничего путного не приходило в голову. Утренний обход врача застал ее врасплох, разметая все мысли, какими бы они ни были.