— Что из моих слов тебе не понятно?
— Да практически все, — еще одна вспышка боли охватила меня, когда эльф вдруг резко схватил меня за волосы, приподнимая, — отпустите.
— Молчи и ответь на вопрос, иначе пыточные Ангбадо покажутся тебе Аманом.
— Я не понимаю, не понимаю о чем вы говорите. Отпустите, мне больно, — нет, я все же заплакала, мне больно, мне страшно, и, кажется, сейчас еще и полотенце спадет. Моему унижению что, не будет конца?
— Надеялась разнюхать здесь все, а затем вернуться в Ангбадо?
— Что это? Я не знаю что это такое.
— Ну надо же, еще и скажи, что ты не по-орочьи говорила, передавая данные своему повелителю?
— Да не говорю я по-орочьи, не знаю такого языка, — рявкнула я, на что получила оглушительный шлепок, ну, здравствуй, гнездо, долго не виделись. Я приложилась головой, из носа брызнула кровь. Все это больше походило на тарантиновский фильм, а никак не на реальность. Такой реальности просто не может быть, но как объяснить дикую боль?
— Брат, как ни странно, но она не врет, — это еще кто? Группа поддержки.
— Я ей не верю.
— Это необязательно, — и затем они перешли на другой язык, а еще про меня говорят, что я — орочка или орчонка, или я даже не знаю кто я такая. Я подтянула полотенце, утирая кровь, которая и не думала останавливаться. Эти двое продолжали говорить, мне уже было на них плевать, мужчина, который бьет девушку, не достоин уважения, и от него не стоит ждать хорошего. Сукин сын. Я потерла голову, странно, но она не треснула, а болит так, словно бы в нее вонзили топор.
— Эй, ты, — мужчина подцепил меня ногой, привлекая таким необычным и унизительным способом мое внимание, — теперь этот замок творя тюрьма, ты сгинешь тут.
— Ну-с, спасибо, а то я сама не знаю.
— Наденем на нее другие кандалы, чтобы можно было ходить, но не убежать, пусть работает в замке, лишние руки не помешают, тем более сейчас, когда наступает сезон вспашки и посева.
— Она сбежит.
— Нет, не сбежит, Турко.
— Лучше оставить ее в темнице.
— Как знаешь, — черноволосый пожал плечами и вышел, — у меня много дел.
Другой остался здесь, и о чем-то глубоко задумался, а я прикидывала, хватит ли мне сил сделать рывок — дверь-то осталась открытой. Что ж, попытка не пытка, я глубоко вздохнула, стараясь настроить себя на марафон, но…
— Даже не думай, хотя, если хочешь, чтобы тебя пронзили стрелами, давай, вперед. Если же нет, сиди и не рыпайся.
— А мне говорили, что вы-дивный народ, — и чего я опять заладила про дивный народ? На лице эльфа промелькнуло удивление, но затем он усмехнулся, точнее, оскалился. И это было, по крайней мере, страшно.
— И кто тебе такое сказал?
— Друг, — я лишь пожала плечами, убирая или же растирая кровь по лицу. Странно, но общаться с ним было легко, даже несмотря на то, что он сделал. Да, был страх, кажется он станет моим постоянным спутником, но общаться с ним было легко не по причине того, что он был приятным собеседником. Нет, вовсе нет. Я потеряла всякое уважение и даже не стремилась подлизываться или стараться не рыпаться, чтобы не нарваться. Мне было наплевать на его реакцию, на то, как я выгляжу в его глазах. В моих он точно опустился до небывалой отметки. Конечно, на мою оценку было всем без разницы, да и никто его не выпрашивал, но хоть в покое оставили, спасибо и на этом. Оставили наедине с моими демонами, с моими страхами и с тем ужасом, который мне посчастливилось пережить. Спасибо, с вами было шоу «попробуй не сойти с ума» с Аней, ждите еще одного эпизода.
Заснула я с кровью на лице и со слезами на глазах, прямо так эстетично и драматично.
========== Глава V ==========
Следующее утро отличалось от многих, хотя бы тем, что я отмылась, оделась, немного позавтракала жижей и пошла работать. Идеально, прямо как мои трудовые будни. Правда, было одно «но» — на мне кандалы, и от каждого шага по замку проходил такой грохот, что уши закладывало, еще они тяжелые и холодные. Но разве я имею право жаловаться? Нет, определенно нет.
Адвоката эти изверги не привели, а на мои уговоры, что у меня скоро отпуск кончится и мне нельзя тут оставаться, они не купились. Про последний звонок я уже молчу, да и, к сожалению, наизусть не помню ничьих номеров, даже свои иногда забываю. Надеюсь, что мать меня найдет, но такие мысли были болезненными, появлялось уверенное чувство, что меня никто не ищет, ведь сколько дней уже прошло, и ничего. Да и сама ситуация была очень странной, слишком странной, чтобы верить в нее.
Ладно, нужно настроить себя на позитив, иначе так и не закончу уборку.
В этой части замка, которую я теперь буду убирать, видно давно никто не убирался, гостей они не принимали или никто не ездил к ним, ведь знают какие здесь бяки живут. Не успела я закончить убирать одну комнату, как одно неприятное свойство начало себя проявлять в полной мере. Я же неженка! Как я могла о таком забыть?! Тело ломило с непривычки, мне же все пришлось делать самой, выскребывать грязь с пола, мыть руками, швабру мне не дали, не говоря уже о теплой воде. Мне самой пришлось под чутким надзором одного стражника, таскать воду в ведрах. К шестой комнате я уже не могла выпрямиться, а к восьмой я просто со злости пнула ведро, что ж, теперь останусь без обеда за свое поведение, пригрозили оставить без ужина, если не поспешу и не закончу во время.
Мои руки отсырели настолько, что стали цвета мокрого асфальта, а боль в спине, руках и ногах становилась сильней с каждым проделанным шагом, но я все же успела. Ты не ты, когда голоден? Ох, и зачем я вспомнила слоган сникерса, теперь глотай слюну и давись своим желанием сделать хоть один кусь с батончика, которого у тебя нет.
Но когда меня отводили до камеры, я, к своему удивлению, уже и не думала ни о еде, ни о заточении, ни о грязном и потном запахе, что я источала, мне нужно было одно — уснуть. Удивиться тому, что моя камера немного изменилась, тоже не хватило сил, но я все же рассмотрела, что вместо сена теперь появились мешковатые одеяла, на стуле — чьи-то обноски, а в углу небольшой умывальник, ага, следующий уровень, прямо как в игре. Я все же не удержалась и умылась, хоть и без мыла, но какая разница. С меня сняли кандалы, чтобы я могла раздеться и сменить одежду, принесли и ржавый хлеб со странной кашицей и горячий чай, вроде на вид похож на чай — на вкус он ничего так.
Как бы я не старалась не думать о проблемах, получалось из рук вон плохо. Тем более, когда я сидела и попивала чай. В такие моменты тянет пофилософствовать, подумать о прошлом и будущем, подумать о вещах, на которые у меня утром не было времени.
Итак, что мы имеем: я в плену у эльфов, которые оказались совсем не такими, мать и друзья меня не ищут, ведь в противном случае, они бы меня уже нашли, далеко уйти я точно не могла, ах, да, еще и частичная потеря памяти, которая мешает мне вспомнить самое главное. Вот я прямо чувствую, что мне нужно что-то вспомнить, прям на языке вертится, чешется, зудит, но ничего на ум не приходит. Эктелион? Да, думаю, он сможет мне помочь, с ним точно связано что-то серьезное. Не забудь хотя бы это, Аня. О, и еще — жуткая боль и усталость. И как долго это продлится. Как долго я смогу продержаться?
Не удалось избавиться от одной напасти, как меня настигла другая — и теперь уже более серьезная — к моим обязанностям прибавилось и вычищение конюшен. Лучше бы я вылизала весь замок языком. Складывалось ощущение, что эти эльфы знали мои слабые места, и били аккурат по ним. Я же терпеть не могу их, я же до усрачки боюсь этих скотин. Прям вот со второго дня моей каторги меня уже начали пытать, что же будет потом?
Правда на этот раз мне помогал эльф, не только тащить воду, но и успокаивал лошадей, держал их, пока я чищу их стойла. Хотя, я же ездила верхом, но тогда со мной были рядом Эктелион, а потом и Гилдор. Безумно красивые, но оказались предателями. За время, что я чистила конюшни, я попрощалась со своей жизнью десятки раз, а сердце отказывалось возвращаться в тело. Эльф еще и поиздевался над моим страхом, правда не в унизительной форме, но и это не придало уверенности.
