— Остановлю назревающую гражданскую войну.

Его голос был безучастным, механическим. Я понимала, что для Коннора главным сейчас было успеть вовремя на «Иерихон». К тому же вряд ли андроид испытывал тот дискомфорт, который сковал меня еще там, в участке. Как бы не хотелось рассудку, мне требовалось изъясниться. Или хотя бы обсудить то, что произошло в треклятом холодном подвале.

В какой-то момент Коннор завел нас в совершенно мертвый квартал. Машины здесь были перевернуты, многочисленные лавочки с силой выворочены из земли. Квартал был полностью погружен во тьму, ни одно окно не горело вечерним светом, однако лунного освещения хватило, чтобы разглядеть в снегу лежащих мертвых андроидов. Представшая картина надолго впилась ко мне в память. Как и у тех девиантов посреди дороги, у этих не горели диоды, а голубые повязки на плече мерцали издевающимся светом. Кто знает, что чувствовали внутри роботы, когда их собственные хозяева решили обойтись самосудом.

Андроида картина не смущала. Он смотрел ровно вперед, не отвлекаясь на посторонние детали. Его уверенная походка больше не вызывала во мне приступы восторга, я жадно глотала воздух и настраивала собственный мозг на начало разговора, однако это было так сложно! Весь этот мир вдруг погряз в дерьме и грязи, меня могли убить в любую минуту, а я всего-то не могу высказаться единственному значащему для меня «человеку», которому в принципе было ровным счетом на все наплевать.

— Коннор, — андроид даже не дернулся на звук своего имени. Он шел, не сворачивая с дороги, пока я впопыхах семенила рядом. — Я тебе должна сказать спасибо. Не только за то, что ты помог мне сбежать из участка. Но и за… в общем, ты понял. Кто знает, чем бы все это обернулось, если бы ты не успел.

Коннор дрогнул головой в мою сторону, но смотреть на меня не стал. Вряд ли бы он стал принимать мои слова всерьез, особенно теперь, когда цель была так близка. Но мне нужно было сказать «спасибо». То самое сраное «спасибо», которое неделю назад заставило меня задыхаться посреди собственного дома.

— Ты соврала, не так ли?

Брошенные на ходу слова уносились порывами ветра прочь, но я отчетливо слышала все сказанное теплым голосом андроида. Он по-прежнему не смотрел на меня, я же не спускала с него глаза. Ноги в любой момент могли запутаться в снегу или каком-либо мусоре. Однако перспектива быть поваленной собственной нерасторопностью меня не волновала.

— О чем ты?

— О том, что с тобой будет после возвращения обратно. Администратор, тренер… ты ведь соврала.

Это был не вопрос. В этот раз андроид бросил на меня взгляд, и сквозь приподнятый край серой шапки я заметила тусклый блеск желтого цвета на виске андроида. Может, он шел уверенно и быстро, его движения были точны, но в голове у него явно все было не так хорошо. Впрочем, как и у меня.

Поняв о причине вопроса, я отвернулась от андроида. Дорога вдруг стала для меня гораздо важнее, чем сам спутник. Жар под курткой вновь вернулся, и на мгновение руки захотели сорвать этот дурацкий синтепон. Я чувствовала, как кожа покрывалась краснотой, обжигалась от порывов морозного воздуха. Вертящиеся вокруг диода на виске андроида мысли резко изменили направление. Теперь в центре стояло подразделение. Славное будущее в кругу бойцов было навсегда закрыто, но возвращаться в мир, представляющий собой руины прошлого и будущего, не хотелось. Да, я соврала. Я не стану тренером и уж тем более секретарем. Я предпочту тьму и мрак на холодном хирургическом столе.

— Какая теперь разница.

— Это глупо, — констатировал совершенно спокойным голосом андроид. — Глупо и иррационально.

— А у тебя есть другие идеи?

Нахлынувшая ярость вдруг овладела сознанием, и я встала как вкопанная посреди темного тротуара. Коннор так же остановился, оторвавшись от меня всего на пару метров. Его темные, блестящие в свете уличного фонаря глаза метали в меня спокойные, но недоуменные взгляды. Его губы вновь приоткрылись, и это вызвало во мне еще одну волну злости. Но на этот раз на себя и свою беспомощность.

— Я просрала всю свою жизнь. В этом мире у меня нет ничего! — холодный воздух обжигал легкие, но слова вырывались из меня с таким остервенением, что остановить их было уже невозможно. — Ни дома, ни близких, ни семьи. Даже друзей! На протяжении всей жизни я теряла то, что кропотливо строилось этими же руками, и даже когда все что от меня требовалось — выполнять свое дело и не вякать — я не справилась! Надоело уже прятаться по углам и искать куда бы приткнуться. Еще семь лет назад стало понятно, что мне здесь делать нечего. Хотя тебе это вряд ли понять, да? У тебя же ничего, кроме твоего вшивого задания в голове нет.

Швырнув последние слова в лицо недоуменного столь резкой агрессией андроида, я прошла мимо него всего на несколько метров вперед. Злость и безысходность внутри поднимались с такой яркой силой, что совладать с ними не могли, пожалуй, даже люди, не имеющие все эти семь лет чувственного застоя. Температура вокруг меня нагревалась, словно вода в кипящем чайнике.

— Откуда ты знаешь, что в моей голове? — голос андроида не был спокойным. Он был разозленным. Тон был тихим и мягким, но резкость произнесения говорила сама за себя. Я вновь развернулась к Коннору, ощутив на себе очередной укоризненный взор темных глаз. Сердце внутри сжималось от этой собственной необоснованной агрессии, но остановить злость внутри было очень сложно.

— Да брось. Что еще может быть в тебе, машина?

Услышав последнее слово, Коннор резко выпрямился. Его темные глаза похолодели, во взгляде читалось отвращение. Да, я была мерзкой. Я ощущала это собственной кровью, чувствовала, как сердце в стенаниях обрывает все связи, слышала укор собственной взывающей к рукам андроида плоти. Сознание пыталось меня остановить, оно старательно напоминало мне о том, что все мои обиды — сплошная иллюзия, построенная на собственных желаниях. Даже Коннор-катана по своему обиженно нашептывал в моей голове.

Наконец, поняв, что перегнула палку, я закрыла лицо ладонями. Голос дрожал под давлением неспокойного мышечного органа, в ушах стоял не только ветер и шорох синтетического капюшона, но и шум бьющейся в сосудах крови. Тело ощущало на себе пристальный взгляд Коннора. Вряд ли я смогу смыть когда-нибудь с себя этот позор.

— Если ты так хочешь умереть, то зачем пошла за мной? — андроид впивался в меня взглядом все сильнее, и я сжималась в комок, старалась спрятаться в теплой куртке подальше от этого рассерженного взора. Он не кричал, не повышал тон, но буквально источал запах злости. — У тебя был шанс вернуться на базу и закончить все это. Но ты здесь. Почему?

— Что ты хочешь от меня услышать? Что я сожалею? Или пытаюсь исправить ошибки?

— Я хочу слышать правду!

— Я не знаю, Коннор! — крик отозвался от темных стен соседних зданий. Ветер унес его куда-то за пределы квартала, но вряд ли в радиусе километра вообще кто-то находился. — Не знаю. Мне кажется, что все, пережитое мной ранее, вело именно к этому моменту. Словно вот она — настоящая цель всей жизни. Убедиться, что ты справишься, и с тобой все будет в порядке. Я хочу видеть, как ты завершишь свое дело. Это все, что сейчас хоть как-то значимо для меня. Большего мне не надо.

— А если я не смогу завершить задание? Если все обернется не так, как задумывалось?

Коннор сделал шаг вперед, шурша слоем снега под подошвой. Во внезапно ставших встревоженных глазах андроида плескались сомнения. Он не сводил с меня взора, придавливал им к месту. Рядом с ним каждая клеточка кожи ликовала, а слезливые комки подходили к горлу, но я держалась настолько уверенно, насколько это было возможно. Он требовал ответа, а может, даже одобрения. Он был в смятении так же, как и я.

— Да наплевать, — обреченно прошептал дрожащий голос. — Это твоя жизнь, а я лишь хочу знать, что ты ею доволен.

Молчание нарастало с каждой секундой. Оно кружилось вокруг нас вместе с падающими с неба снежинками, становилось гуще и напряженней. Он был так близко, что можно было протянуть руку и дотронуться, почувствовать его реальность, а не довольствоваться воспоминаниями о протянутой в баре руке или теплоте бионической щеки на собственном лбу. Я боролась с желанием дотянуться и дотронуться до лица Коннора, успокоить его внутреннее смятение, как он успокоил мой организм в подвале дома. Но ни один рефлекс не позволял этого сделать. В конце концов, моя жизнь имела лишь один конец. Сбежать от солдат-коллег класса «первичники», разгромить дорогую технику… даже если я хотела бы избрать жизнь, подразделение такого не прощает. И любая связь или осознанная близость с андроидом могла привести к еще худшим последствиям, вроде скорби по утраченной человеческой душонке. Я уже побывала в этом кипящем котле из чувства вины и скорби по близким людям, и ввергать в это состояние и без того сомневающегося в своем программном обеспечении Коннора не хотела.