— Нажми на курок, и я помогу лейтенанту сдвинуться с мертвой точки.

Оружие вызвало во мне волну отвращения. Стрелять в наставника было более, чем недозволенно — это было сродни смерти! Я резко впихнула нагретый пистолет обратно в руки Камски.

— Я не стану стрелять в доверенное лицо, думайте, о чем просите!

— Я считаю, мы оба понимаем, что вы себя обманываете, — Камски убрал пистолет за спину, но не сводил с меня внимательных глаз. Все внутри просило плюнуть ему в лицо прямо здесь и сейчас за такие просьбы, но его слова были громом среди яркого солнечного неба. — У вас только одно доверенное лицо, не так ли? И вряд ли оно принадлежит андроиду.

В моих глазах отразился испуг, вызвавший у Элайджи победоносную, но слабую улыбку. Я знала, о чем говорит гений-пижон. С самого начала я обманывала саму себя, наделяла Коннора сверхъестественными привилегиями, называла его наставником, следовала его указам и просьбам. Мозг с первой встречи с андроидом тщательно создавал иллюзию важности вокруг механического детектива, пряча от меня реальные естественные симпатии. Он не был моим наставником. Наставником был только Хэнк.

Открытие ввергло меня в ступор. Я не сводила глаз с отошедшего высокого мужчины, свободно перекидывающего взгляд с меня на офицера. Об стенки черепушки бились мысли, рассыпались в группы, я не могла их собрать воедино, понимая, что окончательно теряю все вокруг. Звуки постепенно перемешались в огромную смесь: шум воды, тихий шепот андроидов-прототипов в бассейне, тяжелое дыхание встревоженного офицера — все это доносилось до ушей, но совершенно отказывалось анализироваться и восприниматься мозгом. Внутри желудка образовывалась дыра, и я пыталась засыпать ее мыслями о будущем, но все было тщетно. Мое будущее уже предначертано.

— Издайте приказ, лейтенант.

Голос Коннора вывел меня из глубин раздумий, и я отрешенно посмотрела на андроида. Его взгляд решительных глаз не отрывался от блестящей рукоятки торчащего из кобуры кольта на моем поясе. Диод переливался желтым цветом, и хоть тот был не таким агрессивным, как красный — все же не доставлял мне спокойствия. Я хотела бы возразить, воспротивиться, что-то сказать, но голосовые связки отказались слушать. Я лишь могла стоять напротив андроида в сером пиджаке с фирменным знаком «RK800» и надеяться на лучший исход.

— Ты ахренел, Коннор?! — восклицание Хэнка подействовало словно спасительный красный маяк в шторм посреди океана. Взгляд инстинктивно направился в сторону офицера. Я знала, что он не дурак, и не станет заставлять меня стрелять в Коннора. По его виду уставших и раздраженных глаз было понятно, на чьей он стороне. — Я не стану убивать тебя, даже через чужие руки!

— Меня нельзя убить, лейтенант. Я не живой. Вы же знаете! Завтра я вновь вернусь к вам, и мы продолжим это дело.

— Хватит с меня этого цирка, уходим отсюда!

— Прошу вас, Хэнк. Это единственный шанс сдвинуться вперед. Пожалуйста.

Хэнк уже торопливо повернулся к выходу, когда андроид остановил его своим голосом. Впервые за месяц совместной работы этот голос мне не нравился. Коннор смотрел на офицера с неподдельной уверенностью и мольбой в просьбе совершить этот чудовищный выстрел. Я же смотрела на старика с мольбой не заставлять меня заносить оружие.

Секунды молчания длились вечно. Стены вокруг начали давить на меня в предчувствии самого ужасного в моей жизни. Камски безучастно, но с интересом смотрел на наши метания. Ему было весело. Нам нет. Грудь Коннора вздымалась прерывисто и быстро, он был больше, чем уверен в своем решении. Хэнк же смотрел на него укоризненно-сожалеющим взором. Но самое страшное в этой ситуации было не то, перед каким выбором андроид поставил офицера. Самым страшным было то, что они оба осознавали — я выполню свою задачу, получив ее от своего наставника, в ту же секунду.

— Анна, — Хэнк, опустив взгляд в пол, судорожно сжал губы. Всеми своими силами я мысленно молила о прощении, молила не издавать этот сраный приказ! Но мое дело было малое — стоять, молчать и делать. Произнесенное имя вслух этим обреченным голосом заставило тело ввергнуться в состояние предстоящего стресса. Сердце вновь участило ритм, в глазах поплыли белые и черные вспышки. Мышцы налились свинцом, предчувствуя выполнение прямого указания наставника, я ощущала, как руки и ноги напряглись по стойке смирно. — Делай.

Подготовленные рефлексы, ожидаемые приказа, сработали быстро. В одно мгновение кольт со звуком вскинулся правой рукой вперед, нацелив свое блестящее дуло в лицо Коннора. Палец уже был готов нажать на спусковой крючок, как разум успел осознать происходящее в ту маленькую долю секунды. Рука висела в воздухе вместе с кольтом неподвижно, и я понимала: если я выполню это распоряжение сейчас, значит, признаю себя, как солдата. Всеми усилиями воли я старалась заставить гребаный палец спустить курок. Но он лишь дрожал под давлением внутреннего конфликта между последней попыткой сохранить свое имя и нежеланием убивать единственного значимого для меня существа. Правый, недавно заживший, плечевой сустав ныл. В ушах верещал протяжный звон, я ощущала себя центром вселенной, готовой поставить точку на истории этого мира. Как и во всех случаях, мир вокруг померк. Была лишь я, он и приказ.

ОН. Мелькнувшее в тишине отключенных физических чувств слово заставило меня перевести взгляд с дула на цель. Коннор не смотрел на оружие, его оно никогда не интересовало. Он смотрел мне в глаза, всем своим видом требуя сделать задуманное. Как и в ту ночь, когда мы пожаловали в заброшенное здание в поисках девиантов, он не испытывал страха перед предстоящим отключением, но в этот раз он был совсем иным. Темные, уже высохшие от снега, волосы блестели в свете потолочных ламп. Все его черты лица, идеально слепленные художником, вызывали внутри какое-то постороннее для убийства чувство. Трепетное, нежное и теплое. Он смотрел мне в глаза пронзительным взглядом, он требовал выстрелить, позволить продвинуться этому чертовому расследованию хоть на миллиметр вперед! Но он требовал слишком много.

Я стояла с вытянутым в руке блестящим кольтом, казалось, целую вечность. Мышцы наливались тяжестью, но разум старательно отталкивал солдатские рефлексы, оттягивал момент сокрушения всей моей жизни. Я не могла его убить. Глядя в эти карие, темные глаза, за которыми скрывались оптические линзы холодного механизма, я осознавала насколько беззащитна перед этим прекрасным созданием. Даже нацелив на него оружие, все внутри понимало — он сильнее. Это он держит меня под прицелом, и держал каждый день. Это Коннор разрушал мою личность каждым своим взглядом, своим словом, он уничтожал мое “Я”, не применяя оружие! Он вверг меня в пучину всех забытых мною эмоций, к которым мне приходилось вновь приспосабливаться, вернул меня к человеческой жизни после сна, как работник скорой помощи возвращает к жизни накаченного таблетками самоубийцу. Он и его карие темные глаза и эта дурацкая выбившаяся прядь волос, безмятежно спускающаяся вдоль левого виска.

Рефлексы расступились. Звуки, блики и иные составляющие этого мира вернулись, приказ Хэнка стал просто словами. Рука дрожала от нарастающего напряжения, я видела перед собой лишь приоткрытые в привычном немом вопросе губы, маленькие имитированные родинки на лице и нахмуренные глаза Коннора. Каждая клетка внутри трепетала от его облика. Он был прекрасен. Я не могла его убить.

— Я не могу поверить своим глазам, — мягкий тон Камски звучал где-то на затворках моего внимания. Глаза не отрывались от Коннора ни на секунду, пока тот с теми же самыми секундами становился все тревожнее. — Даже продукт идеальной генной инженерии и андроид оказались человечнее, чем сам человек.

Его голос был более, чем изумленным. Он выплыл откуда-то из бокового зрения, тщательно изучая мое лицо. Только через мгновение я поняла, что щеку обжигает соленая холодная слеза. Стерев ее левой рукой, я посмотрела на пальцы. От влаги остались лишь следы, но даже этой незаметной черты хватило, чтобы в голове окончательно прояснилось. Я не солдат. Больше не солдат.