Диод Коннора переливался желтым цветом. В его голове происходили все мыслимые и немыслимые процессы одновременно, он смотрел ровно в глаза андроида-девушки. Напряжение было более, чем тяжелым. Я слышала, как замер мышечный двигатель, с тревогой жаждя скорейшего разрешения ситуации. У него был один выбор — пристрелить или сдаться. Первый вариант пугал меня больше последнего, несмотря на то, что последний гораздо катастрофичнее. Пожалей он андроида, и сразу станет ясно кто слеплен из какого теста. Но выстрели он в лицо девушки — и во вселенной внутри меня разверзнется ад. Я была убийцей, и знала что это такое – уничтожать не ради собственной безопасности. Каждая жертва забирает с собой часть твоего рассудка, даже если ты не чувствителен — содеянное не сотрешь, как память или как способность к ощущениям. Кровь, какого бы она не была цвета, останется на твоих руках до последнего вздоха. Из этой пропасти не выбраться. Я буду убийцей, даже если брошу это дело. Коннор мог ступить на тот же путь.

Диод андроида загорелся красным, и оружие резко оказалось в руках Камски. Напряжение внутри меня спало, я словно впервые вдохнула воздух за несколько минут. Возможно, так оно и было.

— Изумительно, — Элайджа, не сводя с механического детектива торжествующих глаз, покачивал увесистое оружие в руках. Вблизи его голос казался мне еще отвратительнее, и рука инстинктивно потянулась к рукоятке кольта в кобуре. — Единственная надежда человечества на спасение… оказалась девиантом.

— Я не… — диод андроида агрессивно мигал красным цветом, его потерянный вид пугал. Он старался выдавить из себя хоть каплю здравых мыслей и объяснений своего поступка, но по глазам было четко видно — он и сам не поверит в собственные оправдания. — Я не девиант!

Хэнк стоял рядом, не издавая ни единого признака жизни. Его грудная клетка даже под тяжелой кожаной курткой тяжко вздымалась и опускалась, офицер явно не был в восторге от происходящего. В этом мой разум и даже частицы сохранившегося солдатского рассудка были с ним согласны.

Элайджа помог не сводящей безэмоциональных глаз с Коннора андроиду-девушке подняться, и та, встав, прошла мимо меня. Мое появление все еще было незамеченным, хотя это и не казалось странным. Все внимание мужчин было привлечено к андроиду, во взгляде которого читалось смятение. Он был напуган, встревожен, несчастен. Я же была счастлива его решению не спускать курок.

— Ты поступился интересами расследования ради спасения машины. Ты увидел в этом андроиде живую душу. Проявил эмпатию.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, нарушаемая плещущей водой. Я слышала, как бьется мое собственное сердце, ощущала биение вены на шее. Все мое внутреннее чутье требовало схватить андроида и офицера, и вырваться из жестоких лап этого отвратительного особняка. Но мышцы напрочь протестовали хоть каким-либо движениям — вызывать к себе внимание крайне не хотелось. Приторный, тихий голос Элайджа говорил что-то еще, но расслышать это не было возможности. Я могла лишь беспрерывно смотреть на Коннора, отмечая с какой быстротой меняются на его лице эмоции (эмоции?..).

— Все, пошли отсюда, — Хэнк, вырвав детектива-напарника из раздумий о собственном мире, оттащил андроида от хозяина особняка. Через мгновение они уже шли в мою сторону, и когда, наконец, заметили меня — резко встали на месте.

— А ты что тут делаешь? — озадаченно воскликнул Андерсон.

Внутреннее смятение не позволило мне открыть рот. Я, хлопая ресницами, перекидывала взгляд с офицера на андроида, и вид последнего вдруг меня встревожил. Он больше не смотрел уверенно и холодно в мою сторону. В его карих глазах читался испуг, сомнения и самое главное – стыд. Всем своим видом он кричал о том, что я не должна была это видеть.

— Неужели это то, о чем я думаю?

Мое появление не могло быть проигнорировано хозяином дома. Вкрадчивый голос выходящего вперед Камски призвал мой желудок к тошноте. Цветастый мужской халат шуршал своими шелками под каждым движением, маленький хвостик на затылке Камски смотрелся словно хохолок взъерошенной, готовящейся к борьбе, сойки. Он мне не нравился. Определенно не нравился.

Мужчина медленно обошел меня со всех сторон, и я ощущала острый, неприятный взгляд на своей экипировке. Камски вернулся в свое изначальное положение, глазами изучая эмблему подразделения на груди комбинезона. Каждая мышца выпрашивала разрешения выхватить кольт и направить его в сторону мерзкого мне человека, но я сдерживалась, хоть это и было трудно.

— Никогда не видел таких так близко… и уж тем более не общался, — Камски обратился к Хэнку с приподнятыми в учтивом уважении бровями. — Вы позволите?

На лице офицера проскочило стойкое непонимание ситуации, но через мгновение он осознал чего от него требует Камски. В старческих голубых глазах блеснула злость, но старик едва успел открыть рот, когда Элайджа вновь обернулся ко мне.

— Позвольте узнать, как вас зовут?

Вопрос был на удивлением простым, но ответить на него почему-то было сложно. Серые глаза Элайджи, смотрящего с высоты своего роста на меня сверху вниз, ожидали ответа. Я нерешительно посмотрела на офицера, и тот согласно кивнул головой. Мне не требовалось разрешение наставника на то, чтобы представиться, но потребность в поддержке при общении с этим человеком все же была не лишней. Краем глаза я отметила, как Коннор сверлит меня потерянным взглядом. Его диод уже не горел красным, сменив цвет на желтый. Но ведь никто не знает, что может происходить в механической голове.

— Энтони Гойл.

— Удивительное имя для девушки, — Камски сделал шаг назад. Каждое его движение отражалось во мне чувством опасности. — Впрочем, как и род деятельности.

— Вполне нормальная деятельность, — бурчание Хэнка слышалось, как негодование старика перед огромной очередью в магазине, но, кажется, этого бурчания никто не слышал, кроме меня самой. Офицер был единственным, кто мог оказать мне хоть какую-либо психологическую помощь. Андроид, стоящий рядом, все так же витал в собственных мыслях, анализируя ошибки в системе.

— Мне не приходилось работать с такими, как вы, мисс Гойл, — голос Камски был не просто приторным и вкрадчивым. Он было словно мечтательным. Не глядя в его глаза можно было бы подумать, что человек застрял где-то в своем внутреннем мире, рассуждая о жизни под аромат наркотической травки. Но он был трезв, здоров и адекватен, если это было можно назвать адекватностью. Внутри нарастало желание дать по морде и, как говорил Хэнк, «запихнуть табельное в задницу» елейному говнюку. Я ощущала, как из-за глубокой работы легких тяжело сдавливал комбинезон. — Ваши коллеги сторонятся меня при любых обстоятельствах. Некоторые даже пытались убить… хотя я не удивлен такой реакции, учитывая какой политикой обладает ваше руководство.

— Вы ничего не знаете о моем руководстве и тем более обо мне, — сквозь зубы прошипела я.

— Верно, не знаю. Но это легко исправить.

Мужчина дернулся в мою сторону, и я едва не выхватила кольт из кобуры. Внутренние рефлексы все еще сдерживали эмоциональный разум, позволив человеку сделать то, что он задумал. Камски поднял мою руку и… вложил в нее свой пистолет. Темная рукоятка оружия была согрета теплой человеческой рукой. Это же оружие несколько минут назад держал Коннор, решая судьбу андроида-прототипа. Никто из наставников не смог издать и звука. Я не видела, что делает Хэнк или Коннор, не видела, с ужасом или с равнодушием ли они смотрят на содеянное, но видела, как хитро блестят серые глаза Камски, как триумфально поднимаются уголки его губ. Он отпустил мою руку сразу, как только пальцы сцепились на черной рукояти.

— Дам вам еще один шанс. Тест “Камски” показывает всю суть андроида, но он еще ни разу не был испробован на генетически измененных людях. Я слышал о вашей бесчувственности, мисс Гойл. Проверим, так ли она реальна.

Когда Камски вновь потянулся ко мне, я не смогла даже шевельнуться. Происходящее вызывало внутри потоки сомнений и страха, я больше не злилась на этого человека — я его боялась. Его рука мягко направила дуло пистолета прямо в лицо Коннора. Весь мир вокруг затрещал по швам, я слышала этот треск в собственной голове и собственном задыхающимся сердце. Коннор и Хэнк, словно завороженные смотрели на дуло. Каждый из них знал на что был способен боец моей категории, каждый из них понимал — я выполню то, что следует выполнить.