– Вот почему вас взяли в подразделение, несмотря на вашу гендерную принадлежность.
– Потеря близкого – всегда сильный мотиватор.
Андроид не ответил. Он покосился на всхрапнувшего рядом Хэнка, и черная прядь волос колыхнулась от этого движения. У меня определенно чесались руки. Я хотела убрать ее с глаз подальше, даже не хотела – чувствовала, что должна это сделать. Рефлекторно сцепив руки вместе от греха подальше, я с силой оторвала взгляд от черт лица Коннора и посмотрела на Хэнка. Тот был далеко не идеальным. Морщинки по всему лицу, намозоленные трудовые руки, слипшиеся концы седых волос, спутанная борода. Лицезреть его было не так приятно, как рассматривать андроида, но зато это успокаивало разум.
– Возможно, я сейчас скажу не совсем хорошую вещь, – Коннор, как и я, смотрел на Хэнка. – Но я должен это сделать.
Я вновь вернула взгляд на Коннора. Его черный галстук слегка сполз с шеи, взор чистых глаз впивался прямо в душу. Как я могла раньше признать в нем волка в овечьей шкуре? Он был кем угодно: навострившейся ланью, весенним ветром, прохладным глотком воды в жаркую погоду – кем и чем угодно, но точно не волком. Мне хотелось купаться в его внимании круглые сутки, ощущать на себе его взгляд, слышать его голос. Это приводило в ужас покалеченного солдата.
– Я не могу не заметить некоторые схожести между вами и мной, – он слегка мотнул головой, поясняя свою мысль. От этого движения у меня внутри все сжалось. – Вы созданы на основе генной инженерии, я – благодаря высококачественным технологиям. Вы стремитесь выполнить свою задачу, хоть и более жестокими способами. Вы так же не сыскали признания окружающих, как и я. Вы так же не должны чувствовать.
«Не должны». Это было главное во всей его речи. Я ощутила вину перед самой собой. Я не должна. И он знал, что я не должна. Лишь не должна.
– Признаюсь честно, поначалу мне это доставляло дискомфорт, и я выбирал неверные тактики поведения. Но сейчас я должен у вас спросить. Вы испытываете тоже самое?
Его сощуренные глаза пронзали все тело. Я не хотела отвечать на вопрос, даже больше – я хотела его избегать. Он же жаждал честного ответа, и я знала почему. Его пугало все это. Пугало то, что происходит внутри, пугали новообразования, страшило будущее. Но больше всего его пугало то, что он испытывает это все в одиночестве.
– Я отвечу тебе, когда ты сможешь найти ответ о своей стоимости, Коннор.
– Я в процессе, ‒ дружелюбно произнес андроид. Он ожидал чего угодно, но точно не такого хода.
– Мне пора домой.
– Я могу вас проводить?
Завидев мои сборы, андроид подскочил на месте, чем вызвал незамедлительную реакцию Андерсона. Лейтенант что-то пробубнил себе под нос, рыская рукой там, где только что сидел Коннор.
– Ему ты явно нужнее, – я с улыбкой указала на Хэнка.
Когда каблуки вновь сжали стопы в тиски, а плащ был накинут поверх красного платья, я аккуратно потрепала спящего на своем пуфике Сумо. Пес покряхтел и перевернулся на спину, открывая свое пузо. Уже у входа я вновь ощутила надвигающуюся морозную бурю снаружи и четкое нежелание уходить внутри. Но мне следовало это сделать. Коннор-катана был не чищен, и где-то в голове его слабый голос настойчиво вызывал меня к себе.
– Анна.
Я обернулась и обнаружила Коннора у выхода из гостиной. Его взгляд был смущенным и нахмуренным, кажется, он даже сам не понимал, почему вдруг решил меня окликнуть. Пиджак местами помялся после преодоления коридора с пьяным телом на левом плече. Я терпеливо стояла и смотрела в его карие, глубокие глаза. Мне хотелось услышать хоть что-то, буквально что угодно! Вместе с этим внутренний холодный рассудок больно сжимал мой разум в тиски, не давая воли эмоциям.
– Доброй ночи, – с каким-то разочарованием произнес Коннор.
Мой голос дрожал, я чувствовала это в голосовых связках, и потому натянуто улыбнулась. Мне хотелось убраться отсюда подальше. Дальше от этого андроида с его изящным лицом и удивительным внутренним миром, дальше от этого треклятого дома откровений, дальше от этого города, дальше от этой планеты. Я ненавидела все и всех, но в большей степени себя за свою бесхребетность.
Уличный морозный ветер встретил меня комом снега, брошенного в лицо. Легкие вздохнули воздуха, и тело поплыло в мурашках. Мне предстоял длинный путь. Такси вызвать не хотелось, и потому ноги спешно шагали по белому тротуару, сгребая снега каблуками. На дворе была ночь, люди все спали. Улицы были темны, лишь фонари придавали этому городу жизнь. Я шла долго, натыкаясь каждый раз на новую порцию снега и ветра, но мне удалось достичь дома меньше, чем за сорок минут. Тело продрогло, но я не замерзла. Сорока минут на пятнадцатиградусном морозе было слишком мало, чтобы заставить мой организм испытать критический холод.
Коннор-катана встретил меня мягким голосом нетерпения на своей стойке. Я стащила с себя каблуки, плащ и платье, и бросила все это на спинку испачканного разного цвета кровью кресла. Сон совершенно не шел. Перед глазами вперемешку мелькали голоса и лики родных, давно ушедших людей, вместе с ними где-то на фоне звучал мягкий, успокаивающий голос андроида. Он словно вишенка на торте замыкал круг размешенных в коктейле эмоций. По щеке прокатилась слеза. Я с удивлением стерла ее рукой и осмотрела влагу, оставшуюся на ладони. Она была настоящей, чистой, соленой. Слеза была вызвана не болью, но ужасом, в котором пребывала моя психика.
Спустя час я все же уселась перед зеркалом с катаной в руках. Заявление о поврежденном аппарате диагностики было отправлено в тот же вечер, но подвал от этого не стал казаться безопасным. Я даже заперла его на ключ, лишь бы не представлять себе, как оттуда приходит армия солдат с оружием наперевес.
Коннор мягко отбросил блеск в мои глаза, заставив очнуться от мысли и продолжить чистку. Я старательно натирала рукоятку, осматривала лезвие, изучала баланс между лезвием и рукоятью. Но это не приносило мне облегчение. Я лишь сильнее топилась в ворохе мыслей о прошлом, настоящем и будущем. Последнее, к сожалению, не радовало.
В очередной раз прикоснувшись к рукоятке, я резко ощутила странное чувство. Ее нагретая от моего собственного тепла кожа напомнила мне о протянутой руке Коннора в том баре. Он смотрел мне в глаза, приглашая на танец на полном серьезе. Он ждал от меня ответа, ждал, что же я сделаю, как поступлю. Позволю ли увлечь себя в его руки, позволю ли вести меня в танце, мерно покачиваясь в такт грустной мелодии. Он ждал ответа. Положительного ответа. И лишь сейчас я вспомнила, как мелькнуло непонимание и обида в его темных глазах, когда я произнесла слово «Нет». Сейчас же я почувствовала, как пожалела о решении не ощущать его тепло на своем собственном теле.
========== Эпизод VII. Я - человек? (резиденция Элайджа Камски) ==========
Комментарий к Эпизод VII. Я - человек? (резиденция Элайджа Камски)
Здравствуйте, поклонники Детройта!
хочу выразить благодарность за то, что вы помогаете мне искать мои ошибки! я просматриваю текста, но порой все же что-то уходит от моего глаза. спасибо вам большое за оповещения, они и вправду очень важны!)
мне приятно, что вы болеете этим миром так же, как и я. история человека, андроида и солдата будет длится вечно в наших головах даже через десятки лет (в моей то уж точно). с каждым днем эта история углубляется, с каждым днем изменяется мир вокруг него. очень надеюсь, что вы пройдете этот путь вместе со мной до конца!)
все, во имя свободы!
Ночное небо было на удивление чистым. Блеклые звезды освещали город тусклым светом, но на помощь им приходил широкий диск яркой луны. Коннор-катана был полностью отчищен от отпечатков моих же рук. Ее тихий голос в голове буквально благодарил меня и стонал от каждого моего прикосновения полиролью к лезвию. Она получала удовольствие, и вместе с ней успокаивались и мои нервы. Перед глазами все еще стояла протянутая механическая рука, сознание воспроизводило проклятую удушающую мелодию. Всем своим внутренним миром я жалела об отказе андроиду в танце, но в это же время искалеченный, уже полностью поглощенный страхом солдат внутри старался выбраться из-под давления взявших надо мной власть чувств. Он, захлебываясь в своей крови, шептал мне о правильном поступке и об увеличении шансов на положительное, динамичное будущее в подразделении. Я слушала его с упоением, ощущала нарастающую надежду, однако на деле понимала – это лишь иллюзия. Вернуть все как было уже невозможно.
