– Вы занимаетесь самоедством? – как можно тише осведомился андроид. Хэнк уже сидел в припорошенной белым снегом машине и старался ее завести. Двигатель рычал и пыхтел, отказываясь просыпаться в такую холодную погоду.

– Нет. Я занимаюсь защитой механических придурков. Что за вопросы такие, Коннор? Ты бы еще спросил меня, как часто я хожу в туалет.

– Извините. Я не хотел вас смущать. Просто это так странно смотрится – человек, не способный на эмоции заедает свои ощущения собственным телом.

– Я ничего не заедаю. Случайно вышло.

Двигатель взревел и недовольно откашлялся. Я была рада возможности избегания общения с Коннором, и потому, не удостоив того и взора, кинулась к машине. Андроид сопроводил меня взглядом и тронулся с места только тогда, когда я оказалась на заднем сиденье.

Салон старой колымаги перестал быть таким противным. Сиденья все так же скрипели, корпус машины вибрировал от гулкой работы двигателя. Здесь стоял стойкий запах алкоголя и мужского парфюма. Следы моей крови и крови Коннора исчезли, и я ненароком представила себе, как лейтенант, откидывая свои длинные седые волосы и недовольно шмыгая морщинистым носом, оттирает красно-синие потеки с черной кожи.

– Могу я узнать, почему вместо расследования мы кидаемся на поиск сбежавшего андроида-ребенка? – аккуратно спросила я. Рокот в салоне стоял сильный, и приходилось слегка повышать голос. Мой вопрос был адресован исключительно Андерсону, но в зеркало заднего вида на меня смотрели карие глаза.

– Я должен знать причину мутаций внутри андроидов, чтобы суметь предотвратить назревающую гражданскую войну. Этого не сделать без живого андроида.

Признаться честно, было неприятно, что андроид решил ответить на вопрос, который ему не предназначался.

– По-моему, вы могли бы сдвинуться с точки, не ловя андроидов тут и там, а отыскав более серьезные пути решения.

– Я говорил лейтенанту Андерсону, что нам стоит посетить мистера Камски. Но лейтенант имеет иное мнение.

– Ты забыл? Иное мнение навсегда.

– Я не понял, вы что, обсуждаете меня рядом со мной же? Совсем программное обеспечение слетело?

Басовитый голос Хэнка резко оборвал нашу беседу, и мы оба неловко дернулись. На мгновение я даже и забыла, что старик сидел здесь, совсем рядом, и слышал каждое наше слово. Однако риск себя оправдал – отражение Коннора в зеркале вздернуло уголки губ вверх в невинной полуулыбке.

Снегопад перестал идти не меньше минуты назад, но легкие пушистые снежинки местами еще спускались с небес. Люди кутались в своих шубах, куртках и плащах. Улицы редели. Все меньше жителей хотело покидать дома или офисы, боясь попасть под очередную стычку солдат и андроидов. Стоило отметить, что большинство людей положительно относились к андроидам и их стремлению к независимости, и в особенности сильно это явление было заметно после расстрела правительством мирных митингующих пластиковых людей.

Свихнувшиеся андроиды в мыслях, словно за веревку, вытащили в центр моего внимания еще одну деталь. Она засела еще в тот момент, когда Коннор впервые упомянул ее в моем присутствии, но за ворохом событий эта деталь удачно скрылась в чертогах разума. Сейчас же, вновь упомянутая, она вылезла на поверхность, больно зудя мозги.

Камски. Как много в этой фамилии. Элайджа Камски был основателем «Киберлайф», и, хоть давно отстал от дел, в головах каждого солдата значился нежелательным лицом для столкновений. Подразделение всегда отказывалось от распоряжений правительства, если в деле стояла фамилия «Камски» или хотя бы что-то, связанное с его личностью. Выше половины от общего числа солдат встречали его в живую, чуть меньше – видели только на фотографиях. Мне довелось побывать в числе большинства. Я видела его лишь однажды, на одном из банкетных собраний, когда сопровождала главу подразделения Эмильду Рэйн. Это было чуть меньше двух лет назад, но встреча четко отпечаталась в голове. Мужчина был противен и склизок настолько, насколько сильно нам и внушало подразделение.

Мы проехали какой-то перекресток и устремились вниз, к реке. Дома в этой части города были серыми, неприметными. Кое-где обсыпалась штукатурка, были выбиты стекла из оконных старых рам. Казалось, словно мир покинул эти места, и темное тучное небо лишь оттеняло эту городскую отчужденность. В одной из подворотен между двумя старыми кирпичного цвета домами расположилась группка темнокожих подростков. Один из них исполнял забавные, словно механические движения, образуя редкий для нынешнего времени танец. Я помнила эти движения, потому что видела их раньше. Обучаясь при подразделении в университете, у меня было множество товарищей, сокурсников и просто знакомых, и большинство парней очень любили собираться в кучку, включать поп-рэп и выполнять эти незамысловатые, но изящные в своей технике движения. Наиболее красиво всегда получалось именно у темнокожих мальчишек.

– Старый, добрый Лост-Поинт… – Хэнк окинул взглядом медленно ползущие за окном дома. В его старческой улыбке читалось ностальгия, это место наверняка было ему не просто знакомо, но и дорого. По крайней мере, именно это я слышала в теплом голосе мужчины. – Я не был здесь лет шесть.

– Это место для вас что-то значит, да? – с поддельной улыбкой спросила я. Хэнк, в отличие от Коннора, эмоций у меня не вызывал и порой приходилось делать усилия, чтобы выдавить из себя участное лицо.

– Здесь я поймал своего первого преступника. Правда, это был мелкий воришка, и ему было шестнадцать лет, но здесь и других вещей было много.

Лейтенант замолк. Он снизил скорость и благодарно осмотрел улицу. Андроид, сидящий на пассажирском сиденье, наблюдал за его поведением. В его блестящих глазах читалась заинтересованность к проявлению благоговения у старого офицера. Ведь тот в последнее время все больше и больше показывал свои положительные стороны.

Сделав очередной поворот, мы заехали на открытую территорию рыбозавода, миновав сетчатый высокий забор. Перед взором предстало крупное, производственное здание с высокими трубами, стремящимися в небо. Рыбозавод был пуст. Здание стояло на метровом фундаменте, высокие подъемные ворота были подняты до упора. Внутри здания сияла чернота, и она вдруг напомнила мне о тьме, что совсем недавно поглощала мое тело во сне.

Машина остановилась у фундамента. Широкие колеса оставили следы на белом снеге. Судя по отсутствию иных следов, это здание не посещалось как минимум несколько месяцев. Хоть повсюду и стояли ящики и мешки со строительными материалами, на деле ремонт стоял уже долгое время.

Хэнк выбрался первым. За ним вышел Коннор. Он отодвинул заднее сиденье вперед и вновь подал мне руку. Она наверняка была на ощупь теплой и слегка шершавой, но я не осмелилась за нее ухватиться. Только одарила андроида враждебным взглядом и выбралась из кузова сама. Коннор-катана зацепился рукояткой за дверной проем, и я едва не полетела вниз лицом. Коннор безучастно смотрел, как я, упав на колени, встала на ноги и пыталась отряхнуть костюм. Он не кинулся ко мне на помощь, не поддержал меня в момент падения, хотя его когнитивные функции и уровень реакции наверняка позволял это сделать. Нет. Он просто стоял и смотрел. С удивлением я ощутила внутри себя обиду и острую неприязнь к андроиду. Это было на руку внутреннему солдату, которого я тщательно пыталась залечить.

– Опять заброшка? – жалобно осведомилась я, отряхивая снег с колен. Коннор с хлопком закрыл дверь и побрел дальше.

– Здесь вечный ремонт, – сделал вердикт Хэнк. Он проверял магазин своего табельного оружия, видимо, ожидая встретить ярое сопротивление. Подумав о том, что это всего лишь ребенок, я тут же вспомнила брошенные полицейскими тела андроидов-детей рядом с горящим баком. На их лицах отражался страх, рты были открыты в беззвучном крике. Глаза смотрела высоко в бездну. Они наверняка не сражались. Им даже понять это слово было тяжело в силу программных установок.

– Вы серьезно думаете, что он мог забрести сюда? Мы ехали не меньше тридцати минут, а если пешком, то это и того дольше. С ним могло случиться что угодно по дороге.