Когда небо поглотила тьма, я вновь уселась в кресло перед зеркалом. Бежевую обивку мебели стоило бы сдать в хим.чистку. Красные и синие следы крови остались на светлом полотне отпечатками пальцев и каплями, но мне так не хотелось расставаться с ними. Каждый взгляд в их сторону напоминал мне о переплетениях механической и человеческой жидкости на рубашке Коннора. Он наверняка уничтожит костюм, но я этого делать не собиралась. Слишком сильные ассоциации вызывали во мне эти танцующие на ткани краски.
Коннор-катана радостно блестела в моих руках. Каждое мое движение с полировочной жидкостью по ее холодному лезвию приносило успокоение. Рука нежно гладила поверхность, та в свою очередь нежно отражала мои зеленые глаза. В какой-то момент в отражении блеснула кария радужка, и катана со звоном полетела на пол. Нахлынувшее воспоминание спугнуло меня. Мышцы на рефлексах отдернулись от оружия, восприняв его как возможный источник будущих проблем – внутренний солдат все еще жил, и даже больше. Он был уверен в полном контроле над разумом, и оттого руки в мгновение ока отказались держать оружие. Коннор, лежа на полу, яростно бликовал своим идеально заточенным лезвием. Я чувствовала перед мечом чувство вины, но доделывать работу не стала. Просто аккуратно убрала меч в саю и поставила на стойку. Коннор, вроде не был, против. Он послушно отдавался всем моим движениям, нашептывая, что такая моя реакция на деле вполне закономерна и не является преступлением. Только в этот раз я почувствовала, насколько это странно – ощущать ментальную связь с тем, кто даже не имеет сознания.
Сон приходил очень долго. В этот раз я проверила все замки и все окна, приняла горячую ванну, выпила стакан молока (закусив половиной пирога и лотком мороженого), но сон так и не шел. Я слепо смотрела в темный потолок, рассматривая прыгающие тени от проезжающих мимо машин. Плечо не ныло, но покалывало, но это точно была не истинная причина бессонницы. Ее я знала. Это очередной страх столкнуться с тем, что было утрачено семь лет назад. Как ни странно, внутренний солдат старался спасти положение. Мои взгляды совпадали с воспитанными во мне рефлексами, я отчетливо понимала, что не хочу терять свою жизнь, и потому слепо следовала приказам солдата внутри. Сейчас этот приказ запрещал спать. И я бы выполнила его, если бы не требующий отдыха организм.
Вопреки моему ожиданию, ночь прошла спокойно. Сны мне не снились, голова была ясна. Возможно, это было связано с увеличенной нагрузкой на желудок, который остался ночью с грузом работы, но на утро я постаралась связать это с возобновившимся укоренением влияния на разум солдатских установок. Возможно, все было не так плохо, и мне предстояло вновь вернуться на свои круги. До моего пребывания здесь оставалось не больше месяца. Ведь не могло же правительство просто так меня тут бросить.
Следующий день обещал быть долгим. Если в первый моя основная задача была в поглощении изрядного количества пищи и воды, то теперь эта задача уходила на второй план. Плечо практически зажило, и ресурсы теперь уходили только на общее состояние организма. Телевизор был моим спутником в предыдущий день, но сегодня она был скучным и серым. Вместо него я, сидя на подоконнике и поглощая нарезку из яблока, апельсина и киви, смотрела за протекающим миром вокруг. Люди спешили на работу, отвозили детей в школу, брали обеды из рук домохозяев. На крыльцах некоторых домов время от времени показывались андроиды в фирменных формах, означающих функции бытовой помощи. Одна из андроидов, модель AX400, стояла у крыльца и смотрела, как от дома отъезжает хозяйский автомобиль. Ее лицо было грустным, безучастным. На какое-то мгновение ее взгляд скользнул по моему окну. Андроид задержала свои глаза ровно на моем лице и тут же скрылась в доме. Мне не понравилась эта встреча. Я слезла с подоконника.
Организм не испытывал физических нагрузок уже два дня. Коннор-катана сонно лежал в своей стойке. Время перевалило за три часа дня, и солнце уже было на пути к западному краю, когда мне вдруг наскучило бродить по маленьким комнатам. Телевизор вещал о новых волнениях, где-то в центре детройта проходила мирная демонстрация девиантов. Слушать этого не хотелось: правительство все равно издало указ об обязательном подавлении андроидов. Их просто расстреляли, как стадо овец. Люди всегда боялись того, чего не понимали, верно? Это принцип инстинкта выживания – сторонись того, что может быть опасным. Возможно, это и была причина такой агрессии со стороны человечества. А может, это обычное желание вернуть под свою власть то, что старательно пытается из нее выбраться.
Выключив телевизор, я скользнула взглядом по катане. Коннор, как будто бы проснувшись от моего внимания, стал казаться более живым. Всем своим видом меч просился в мою руку, зазывал своим изящным, точно спина настоящего Коннора, изгибом, манил кожаной мягкой рукояткой. Недолго думая, я повесила Коннора за спину и двинулась на выход.
Задний двор моего дома не был богатым. У дальнего забора стояло два дерева, меж которых висел гамак. На вид он был таким удобным, что в нем наверняка бы с удовольствием проспал парочку жизней Гомер Симпсон из мультсериала древности «Симпсоны». Заросшая пожухлая трава скрывалась под белым снежным полотном. В моем доме не было ничего примечательного. Примечательного не было и на всей территории заднего двора.
Я, оглянувшись, медленно вышла на середину двора. Босые ноги чувствовали мягкость снега, который тут же начинал таять под моей кожей. Черные спортивные штаны обтягивали ноги, серая майка держалась на плечах на тоненьких бретельках. Одежда не грела тело, учитывая усиливающийся снегопад, но ведь мне и не требовалось тепло. Тем более, что мышцы скоро нагреются под собственным теплом.
Выхватив правой рукой катану, я медленно вытащила ее из саи. Характерный звук звенящего лезвия больно сочетался с пульсирующим напряжением в области поврежденных мышц, но я не остановила себя. Медленно, я сделала несколько поворотов меча вокруг кисти, разрабатывая затянувшуюся плоть. Мне нужно была тренировка, всему телу нужна была тренировка.
Лезвие плавно сделало полный круг у левого плеча, и я, продолжая рефлекторные движения, сделала выпад левой стороной тела вперед. Меч застыл в моих руках у виска лезвием вперед, зависнув словно в невесомости. Ветер швырял в глаза горсти снега, в ушах стоял шум ветра. Но я не ощущала всего этого. В мире была только я и она. Резкий поворот тела на сто восемьдесят градусов сопровождался цикличным танцем Коннора в моих руках, выполняющего круги вокруг моей головы. Я сделал еще один выпад уже в сторону дома и меч повис над уклоном в воздухе, словно бы застыв перед лицом противника. Все тело с упоением отзывалось на мои движения, тонкая нить боли протекала в каждой жилке, но то была приятная боль. Словно после долгого сна протянутые вверх руки, заставляющие подтягиваться каждое мышечное волокно.
Ветер усилился. Я, не вставая с подогнутых колен, плавно отвела катану за спиной, удерживая тело в равновесии другой рукой, оставшейся впереди. Пелена становилась все белее и белее, где-то вдалеке сигналили машины. Каждая нервная клетка ловила любое изменение в окружающей среде, но даже не старалась изучить их. Они оставались где-то внутри, отдаваясь эхом в напряженном теле. Ноги развернули тело плавным шагом, и я в такт этому движению взмахнула Коннором-катаной, со звуком рассекая воздух. Ворох снежинок, несущийся ветром вперед, был сбит новым потоком воздуха. Кожаная рукоятка нагрелась от тепла ладони, кисть вспотела. Тренировка напоминала мне танец. Чувственное танго из двух переплетающихся тел. В моей руке могла покоиться его рука, такая теплая и холодная. Он мог смотреть на меня, улыбаясь, а мог безучастно выполнять команды танцора. Его пиджак колыхался в такт движений, а галстук уносило бы попутным ветром. Он смотрел бы в мои глаза, каждая раз подхватывая мое тело…
Левая нога внезапно наткнулась на правую, и я полетела лицом вниз. Коннор-катана скрылся в слое снега, злостно блеснув своим острием. Пушистый снег поцеловал мое лицо, и я откашлялась. Какого черта я творю?! Лежу здесь, как распростертая на морском дне звезда. Мне оставалось только несколько раз сделать взмах руками, чтобы оставить небесного ангела на белоснежном покрове.
