Наконец, бинты и склянка оказались в руках детектива. Все это время я старалась цепляться взглядом куда угодно, только не смотреть в его сторону и не чувствовать его чрезмерную близость. Вот Хэнк все еще с испугом смотрит на разорванную плоть женского плеча. Голубая кровь на его ботинках и куртке начала испаряться, но кожа рук, которая уже впитала в себя часть тириума, была окрашена в синий цвет. Его это не смущало и не отвращало, по крайней мере, не так сильно, как струящаяся кровь из моего плеча. А вот закинутый под стол нож, на котором виднелись голубые капли. Неужели девиант успел оставить на Конноре и другие следы?

– Я могу что-нибудь сделать? – тихо осведомился лейтенант, не отрывая глаз от раны, которую андроид щедро поливал рубинового цвета жидкостью.

– Да, если не сложно. Найдите воды. Мне скоро потребуется крупное количество ресурсов.

– Жидкость в организме только разжижит кровь. Вы потеряете еще больше.

Я смирила Коннора саркастичным взглядом, и тот вновь вернулся к обработке раны. Кому-кому, а мне точно лучше знать, что делать с собственным телом.

– Да, хорошо… и это все?

– Пожалуй. Спасибо, лейтенант.

Мужчина, протерев ладони друг об друга, словно те были в пыли, развернулся и уже хотел выйти из комнаты, как вдруг обернулся назад.

– Я… должен, наверное, поблагодарить… – слова давались старику тяжело в силу его обычного агрессивного настроения, но я видела, как много отражается вины в его глазах, – за спасенную жизнь и все такое.

Спасение Хэнка в большей степени было вызвано внутренними солдатскими установками, чем какими-то собственными личными побуждениями. Но Хэнк старался выразить свои редко всплывающие на поверхность благородные чувства, и я не могла кинуть в лицо старику факты о своей работе.

– Все хорошо, Хэнк. Меня гораздо легче починить, чем вас.

Андерсон был доволен ответом. Он нахмурено потряс пальцем, как обычно трясет пьяный человек в сторону удачно пошутившего пьяного друга, и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. В комнате воцарилась тишина. Андроиды так и стояли совершенно неподвижно, отблескивая своими отличительными светодиодными знаками на костюмах. Последние капли стерилизующей жидкости были пролиты, и плоть вокруг раны начала щипать. Вещество было разработано сразу после того, как генетикам удалось усовершенствовать регенерацию человеческой ткани. Заживление происходило быстро и успешно, но из-за слишком стремительно закупоривающихся сосудов оставался вопрос возможного заражения крови. Обычные обеззараживающие вещества не подходили для открытых ран новых генетически созданных тканей, и в результате этого возник вопрос о создании соответствующих лекарств. Это использовалось уже больше сорока лет.

Несколько капель попало на пиджак Коннора. Жидкость не стала впитываться, соскользнув с ткани на пол, словно капля дождя с оконного стекла. Я тут же заметила, насколько чистым был пиджак андроида. Из его тела изливался тириум, он нес окровавленную меня на руках, но пиджак как будто бы и не принимал в этом участие.

Андроид внимательно проследил за моим взглядом. Поняв, куда именно я смотрю, Коннор стянул с себя пиджак и уложил на соседний стул. Его белой рубашке повезло меньше: пуговицы оторваны, синие пятна вперемешку с моей красной кровью разрисовали белоснежную ткань. Механическая и человеческая кровь перемешивались, пропитывали друг друга, создавая новые оттенки. Это было пугающе красиво. По-своему совершенно.

– Я ведь тоже должен поблагодарить вас, – Коннор с особой осторожностью бинтовал плечо, стараясь лишний раз не задевать мою кожу прикосновениями, – я бы отключился, если бы вы вовремя не вошли в комнату.

– Ты вроде не выполнил свою задачу. Девиант мертв, в твоем животе дырка. Я должна была последовать за тобой, и это мой просчет. Пора прислушаться к Хэнку и перестать идти у тебя на поводу.

Коннор не ответил. Моя речь была бесчувственной, но произнесена с явным давлением. Я четко понимала, что это и есть моя ошибка. Настояв я на своем, как и следовало нормальному бойцу, ничего бы этого не случилось. Теперь же организму придется работать в усиленном режиме несколько дней, а Коннору заделывать дырень в животе.

– Вам следует перестать так часто подставляться под пули.

Плечо начинало покалывать, и боль постепенно покидала тело. Разум был все еще не достаточно ясным, мне хватило сознания, чтобы прочувствовать ноты беспокойства в голосе Коннора. Возможно, это была лишь игра собственного воображения. Андроид все так же медленно и бережно перевязывал руку, не источая ни капли взволнованности. Со стороны он выглядел, как ювелир, с трепетом относящийся к огранке бриллианта, но совершенно не испытывающий к нему хоть какого-либо интереса.

– Ваш организм хоть и изменен на генетическом уровне, но все так же устаревает. Слишком частые серьезные повреждения изнашивают клетки, замедляя процесс регенерации. В конце концов, с таким отношением эта способность полностью исчезнет.

Разговор о регенеративных способностях был неприятным, но вполне справедливым. Я знала, что именно подразумевал андроид. Клетки и ткани солдата изнашивались очень долгое время, но все же этот процесс был необратимым. По подсчетам физиологов, престарелый возраст должен настигнуть бойца через без малых двести пятьдесят лет, и вместе с ним постепенно начнет затухать способность к ускоренному заживлению. Однако тонкости заживления были скрыты не только в возрасте. Крупному износу подвергался мозг. Каждое новое крупное ранение ввергало центральный нервный орган в бешеный режим, при котором мозгу приходилось за считанные секунды решать из какого органа забирать энергию на регенерацию тканей. Высокая потребность в ресурсах заставляла солдата поглощать не малое количество пищи и воды, которые обычный человек употреблял не меньше, чем за неделю. Если же ресурсов не хватало – клетки начинали истощаться, а вместе с ними – падать скорость заживления тканей.

– А ты подготовился, не так ли? – я сухо посмотрела Коннору в лицо. Он не ожидал от меня такого внимания, и на несколько минут, встретившись со мной взглядом, остановил свое дело, – название и возраст подразделения, особенности солдат. Ты про меня что-то знаешь?

Зрительный контакт доставлял ему дискомфорт. Его глаза блестели в свете ламп, мне казалось, что я даже могла увидеть свое отражение. Губы вновь приоткрылись в беззвучном испуге: настолько он был настигнут врасплох.

– Нет, – короткий ответ был исчерпывающим, но андроид, вернувшись к делу и руками и взглядом, продолжил свое пояснение, – все данные о жизни бойцов удаляются из сети.

– Серьезно?

– Вы не знали?

Я и в правду об этом не знала. Документальные и административные подробности подразделения нас не касались. Во время моего соглашения и подписания договора на разрешение хирургических операций было озвучено, что все будет происходить под строгой анонимностью, но никто не предупреждал, что вся биография просто сотрется подчистую. В прошлой жизни у меня были друзья, и даже больше чем единицы. Каждый из них имел хоть несколько публично выставленных фотографий со мной. Я могла только представить, как какая-нибудь Клара однажды утром открыла Facebooke и увидела пустую клетку в месте, где раньше было совместное фото.

– Тебе тоже нужно подлечиться, – я кивнула головой в сторону открытой раны под рубашкой Коннора. Левая ладонь так же имела порез, однако тириум из нее не вытекал.

– Меня починят, как только я вернусь в «Киберлайф».

Следующие несколько минут прошли в тишине. Андроид старательно закрывал рану, едва ли не собирая куски плоти в единое целое. Его выражение лица было таким, словно бы он каждый день обрабатывал пулевые ранения и копался в человеческом мясе.

Блок-наушник мирно загудел. От неожиданного звука я дернулась, и бинты из рук Коннора упали на стол. Я совсем забыла об отсрочке рапорта, который пару часов назад должен был передаться администратору. Связной мог потребовать отчетности в любой день с восьми утра до шести вечера, и это мог быть абсолютно любой момент. Отсрочка позволяла отложить рапорт в срок до суток, и это было удобно: кто знает, в какие неподходящие для работы минуты соизволит заявиться администратор.