Мужчина убрал руки в карманы куртки. Дальнейший разговор не клеился, но меня, к всеобщему облегчению, это не затрагивало. Я сложила руки за спиной и ждала дальнейших указаний по действиям, ощущая нарастающий контроль над собственным разумом.

Стоящий в начале коридора темнокожий полицейский в теплой дутой куртке резво подозвал к себе лейтенанта. В его руке громоздился планшет с кучами исписанных протоколов и бумаг. Когда лейтенант оказался рядом с офицером, тот передал ему большую часть бумажной стопки. Морщинистое лицо Хэнка отразило раздражение. Он словно был готов ударить этой пачкой бумаг офицера по голове, но сдержался, пару раз шлепнув бумагами по ладони.

С момента вторжения девиантов в башню Стрэтфорд прошло не меньше двух часов, и множество администраторов студии и представителей закона уже успели заполонить помещение ароматами собственных парфюмов. Несмотря на это, сквозь стену духоты все еще пробивался знакомый запах выстрелов. Порох еще не выветрился, и особенно сильно его можно было учуять рядом с расстрелянной стеной. Голубая кровь, окрашиваемая ту же стену, не имела запахов. Пятно практически исчезло.

Из комнаты кухни раздался шум. Стены были толстыми, а общий гул переговаривающихся людей в холле таким громким, что этот шум сложно было расслышать в общей суматохе встревоженных вторжением полицейских. Я напряженно смотрела на закрытую дверь, и мне казалось, что кто-то не особо умный вдруг решил свалить все стулья и столики в одну кучу. Надеюсь, что это лишь очередной психологический всплеск-тест Коннора, у которого в голове было куча детективных примочек.

Шум становился все тише. Внутреннее рациональное существо, искалеченное, но не уничтоженное, подало мозгу сигнал, и я вдруг ощутила солдатскую тревогу, которую испытывала всякий раз, как видела наставника в близи опасности. Ладонь рефлексивно нашла холодный металл кольта «Анаконда», а ноги не спеша продвигались к кухне. Никто из полицейских не заметил моего напряженного состояния, более того – все были заняты совершенно другими делами. Уверена, если бы внутри происходило что-то страшное, никто бы из здешних людей, кроме меня или Хэнка, не удосужился защитить андроида-детектива.

Склизкая мысль о потенциальной защите Коннора, как кусочек мыла, выскользнула из рук, и покатилась вниз, на самое дно мозга. А стала бы я его защищать? Разум четко отдавал приказы держаться подальше от опасного, способного лишить меня жизни в переносном смысле, существа, и я с упоением пыталась следовать этому приказу. Возможно, было бы даже лучше допустить уничтожение пластмассового механизма. Руководство будет вынуждено отправить меня на полугодовую тренировку в качестве наказания, но этот исход меня не пугал. Гораздо страшнее было видеть прекрасный облик и совершенный голос Коннора, чтобы потом окончательно потерять душу в круговороте эмпатийных отклонений.

Внутри вновь разгорелась борьба. Солдатские рефлексы требовали не останавливать шаг. Они же умоляли не подходить к двери, давая шанс организму избавиться от источника моего личного девиантного поведения. Противоречивость команд вводила меня в состояние беспокойства, сердце начало бешено сменять ритм, мышцы налились свинцом. Мой путь был похож на походку сломанного щелкунчика, которому явно не хватало энергии в батарейках, но который все же старался выполнить свою задачу, пусть и прерывисто.

Дверь распахнулась. Чернокожий андроид, являющийся одним из операторов, спокойно вышел из кухни. Его диод горел красным, а руки были перепачканы голубой кровью. Он не одарил меня и взглядом. Его уверенная походка не выдавала в нем что-то неправильное, неестественное для машины, но капающий тириум с пальцев, оставляющий за собой дорожку, определенно принадлежал не ему. Я проводила его взглядом, ощущая, как кровь стынет в жилах.

Мысли о намеренном позволении Коннору умереть вдруг стали мерзкими и вызывали тошноту. Я ощущала горький привкус отвращения к самой себе. Ноги бросились на кухню, и от стен отражалось эхо ударяемых по кафельному полу протекторов. Солдат внутри уже требовал хорошей порки, но избивать себя, как Добби из «Гарри Поттер» мне не хотелось. Вполне достаточно было чувства собственной ничтожности.

Пол на кухне был залит тириумом. Двое оставшихся андроидов безучастно смотрели перед собой, словно бы перед ними только что и не происходила драка. Коннор с жутким выражением лица полз по полу на животе, протягивая руки куда-то под стол. Выражение лица и вправду было завораживающим: андроид искажал губы и щурил глаза, словно бы… чувствовал боль?

– Хэнк…

Хриплый голос вывел меня из ступора. В один прыжок я оказалась рядом с Коннором. Андроид позволил перевернуть себя на спину, и я, отшатнувшись, упала на кафель. Его рубашка была залита голубой кровью. Пуговицы были разорваны на продырявленном животе, внутри которого переливались и передвигались тяжелые трубки с тириумом. Несколько трубок со стороны грудной клетки и имитирующих дыхание голубых легких слепо торчали посреди пустого пространства, из двух капала голубая жидкость. Перед взором возник лежащий андроид на груде хлама. Его руки были расставлены в стороны, он пытался взлететь в небо, но вместо этого лежал посреди заброшенного здания, словно ненужный хлам.

– Там…

Реальный Коннор не расставлял руки в стороны и не собирался покидать этот мир. Он слепо смотрел куда-то под стол, а его рука тянулась в том же направлении. Только через секунду я поняла, что у андроида отсутствует механический орган, замещающий сердце.

Тириумовый насос был слегка правее той стороны, куда указывал Коннор. Я четко ощущала привкус крови во рту, испарину на лбу, слабость в мышцах. Он умирал, отключался, впадал в транс – это можно было назвать как угодно, но чем бы оно ни было, я не хотела этого допускать. Голубое сердце, внешне напоминающее гранату, оказалось в моей руке. Оно было абсолютно холодным и бездвижным, но жидкость внутри все же перемещалась вдоль стенок. Внутри переливались сотни, тысячи, миллионы молекул и ионов, и каждая из них блестела приятным мерцающим бликом.

– Что мне делать?

Андроид не ответил. Он дрожащей рукой выхватил биокомпонент и ловко вставил себе в сердце. Внутренние органы издали гудящие щелчки, а тириум перестал сочиться из вставленных в насос трубок. Диод на виске Коннора сменил красный цвет на желтый.

– Его нужно догнать!

Голубые пятна на белой рубашке расползались во все стороны, но, смотря на рвение Коннора продолжить схватку, можно было сделать вывод, что никто только что не умирал на этом черном холодном полу. По моим рукам постепенно стекал тириум, вот-вот грозящий испариться. Андроид резво встал на ноги и ринулся к выходу. Мне ничего не оставалось делать, как на рефлексах броситься за ним.

В коридоре стояла суматоха. Девиант уже столкнулся со стоящим у лифта спец-агентом, стараясь выхватить у последнего дробовик. Подошва на моих ботинках напрочь испачкалась в голубой жидкости, и каждое неловкое движение могло стать причиной потери передних зубов. Все происходящее словно зависло в немом, замедленном кино. Коннор стремился как можно быстрее достигнуть девианта, застав врасплох окружающих офицеров. Хэнк стоял у левой оранжевой стены, и что-то подсказывало мне, что он, как и я, наблюдал за всем происходящим через призму замедленного видео. У меня было всего несколько вариантов. Я выбрала один из самых доступных.

Ноги восприняли мысль как приказ к действию, и я уже на всей скорости, поскальзываясь о треклятый гладкий пол, неслась к лейтенанту. Коннор-катана больно бил по пояснице, в прошлом тугая пряжка в конец ослабла. Хэнк не видел меня, да и вряд ли бы стал обращать внимание, наблюдая за бегущим к девианту Коннором. Внутри все встревоженно напрягалось, прогноз о возможном неуспехе выбранного варианта был больше, чем восемьдесят процентов, но я отбросила эти мысли, заставив мышцы работать на рефлексах. Андерсон был застигнут во время: в коридоре послышались первые выстрелы, когда я, зацепив Хэнка за шиворот зимней куртки, отбросила за свою спину.