Коннор ожидал ответа, подняв брови вверх. «Киберлайф» постарались. Андроид излучал непримиримое спокойствие, хоть и старался придать своему лицу обеспокоенность. Удивительно, как Хэнку вообще так легко с ним работается: я все еще чувствую нарастающую опасность от этого имитирующего человека существа. Почувствовать на собственной шкуре действующую теорию «Зловещей долины» было ново и необычно. Я сложила руки на груди, укоризненно посмотрев на свои ботинки. Желание смотреть в лицо андроиду отпало напрочь.

– Когда ты являешься богатой кладезью правительственных тайн, у тебя появляется множество врагов. Мы не бессмертные, в конце концов. Отрежь мне руку, и она обратно не прирастет. К тому же, нейрохирургические технологии исключения эмоциональной сферы еще не выработано в совершенстве. Почти тридцать процентов бойцов могут вновь испытать эмоции, будь то через сорок лет или через четыре года.

– И это невозможно исправить? – Коннор слушал внимательно, так, словно это было очень важным для него лично. Он наклонился над столом еще ниже, сверля меня заинтересованными глазами.

– Нет. Повторная операция наверняка будет смертельной, хоть в единичных случаях люди и продолжали жить. Если стиль жизни овоща вообще можно назвать жизнью.

На мгновение мое внимание привлек кабинет капитана. Офицер Фаулер стоял напротив окна и смотрел в нашу сторону сквозь приоткрытые жалюзи. Хэнк, сидя в кресло яки царь во дворце что-то рассказывал своему начальнику. Холл снова наполнился привычным шумом, более никто не смотрел на нас. Место Гэвина Рида пустовало. Надеюсь, я все же смогла ему обжечь лицо.

– И люди идут на это?

– Очень сложно вновь вливаться в обычную наполненную эмоциями жизнь гражданского, – в голове промелькнула возможность именно такого исхода моей жизни, и я отдернулась. Этот жест не ушел от внимания Коннора. Его глаза сощурились, – у меня был напарник. Трент-двести-шесть. Нас часто отправляли в одну организацию, со временем у нас даже образовалась ментальная связь. Я всегда четко знала, что тому нужно, и это было взаимным.

В воспоминаниях всплыл молодой мужчина тридцати лет, одетый точно в такой же фирменный комбинезон и с такой же катаной за спиной, которую ласково называли «Дори». Его светлые волосы всегда были уложены, темные синие глаза – пронзительны и требовательны. Именно он воспитывал меня, как новоиспеченного бойца, он научил меня многим тонкостям поведения с наставниками. Я стала такой, какая есть только благодаря ему. Левая сторона его лица была бугристая, испещренная оставленной кислотой рубцами, но дефект кожи не делал его страшным, даже наоборот: он выглядел словно брутальная машина для убийств, способная снести голову одним только мизинцем.

– Однажды его отправили на одиночное задание, а через полгода он вернулся с эмпатиями. Не знаю, что там произошло… но он не находил себе место. Уже полгода прошло, но он до сих пор решается снова лечь на стол.

– Это деструктивно, – Коннор не скрывал своего недоумения. Логические цепи были разрушены, и он тщательно пытался их выстроить обратно. Винить его за это было сложным. Андроид никогда не испытывал эмоций, и не мог себе представить, что может сподвигнуть человека на смерть, – какой должна быть причина, чтобы заранее знать о летальном исходе и вновь идти по прежнему пути?

– У всех свои причины стать частью штаба, Коннор. Не каждый способен жить с чувством вины, ненависти и страха к самому себе.

Я посмотрела в карие глаза андроида. Он не понимал моих слов. Его губы были приоткрыты в беззвучном вопросе, обнажая каемку практически белоснежных зубов. Внутри желудка маленькой точкой образовалась черная дыра, но я напрягла все тело, вытесняя это чуждое чувство из организма. Мозг послушно задавил ощущение восхищения, заменив его страхом за будущее.

– А каковы ваши причины?

Наглость вопроса ввергла меня врасплох. Голос андроида был умиротворенным, спокойным, он чувствовал, что ходит по тонкому льду, но останавливаться был не намерен. Я тут же вспомнила его вторжение в мою комнату, когда я практически обнаженная стояла перед зеркалом. На моем лице что-то промелькнуло, и Коннор настороженно нахмурился. Ответом я его так и не удостоила, отвернувшись в сторону окна.

Чертов разговор заставил меня встряхнуть память. За семь лет мозги постарались стереть все прошлые конкретные воспоминания, даже причины моего присоединения в отряд подразделения не всплывали в голове уже несколько лет. Каждый день был похож на предыдущий с его четким планом, и места для лишних мыслей в этом плане не было. Какова же была причина, спросила саму себя я. Желание стать значимой? Безысходность? Или все вместе?

Снег медленно ложился на тротуары и крыши зданий. Прогноз погоды не предвещал ветра, и потому снежинки столбом падали на головы редких прохожих и машин. Туман сгустился, превращая город в призрак на обугленном задымленном пепелище. Улица была светла, словно идеальная стираная скатерть деревенской женщины, вывешивающей свое белье на уличные веревки. Снег становился все плотнее и плотнее, и я внутри ощутила его холод и отчужденность. Я вспомнила причину. Это была адская боль и нарастающее чувство вины, от которого было только одно избавление.

– Наше с вами знакомство прошло не совсем удачно, – Коннор резко выдернул меня из нахлынувших воспоминаний. Его тон был осмотрительно осторожным, и я даже порадовалась, услышав его голос. Лучше общение с ним, чем копание в собственной голове. – Мы с вами неверно выстроили тактику общения.

– Что именно ты считаешь неудачным? То, что ты наорал на меня из-за застреленного девианта, или то, что ты тайком затащил меня на заброшку, чтобы спровоцировать?

– Думаю, и то и другое. Нам стоит отбросить общую неприязнь и начать все заново, чтобы, как вы выразились, протерпеть друг друга еще пару месяцев.

Он говорил так легко и дружелюбно, словно подразумевал не преодоление неприятного общества друг друга, а просто рассказывал о приятной белоснежной погоде. Его притворный вид вызвал во мне новую волну сомнений в адекватности этого «человека».

– Предлагаю начать узнавать друг друга через систему вопросов. Я могу начать.

– Нет, – я резко оборвала андроида, выпрямившись на стуле, – давай я начну. Расскажи мне, почему ты не пристрелил девиантов в секс-клубе?

Дружелюбные глаза Коннора сменились на непонимание и замешательство. Андроид испытывает чувства? Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но слов не следовало: он их просто не находил. Номерной знак «RK800» на его проглаженном сером пиджаке смотрелся иронично рядом с встревоженным лицом андроида.

– Я не…

– Ну что, ребятишки, побалалакали и будет? – Хэнк прервал андроида. Мы как по команде обернулись на лейтенанта. У того был неестественно довольный вид, - пора поработать.

– У нас дело?

Я встала с кресла, освобождая место Хэнка. Мужчина и не подумал в него садиться. Он достал небольшой стеклянный планшет и, с загадочным взглядом, включил видео. Коннор в ту же секунду оказался рядом. Он искоса глянул в мою сторону, видимо, не оценив мою попытку «настроить дружественную связь».

На планшете показалось белое лицо андроида, одетого в рабочую робу. Его глаза были разного цвета, а пластмассовое лицо переливалось перламутровым блеском. Он говорил о правах и обязанностях андроидов и людей. Призывал человечество одуматься и дать шанс роботам на самовыражение. Он не был агрессивен, даже по-своему чутким и добрым. Я уже предчувствовала волну негодования, которая последует со стороны правительства. Возможно, в поддержку пришлют не одного моего соратника. От подобной мысли по телу пробежали мурашки.

– Когда это произошло? – Коннор аккуратно выхватил из рук лейтенанта планшет и несколько раз прокрутил видеообращение.

– Пока вы тут сюсюкали, четверо девиантов пробрались в башню Стрэтфорд. Решили, что таким образом смогут заговорить с целым городом. Что ж, у них получилось. Фаулеру досталось. Ты чего?

Лейтенант смотрел на Коннора настороженным взглядом. Подняв взгляд на андроида, я поняла, в чем дело: брови Коннора нахмурились, он смотрел куда-то в сторону кухни.