– Ты соврал мне! Сказал, что он пьяный вусмерть на постели лежит, а он спит дома и в ус не дует, что ты устраиваешь проверки на вшивость!

– Я лишь обладал недостоверной информацией, – коротко прошептал Коннор.

– Ты нарочно меня туда привел!

– Нет!

– Не делай из меня дуру, я без чувств, а не без мозгов! Я тоже не в восторге от твоего общества, Коннор, – сказав это, я ткнула пальцем в грудь андроида. По телу пробежал легкий электрический разряд, и я поспешила связать его с негодованием внутри. Недоумение, смешанное с чувством оскорбления, окрасили лицо андроида в неприятную маску. Нахмуренные брови сложили складку на переносице, а губы были полуоткрыты в готовности отразить очередную словесную атаку, – но я не осложняю тебе жизнь всякими детскими издевательствами! Я буду здесь вплоть до того момента, пока в городе не стабилизируется ситуация, так что будь добр, собери все свои шурупчики и шестеренки, и протерпи меня еще пару месяцев, дубина пластмассовая!

Коннор едва открыл рот, чтобы попытаться оправдаться (или полить меня грязью), как в коридоре вновь показался хозяин дома. Он был явно не рад нашему присутствию и нашей тихой перепалке за спиной, и потому его восклик был еще сильнее предыдущего:

– Вы так и собираетесь торчать в моем доме или уже наконец рассосетесь?!

– Я вызову такси, – тут же машинально отозвался андроид. Его значок загорелся желтым, однако в ту же секунду Коннор закрыл глаза и… встал в ступор.

– Что с ним? Он заглючил?

– Наверное, опять отсылает очередной рапорт в свой сраный «Киберлайф», – Хэнк прошел в гостиную, – факс проклятый.

– И долго он так будет? – я вновь ткнула пальцем в живот андроида, чтобы удостовериться в его ментальном исчезновении из дома.

– Без понятия.

Мужчина прошел вглубь гостиной. Только сейчас, оглядевшись, я поняла, что гостиная сопряжена с кухней: диван и кресла стояли напротив телевизора, рядом расположился стол со стульями, кухонный гарнитур и холодильник, обклеенный стикерами. На каждом стикере было что-то написано, но что я разобрать не смогла.

– Пиво будешь?

Голос вывел меня из раздумий, и я повернулась к Хэнку. Он уже стоял у открытого холодильника, выжидающе смотря на меня.

– Нет, слишком вредно пить так поздно.

Мужчина закатил глаза и, достав одну бутылку, тут же ее откупорил. Его тело все еще спало, об этом говорили вялые, нерасторопные движения. Хэнк уселся за стол и врубил телевизор. Мне ничего не оставалось, кроме как осмотреть комнату по лучше.

– Так ты его что, пыталась убить? Этим своим мечом.

– Скорее, припугнула, чтобы лишнего не болтал.

– Ну и? Каково оно?

– Бодрит, – по-простецки отозвалась я.

Мужчина хмыкнул и уставился в телевизор. В его гостиной не было множества книг, растений или прочих приблуд, характерных для женской руки. Он явно не был женат: слой пыли с телевизора и пустых полок можно было стряхнуть только с помощью металлической щетки. Единственным не запылённым, да и вообще единственным предметом на полке была фотография. Русый мальчишка лет семи. Он славно улыбался, застывшие навечно глаза были наполнены счастьем и радостью. Я не решалась спросить у Хэнка, кто ему приходится этот мальчик. Личная жизнь наставников всегда должна была оставаться личной, иными словами я не должна была выпытывать лишнюю информацию у наставника, если тот сам ее не расскажет. Но фотография была на редкость чистой, учитывая покрытые многонедельной пылью окружающие вещи, отчего я делала вывод, что мальчишка был сыном лейтенанта.

Моей руки вновь коснулся холодный нос пса. Он слюняво облизнулся, задев пальцы своим щетинистым, мокрым языком. Я потрепала пса за ухо, и тот отозвался дружелюбным скулением. Псы не вызывали у меня страхов. Вообще-то, у меня вообще ничего не вызывало страхов, так как страх был искоренен из моего мозга. Однако страх все же проступал, как неизбежное чувство разрушающейся тщательно спланированной жизни. Я мельком глянула в сторону Коннора, истинного источника моего страха. Андроид все так же стоял с закрытыми глазами, диод переливался желтыми оттенками.

– Это Сумо, – лейтенант наблюдал за моим знакомством с собакой, – он вообще-то добрый, но охранник из него никакой. Лишняя заноза в моей заднице.

– Разве собака может быть занозой?

– Нет, конечно. Шутки шутками, но чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки.

Сумо. Такое странное, но забавное имя. Я вновь потрепала Сумо за ухо, и тот, благодарно облизнув мне руку, кряхтя побрел прочь к своему собачьему пуфику. Я вернула свой взгляд к фотографии, на время погрузившись в воспоминания. Когда-то и у меня была семья. Добрые улыбки, радостные глаза. Первые старческие морщинки вокруг глаз родителей. Маленький, неряшливый, но по-своему счастливый светловолосый мальчуган. Это было так давно, что я уже и перестала вспоминать о жизни перед становлением меня как солдата. Только сейчас стало понятно, как резко очертила границы судьба, поделив мою жизнь на «до» и «после».

– Опять эти девианты…

Я оторвала свой взгляд от фотографии и посмотрела на телевизор. На экране корреспондент брал интервью у обрюзгшего, пухлого мужчины с отекшими щеками и зачесанными длинными волосами. Он что-то тараторил про похищение, моральный ущерб и физическое насилие. Я ненароком задумалась, как обычный андроид-домохозяйка могла втащить этому борову?

– Как прошел твой выходной? – безучастно поинтересовался старик. Он не отводил взгляда от телевизора, и я следовала его примеру.

– Лучше бы я работала.

– А я бы не прочь отдохнуть. Пока тебя не было, мы успели побывать даже в секс-клубе.

Отметив мой недоуменный взгляд, мужчина хмыкнул и удобнее откинулся на спинку стула.

– Андроид свихнулся и задушил своего клиента, который попытался ее убить. Эта психичка оказалось влюблена, – на последнем слове Хэнк театрально взмахнул руками, едва не пролив пиво, – Коннор почти схватил их. Но не стал стрелять.

– Не стал?

В этот раз мой взгляд приковал не двигающийся андроид, стоявший уже пять минут.

– Нет, отпустил их. Сказал, что не смог. Такую речь мне забабахал. Что-то там про напарника, собутыльника… я едва в нирвану не впал.

Последние слова мне мало о чем говорили, но то, что андроид не стал стрелять в девианта, говорит о многом, и в то же время ни о чем. Он опустил оружие перед «сломанным» андроидом, почему? Вряд ли это было решение, основанное на логическом построении всех составляющих ситуаций.

– Ну а ты?

Я вновь ощутила на себе пронзительный взгляд Андерсона, и мне стало не по себе от него. У мужчины была поразительная привычка обращаться к людям одним лишь словом «ты». Это не раздражало, но позволяло сделать соответствующие выводы о знаниях старика в области этики.

– Что я?

– Ты-то как относишься к девиантам? Весь мир готов утопить каждого вышедшего из строя робота в кислоте, даже вычеркнуть его имя из жизни. Что ты думаешь об этом?

Отчет был полностью сформирован и отослан, но Аманда требовала личной встречи. Отнюдь, она прошла не самым приятным образом. Программа бессловесно обвинила Коннора в плохой работе, и андроид ощутил горькое чувство нарастающих претензий к самому себе. Ему не стоило отпускать тех девиантов. Возможно, тогда он смог бы хоть ненамного продвинуться в расследовании.

– Ты-то как относишься к девиантам? Весь мир готов утопить каждого вышедшего из строя робота в кислоте, даже вычеркнуть его имя из жизни. Что ты думаешь об этом? – голос Хэнка был обращен к Анне. Коннор, ощущая заострившийся интерес, не стал проявлять признаков присутствия. Все, что его выдавало – светящийся голубым диод, но никто из присутствующих не обратил внимания.

– Я не думаю, что способна дать внятный ответ.

– У каждого, даже самого тупого болвана есть свое видение жизни. Неужели ты еще тупее, чтобы не смочь дать ответ?

Голос и тон лейтенанта был резок, но андроид знал в чем дело. В руке Хэнка покоилась почти пустая бутылка из под пива. Окружающие люди едва терпели его трезвым, но когда тот становился пьяным – дело обстояло еще хуже.