Мне нечего ответить. Сильнее кутаясь в пальто, я с тоской в душе смотрю в карие, теплые глаза. Ловлю на себе полный уюта взгляд, вспоминая практически каждую ночь, проведенную вместе. И как бы я не хотела, как бы не пыталась, все равно порой вспоминаю светловолосого «парня» с яркими голубыми глазами и язвительными шуточками. В груди расплывается пятно боли и скорби, что смогли окончательно оставить разум только полгода назад. Я оплакивала его… каждый день и каждую ночь в течение полтора года. И благо, Коннор воспринимал это положительно, оказываясь в такие моменты рядом для удержания меня на плаву.

– Идем, – Коннор аккуратно укладывает руку на тонкую талию, увлекая меня в дом.

И я следую. Иду покорно, надеясь и завтра увидеть паренька из серии PL600, упиваясь чувствами к «не девианту», но сожалея об отсутствующей хотя бы одной маленькой фотографии Майлза. Того самого, что был единственным и неповторимым в нескончаемом ряду одинаковых копий.

Комментарий к Побег

*отсылка к фанфику “Бесчувственные”.

Для меня это скорее история не про ОЖП и Коннора, а про ОЖП и ОМП. Но должна признаться, что главным вдохновением для написания фика послужили не только комиксы Byzantine Generals, но и перевод песни Marshmello, Bastille – Happier. Слишком грустный для такой прекрасной мелодии… но слишком идеально подходящий к такой истории.

========== Побег. Очевидное (альтернативная концовка) ==========

Комментарий к Побег. Очевидное (альтернативная концовка)

ВНИМАНИЕ! АЛЬТЕРНАТИВНАЯ КОНЦОВКА!

запрещено к прочтению тем, кто хочет оставить послевкусие от крепкого стекла. но те, кто хотел бы немного бальзама на душу - милости просим)

P.S.: изначально планировался плохой финал, и я его написала, дабы помучить себя и вас. но как же сложно воспринять эту трагедию так просто, особенно авторской душе. так что это для отключения потока крепких слезок и постоянно поглощения чая с ромашкой. а то тяжко…

Их было так много… не меньше десяти. Белые одежды и синие светодиоды, кто-то уже успел переодеться в уличные куртки и брюки в попытке обезличить себя в толпе. Но толп больше не было. Большинство людей покинуло город в страхе быть втянутыми в разборки машин и правительства. Остались только самые отчаянные или не имеющие иного выбора. Я была в их числе.

Девиант выделялся среди своих собратьев, которых трясло при виде нацеленного дула винтовок. Черная кепка скрывала светлые волосы, голубые глаза смотрели ровно перед собой. Даже мельком глянув на машину, я сразу же сообразила, отчего андроид смотрит так спокойно и уверено. Он не надеялся вернуться домой, еще на пути сюда наверняка понимал – эта дверь открывается лишь в одну сторону.

Ох, Майлз… извини, но ты просчитался, не учтя одного взбешенного техника в своей жизни.

Дорога заледенела под действием снега и ветра, и скорость седана была слишком высокой, чтобы успеть затормозить вовремя. Но разве кто-то собирался тормозить?.. да, собирался. Вот только не посреди улицы.

Бордюр подкинул автомобиль вверх, ревом извещающий всех присутствующих о своих намерениях. Солдаты опешили, лишь на мгновение обернувшись в мою сторону. Этот момент был бы прекрасной возможностью для стоящих на коленях девиантов, но никто из них не удосужился броситься прочь из страха услышать выстрелы в спину. Машины смотрели на несущийся автомобиль, за рулем которого, кажется, никого не было. Ведь я уже успела пригнуться, вцепившись в руль, едва череда выстрелов заставила лобовое стекло осыпаться и пронзить правое бедро болью из-за вонзившегося осколка.

Резкий удар по педали газа стал для машины почти что летальным. Шины со скрипом затормозили по заснеженной площади, поднимая в воздух крики андроидов, воинственные возгласы двух солдат и очередной шквал выстрелов по железной обшивке седана. Только потом я мельком отмечу, как вовремя успела ударить по тормозам, разделяя отпрыгнувших в стороны девиантов от солдат в белом. Выстрелы все звучали и звучали, в какой-то момент снаружи слышались глухие удары и мужские голоса. Я не могла в полной мере осмотреть происходящее, судорожно пытаясь сквозь слезы и плотно сжатые губы выползти наружу через дверь пассажира. И только когда двигатель заглох, а в глазах перестали плясать искры боли, смогла разглядеть происходящее, лежа на белом снегу.

Майлз уже стоял над валяющимся без сознания солдатом, глядя на меня с ужасом и недоумением. Одно его движение в мою сторону сопроводилось стреляющим звуком, и я не сразу поняла, что происходит. Андроид несколько раз дернулся и, глядя мне ровно в глаза, упал навзничь.

– Майлз! – хриплый крик вырвался из груди, растворившись в снегопаде белым паром.

Все еще сохраняющий силы последний солдат, которого я приняла за бессознательного, держал поднятую руку с пистолетом. Выстрелы прозвучали так резко, так незаметно, отчего внутри образовалась едкая дыра. Некий девиант в синей полицейской униформе и с голубой повязкой на плече выстрелом из винтовки добил патрульного. Андроид виновато перекинул взор с меня на лежащего Майлза, после чего, отбросив винтовку, скрылся среди брошенных машин.

– Майлз… – шепот рассеивался, терялся в воцарившейся тишине. Я видела, как девиант пытается осмотреть повреждения, и его неумелые движения отзывались в груди надеждой. Не хотела я видеть его таким же обездвиженным, как лежащие рядом пристреленные машины.

Осколок под сдавленный хрип был вытянут из ноги. Крови было мало, что говорило о целостности крупных сосудов, но режущая боль не давала в полной мере встать и подойти к другу. Оставалось только ползти.

Красные пятна пропитывали плащ и белый снег, оставляя за собой следы. Я как раненный волк, загнанный в угол. Все стараюсь вернуться в свою стаю, к своей семье, при этом не имея возможности зализать рану или хоть как-то оторваться от преследователей. Даже сквозь шум ветра можно было слышать далеко разносящиеся крики и выстрелы из соседних районов. Рация на теле одного из солдата скрежетала, призывая хозяина к ответу.

– Майлз… – наконец, сквозь слезы я смогла добраться до машины, что непонимающе смотрела мне в глаза. Он словно пытался понять, почему я здесь, и, главное, я ли это вообще. Пуля не прошла на вылет, что уже радовало, однако учитывая вялые движения андроида, системы биокомпонентов были задеты.

– Что ты здесь делаешь?

Я игнорировала и боль, и изумленный голос девианта. Злобно стискивая зубы, разрывала ткань куртки и рубашки. Полностью целый подтянутый торс радовал, придавал надежды, но понимание того, что пуля зашла со спины и осталась внутри намекало на поврежденный насос. Иной причины, почему выстрел не пробил его насквозь, и быть не могло.

– У тебя кровь… – Майлз обеспокоенно желал подняться, чтобы осмотреть мою рану ближе, но под действием моих порывистых движений и собственного бессилия тут же повалился назад, теряя черную кепку.

– Не двигайся!

Приказного тона хватило только на долю минуты. Скрежет рации не дает ему спокойно лежать, потерянно осматривая падающий снег. Я же, ощущая нехватку воздуха в истеричных легких, вовсю тянула к себе расположившийся рядом труп машины. Увы, живот той был поврежден.

– Я же сказал тебе уезжать, – бормотал приглушенный голос, от которого сердце отдавалось болью. – Дженнифер, ты должна уехать…

Его слова уносил ветер, и я этому радовалась. Старалась сосредоточиться, прилагая максимум оставшихся сил для того, чтобы дотянуться до очередного механического трупа. Надежда блеснула в каре-зеленых глазах – эта машина отключилась из-за пули в лоб.

– Дженнифер…

– На кой черт ты это сделал?! – я буквально шипела, сверкая яростными глазами. Насос был спешно вытащен из мертвого андроида, после чего я дала себе лишь секундную паузу для успокоения нервов и трясущихся рук. Воображение словно назло рисовало самые жуткие повреждения в виде разорванных полностью «сосудов», при которых биокомпонент окажется ненужным. – Сказала же, не лезь к ФБР!

Дрожащие пальцы заставили брюшную полость едва дергающегося девианта раскрыться. Он смотрел в мои глаза, всякий раз делал так при манипуляциях с его телом, и меня всегда это раздражало, но не сейчас. Сейчас мне хотелось, чтобы он смотрел осознанно, фокусируя взгляд на лице, а не на вселенской бесконечности, сквозь пелену снега.