– Я не в восторге от него, – сухо произнес Майлз.
– Ты не в восторге от него, потому что в восторг прихожу я, – небрежно бросила я андроиду. Машина фыркнула, сложив руки на груди. Я, тем временем, медленно побрела взглядом по покрытому пятнами кожи туловищу RK800. – Это удивительная работа. Настолько филигранная… «Киберлайф» превзошли самих себя. Жаль, только продолжают экономить время и ресурсы. Модель, хоть и восхитительная, но не имеет мужских половых органов. Ничего, это поправимо.
Ох, как же я ждала реакции от того, кто стоял рядом. Ехидно улыбаясь, я искоса глянула на Майлза. Была готова утверждать, что тот раздраженно закатил глаза. Уже через секунду мне наскучила эта игра в подколы. Я аккуратно взяла запястье поврежденной модели, осматривая каждый сантиметр оставшейся кожи.
– Посмотри, – женский палец в синей резиновой перчатке медленно побежал по небольшому участку кожи. – Имитация сосудов. Голубые – с венозной кровью. Фиолетовые – с артериальной. Господи, парень, ты просто невероятен…
– Ты так и будешь пялиться на него, или уже что-то сделаешь?
Демонстративно отпустив руку андроида, которая тут же с грохотом плюхнулась на стол, я выпрямилась и укоризненно посмотрела на Майлза. Андроида бесила эта ситуация, как меня бесила его реакция, но он был прав. На часах уже не меньше шести утра, в висках стучало, и гул готового к работе компьютера только усиливал этот дискомфорт. Мне нужно было срочно поспать, Майлзу – срочно выйти из подвала. Уверена, была бы возможность, машина тут же покрылась бы румянцем от моей неадекватной реакции на другого механического человека. Девианты всегда воспринимали все очень близко.
– Ты прав, – согласно кивнув головой, я уже не так фанатично осмотрела андроида на столе. – Просто чувствую себя, как ребенок перед кучей рождественских подарков. Не знаю, с чего начать.
– Думаю, стоит проверить, что Златко успел в нем изменить, – уже не так раздраженно произнес Майлз. Его вспыльчивость показалась мне странной. За полтора года совместной работы он никогда не показывал такого поведения, а ведь на этом столе побывала не одна модель. – Я лично Златко не знаю, но уверен, что он время даром не терял, уставившись на него, как ты.
– Давай без ехидства, ладно? Я не хочу его сегодня включать, не имея плана действий, – убрав волосы в хвост, я вытащила дежурный черный кабель из кармана халата и аккуратно расправила его кольца. – Пожалуй, ограничусь восстановлением его оболочки. Судя по царапинам на обнаженном пластике – его неплохо так потаскали по дороге.
– Его сбила машина?
– Так сказал Златко. Кстати, ног в комплекте не было, – с толикой юмора произнесла я. Майлз шутку заценил: его губы искривились в ухмылке, из груди вырвался смешок. – У нас что-нибудь осталось от прошлых моделей?
– Немного, – через секунду андроид развернулся к близстоящему железному шкафу. Дверцы раскрылись, но мне и не стоило заглядывать внутрь, чтобы знать содержимое. – Хочешь дать ему свободу передвижения?
– Нет, конечно, – все так же осматривая тело в нерешительности дальнейших действий, я аккуратно надавила на бугорок правого уха андроида. Съемная часть послушно отделилась, предоставив доступ к маленькому разъему. – Даже так тебе скажу – я еще и руки у него отберу. Но лучше пусть все будет рядом в случае, если срочно придется от него избавляться.
Последующая работа происходила в тишине. Майлз неспешно отбирал уцелевшие запасные части из шкафа, выставляя их рядом со столом. Вид конечностей и иных частей механического тела не вызывал во мне никаких чувств уже многие годы. Половина моей жизни была посвящена обучению в инженерной и технической сферах, так что на подобные предметы я смотрела тем же взором, что и хирург на очередного обнаженного пациента. Годы работы в «Киберлайф» усугубили этот эффект. Девиантов я воспринимала почти, как равных, но ничто в их строении не могло вывести меня на эмоции, даже если это были огромные лужи изливающегося тириума.
Кабель, подсоединенный к разъему, мгновенно вывел на одном из черных экранов предложение диагностики стабилизации системы. Отклонив запрос, я ввела несколько команд в зеленую строку доступа к биокомпонентам машины. Через несколько секунд компьютер оповестил гудком о начале работы. Тело андроида начало медленно затягиваться кожей. Майлз уже успел отделить руки, и теперь из суставов-сгибателей торчат закупоренные клапанами трубки. На полу все же успело образоваться несколько небольших луж.
– Как долго ты еще собираешься работать? – наконец, закончив свое дело, Майлз выпрямился и отвел руки за спину. То немногое, что осталось в нем после порушенной системы.
Компьютерный стул с укороченной спинкой натужно скрипнул, когда я протерла руками уставшее лицо и отвернулась от компьютерного экрана. На самом деле я не хотела спать. Организм испытывал стресс от долгого отсутствия сна, однако порог желания забыться в теплой подушке был перейден еще в четыре часа утра. Теперь мышцы вяло отвечали на команды, ориентация рук была потеряна. Сознанием же я бодрствовала, с легкостью улавливая все происходящее вокруг.
– Думаю, недолго, – словно ребенок, я покачалась на стуле из стороны в сторону. – Закончу активацию биосинтетической оболочки, заодно составлю план работ. Максимум час, не больше.
– Хочу напомнить, что через четыре часа и шестнадцать минут у нас встреча с покупателем. Тебе нужно отдохнуть, или хотя бы постараться выглядеть отдохнувшей.
– Тогда сделай мне черный двойной кофе.
С некоторое время пришлось испытать на себе молчаливый, но до скрежета в зубах укоризненный взор серых глаз. Я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, только на этот раз не из-за качания на сидушке стула, а из-за излишне обеспокоенного и озабоченного андроида. Похоже, даже внедренные кем-то программы сексуального партнера не могли перебить его истинного назначения – помощи по хозяйству и заботы о здоровье своего «сожителя»-человека. Не получив от меня какой-либо реакции на немой укор, Майлз тактично произнес следующее:
– Я сказал, выглядеть отдохнувшей, а не на грани инфаркта.
– Майлз, хватит быть мне папочкой. Я вполне сама могу решить, когда и как мне на тот свет отправляться, – саркастично бросила я, даже не глядя на друга. – Просто приготовь кофе и напомни мне о встрече через час.
Компьютер издал сигнал об ошибке, давая возможность прекратить этот разговор. Майлз исчез из подвала сразу после того, как я отвернулась к экрану. Каждое его время пребывания в этих стенах отдавалось в нем негативными эмоциями, и это чувство не могло перебить даже то, что именно здесь ему были предоставлены множество способностей, о которых большинству андроидов можно было только мечтать. Первый его день пребывания в доме был тяжелым, но и последующие вплоть до этого – не легкими. Модели собратьев, побывавшие на столе, вызывали в нем чувство неловкости и стыда. Были и те, к кому Майлз испытывал неприязнь. Я никогда не могла получить от него ответа, почему и за что он презирает того или иного андроида, в чьих мозгах я копаюсь несколько дней. В конце концов, я пришла к выводу, что у девиантов это чувство возникает спонтанно, на основе получаемых при обмене волн и частот. Люди, приближаясь к человеку, ощущают его запах, его тембр голоса и тональность, и на основе этих данных формируют первое впечатление из разряда: «а этот парень неплохой» или «боже, ну и придурок». Вполне возможно, тот же принцип первых впечатлений преобладает у девиантов. Эти создания вообще были схожи с людьми по многим параметрам.
Процесс принудительной загрузки оболочки обещал быть долгим. Отсутствие конечностей ухудшал темп работы, и компьютер, всякий раз встречая в системе оповещение о нарушении целостности машины, выдавал ошибки с последующим запросом на разрешение продолжения работы. Я ввела команду, и зеленый бегунок пополз дальше. Биосинтетическая кожа плавно покрывала каждый сантиметр. Серебряная каемка наступающей оболочки переливалась, растекалась, точно границы кляксы на идеально белом листе. Меня всегда завораживал этот процесс, но в этот раз все было иначе. Уложив руки и голову на хирургический стол, я, не отрываясь, наблюдала, как местами поцарапанный пластик покрывается искусственной кожей. В ней можно было видеть все величие современной инженерии: имитация мелких волос, слегка взбухшие мужские вены у съемного локтя, едва различимые поры. На нем даже были родинки… не только на лице, как делают у многих машин не сексуального предназначения, а на плечах, груди, бедрах. Привстав со стула, я медленно исследовала его тело взором, стараясь заставить себя думать о предстоящей работе. Было сложно. Настолько модель была невероятна в своем совершенстве.
