– Если ты будешь таким креативным на подобные идеи, я точно лишу тебя возможности просчета возможных исходов событий. Тебе все равно она не нужна, судя по всему.

Повернувшись обратно к мониторам, я мельком заметила вздернувшийся уголок губ Коннора. Диод его исправно горел голубым.

– Ладно. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, – встав с кресла, я выудила из ящика синие перчатки и, морщась, надела их на руки. Запах талька вернулся, вместе с ним вернулась и боль в плотно стиснутой коже.

Майлз знал, что за этим последует, и потому даже как-то нетерпеливо начал снимать серую футболку. Одним щелчком я включила дополнительное освещение над вторым столом. Сам стол, имеющий одну подвижную часть, был слегка приподнят так, чтобы лежащий мог полусидеть. Как же много я видела сосредоточенности в глазах девианта, когда доставала биокомпонент из колбы, когда аккуратно кивала другу головой, чтобы тот наконец улегся на стол. Майлз, отправив футболку бороздить просторы края стола, нахмурено устроился на холодной поверхности.

Времени для биокомпонента оставалось немного, но я все же слегка помедлила, окидывая Майлза извиняющимся взором. Я не знала, насколько удачной будет попытка номер триста-шестьсот-миллионов-тысяча-ноль, и потому была наготове в любой момент выдернуть компонент из системы девианта. Словно бы мне не хватало напряжения, еще и Коннор подал за спиной обеспокоенный голос.

– Что вы собираетесь делать?

Я и забыла о его существовании, отчего рука непроизвольно дрогнула. Майлз, заприметив мои неосторожные пугливые движения, приподнялся на локтях и посмотрел на встревоженного андроида.

– Если я услышу хоть звук с твоей стороны, я даже не посмотрю, что ты стоил двадцать пять тысяч. Мигом отправишься на утилизацию.

– Майлз! – тут же отдернула я девианта, что уж слишком сильно разошелся в своих колкостях. Коннора однако ничего не смутило. RK800 продолжал, слегка приподнявшись, обеспокоенно, но заинтересованно осматривать мои действия.

– Я ждал этого очень давно. Не хотелось бы, чтобы из-за какого-то охотника все пошло крахом.

– Тогда ляг и не двигайся, болван! – я аккуратно надавила на обнаженный торс машины свободной рукой, сверкая раздраженными глазами.

Вставить подобный датчик было не проблемой, ведь мы проделывали это уже сотни раз, пытаясь вживить андроиду способность к ощущениям. Еще на заре этой странной идеи Майлз обозначил, что хочет чувствовать все: теплое и холодное, мокрое и сухое, колющее и едва различимые касания. Пришлось неплохо поработать с самим биокомпонентом и его кодировкой, перетерпеть множество неудач. Однако сейчас мне почему-то казалось, что вот он – тот самый момент истины. Тот день, когда все труды не будут напрасными.

Одним нажатием на выемку между ключицами девианта, я заставила его грудную клетку впитать бионическую кожу. Белый пластик в местах, где должны быть грудные мышцы, разделился на две части и, словно лепестки, разошлись в стороны. Майлз смотрел мне ровно в глаза, наверняка считая, что это поможет избежать катастрофы. Увы, но нет. Лишь нервировало, а у меня рука и так ходуном ходила.

– Не смотри на меня так, – не сводя взора с раскрывшегося отдела, глухо заметила я.

– Прости, – так же глухо сказал девиант, заморгав и отвернувшись в сторону.

Грудная клетка в отличие от брюшной не была сделана полностью пустой. Здесь находились имитирующие дыхание легкие, точно такое же имитирующее сердцебиение сердце, которое билось размерено, мигая синим цветом. Темно-серые металлические механизмы переплетались, такие же стенки держали всю конструкцию надежно. Нами уже давно было приготовлено место для этой незамысловатой маленькой детали, даже приделаны чипы контроля и соединения компонента с центральным процессором. Мы подходили к делу со всей строгостью, как хирурги.

Заведя руку с компонентом над грудной клеткой машины, я на мгновение закрыла глаза и сосчитала до пяти. Не помогло. Лоб продолжал покрываться испариной, руки слегка дрожали. Это все равно, что перерезать красный или синий провод: никогда не знаешь, какой из них будет фатальным!

– Я могу так лежать вечно, – заметил смотрящий мне за спину Майлз. От его голоса я вздрогнула. – А вот ты рано или поздно устанешь.

– Твои замечания ни капли не помогают.

Майлз был прав. Ждать вечность не выход. С замиранием в сердце, я мысленно крикнула «Банзай!» и уложила биокомпонент в отведенное место. Рука тут же отдернулась в ожидании взрыва, сам девиант сильно зажмурился. Так и пялились мы вдвоем с Коннором на его грудную клетку, пока сам биокомпонент не издал легкий писк подключения. Мелкие лампочки на таблеткообразном устройстве загорелись синим. Майлз, не открывая глаза, произнес:

– Я еще жив?

– Свет во тьме видишь? – настороженно спросила я.

– Нет, вроде нет.

– Тогда открывай глаза.

– Не могу, мне страшно!

– Вот трусиха! – не дождавшись реакции от машины, я нажатием на центральную лампочку включила компонент. Реакция не заставила себя долго ждать.

Едва тишину пронзил очередной писк биокомпонента, как Майлз резко распахнул глаза и сел. Он ошарашенно смотрел на стол за своей спиной, позволяя белым створкам груди закрыться, покрываясь бионической оболочкой.

Рефлекторно ли это было сделано или нет, но мы с Коннором настороженно переглянулись. Мои руки так и оставались вздернутыми вверх, в случае чего готовясь закрыть лицо. Коннор, приподнявшись еще сильнее, с любопытством наблюдал за поведением девианта.

Майлз осматривался несколько секунд, широко распахнув глаза. Вид у него был такой, словно бы он проспал семьдесят лет во льдах, после чего был откопан, а одноглазый темнокожий дядька оповестил его о затянувшейся коме. На мгновение взор девианта пробежал по Коннору, так на нем и оставшись. Мужской палец был указан в сторону охотника на девиантов. Стены разразил увеличенный голос, в след за которым с моих плеч сошло триста камней.

– Ты как на нем лежишь?! Он же холодный!

– Ты все чувствуешь?! – я тут же подскочила к машине, восторженно глядя ей в глаза. Майлз неосознанно запустил легкие, заставив работать грудную клетку в бешеном темпе.

– Кажется… не знаю, – его потерянный взгляд с полуулыбкой на лице осматривал приподнятые руки вверх.

Окончательно проверить можно было двумя способами: либо дать почувствовать машине противоположное холоду чувство, либо причинить боль. Вторым я точно заниматься не собиралась, а вот первым вполне можно. Взглянув на наручные часы и отметив время моего триумфа в пять часов вечера, я кивком головы указала машине лечь обратно на стол. Майлз не особо желал этого делать. Он неуверенно покосился на холодную металлическую поверхность, после чего все-таки улегся, елозия плечами по стали. Как бы не было ему дискомфортно, девиант все же улыбался, осматривая свое тело.

– Контрольный выстрел, – я аккуратно сняла перчатку с правой руки. Майлз завороженно наблюдал, как разминаются женские тонкие пальцы. – Если и это ощутишь, значит, все получилось.

Момент истины был куда страшнее, чем момент подключения биокомпонента. Андроид застыл, глядя мне в глаза. Я же, повернувшись боком, нависла раскрытой ладонью над его подтянутым торсом. Теплая улыбка не сходила с моего лица. Всю свою жизнь я была человеком тактильным – люблю, когда обнимают, гладят по волосам, люблю, когда аккуратно касаются кожи. Любые прикосновения для меня, как сказка. И я даже завидовала Майлзу, которому пришлось ощутить весь мир прикосновений в первый раз.

Коннор продолжал наблюдать за нами, разве что слегка нахмурив глаза. Его диод мигал голубым цветом, что говорило о легкой дисфункции психических свойств, однако его заинтересованность могла быть следствием вшитой «Киберлайф» склонности к изучению всего нового. Как Коннор и напоминал постоянно, он детектив. Для детектива внимательность и любознательность – важные свойства.

Наконец, рука аккуратно опустилась на биосинтетическую кожу Майлза. Андроид, вновь неосознанно, отключил систему дыхания, глядя на меня завороженными глазами. Я же улыбалась, понимая, какой мир открывается перед девиантом в данный момент.