Когда пакет был полностью истощен, на часах было уже три часа. У меня ныло все тело. Все тело! Мышцы требовали хоть каких-либо движений, и я изредка позволяла себе сделать пару шагов в теплых уггах, при этом ощущая, как каждый сантиметр мышечных волокон точно пронзают тысячи иголок. Коннор более не выказывал интереса, да и я к нему его потеряла. Мысли о слишком странных повреждениях машины все еще блуждали в моей голове, и дополнялись они стойким чувством лжи на губах.

Машина уже в который раз избежала прямого ответа на вопрос о памяти в доме Златко. В первый раз RK800 под золотой диод удрученно ответил «Я не помню», во второй – просто проигнорировал вопрос, заведя разговор в другое русло. Это было неправильным для полноценной машины. Это было странным.

– Коннор, – в который раз пойдя на поводу у своего тревожного любопытства, я, держа пакет над брюшной полостью машины, приблизилась к изголовью стола. Андроид не сразу перевел на меня безучастный взор. Должна была отдать должное. Он не шевелился, осознавая, что заглушек больше нет. – Почему ты отправился в дом Златко один?

– Вас это так взволновало? – вновь попытался перевести разговор Коннор, слегка вскинув брови.

– Я знаю основные регламенты «Киберлайф» и почему-то уверена, что в них четко прописано не давать детективу-андроиду самостоятельно проводить расследования, – в этот раз мой голос звучал давяще, как бы намекая, что избежать вопроса не удастся. Коннор приоткрыл губы, перебегая по моему лицу взглядом. – Так почему ты отправился к нему один?

Он смотрел на меня, а я внутри буквально таяла под этим взором. Слегка напрягшийся, точно гадающий, а стоит ли быть со мной честным? Внешне на моем лице не дрогнул ни один мускул, разве что носик слегка сморщился, когда левая ничего не чувствующая рука сменила правую затекшую.

– Лейтенанта не было дома. У него своеобразное пристрастие к алкогольным напиткам, и я решил поискать его в барах, – Коннор не сводил с меня взора, медленно шевеля губами. Желание прикоснуться к ним подушечкой пальцев, как сегодня утром, взыграло, но я не подала виду. Продолжала на него смотреть, слегка сдвинув брови. – Я объездил три района, но ни в одном его так и не нашел. Пришлось следовать по адресу в одиночестве.

– Что ж, похоже, приключение удалось на славу, – хмыкнула я, стараясь разрядить обстановку из неприятных воспоминаний андроида. Коннор слегка дернул уголком губ вверх, вернувшись взглядом в потолок. Мы оба понимали одну важную вещь, разве что никто из нас не пытался ее озвучить. Может, Коннор и не стал бы себе признаваться в том, до чего я додумалась, однако он наверняка в своих системах держал эту мысль, задвигая ее в дальний угол.

Коннор поступился регламентом. Отдал себя веянию желания завершить расследование любым путем и, увы, путь оказался проложен через игнорирование системных подчиняющихся рамок. Это точно не является признаком полноценной послушной машины.

– Ладно, не расстраивайся, – я дружелюбно с улыбкой толкнула андроида в плечо кулаком. Машина это действие не оценила. RK800 непонимающе смерил мою руку взглядом, после чего нахмурено искоса посмотрел на меня. Несколько прядей с его макушки выбились из прически. – Починим все. И ноги поставим, и систему диагностики вправим. Сталкивались и с похуже проблемами.

– Зачем вы это делаете? – Коннор все-таки повернул ко мне головой, даже слегка приподняв левый край корпуса вверх, чтобы получше видеть мое лицо в момент ответа. Я от такого движения в восторг не пришла. Мало того, что пришлось и руку с пакетом подвинуть, так еще и немного страшновато стало от понимания, что охотник на девиантов может свободно двигаться. – Вы чините машины, приводите их в порядок. Какую выгоду вы от этого получаете?

Пакет окончательно опустел, и я, глянув на экран диагностики, решила, что значения «92%» вполне хватит. Тело от этой мысли отдалось легким нетерпением поскорее усесться в кресло за компьютер и вытянуть затекшие ноги.

– Что ты скажешь, если я отвечу тебе про психологическое удовольствие? – зажав край «сосуда», я быстро подключила его к тириумному насосу. Пустой пакет из-под голубой крови отправился на столик для инструментов. – Мне нравится чинить их, видеть хоть какую-то радость в их глазах после всего того, что им пришлось пережить от своих хозяев. К тому же, это отличная возможность понаблюдать за развитием девиацией собственными глазами. Узнаешь много нового.

Коннор продолжал смотреть мне в глаза, несмотря на то, что я была полностью занята уборкой с хирургического стола. Как только брюшная полость закрылась и покрылась бионической оболочкой, я тут же стащила дурацкие перчатки и блаженно закатила глаза от возможности освободить кожу из тисков резины.

– Можете рассказать, что именно вы узнали? – интерес его был мне непонятен, хотя по большей степени мне было все равно. Заглушки продолжали крепиться к его суставам, однако они все еще были неактивны, и потому позволяли машине приподняться над столом, шаркая оголенными сгибательными механизмами по столу.

– Ты все еще задаешь много вопросов, – с намеком на недавнее замечание, с полуулыбкой произнесла я, разминая шею пальцами.

– Прошу не забывать, что я детектив.

– Ты был им, Коннор.

Андроид слегка прищурился, после чего спокойно вернулся на свое «законное» место. Я снова почувствовала себя нечестно по отношению к машине, вспоминая его недавнее состояние потерянности из-за внезапного осознания об утраченном расследовании. Мысленно укорив себя за сказанное, я присела на край стола рядом с бедрами Коннора. Машина не реагировала на эти движения.

– Девианты по каким-то причинам ломают трекер, из-за чего их сложно отследить. Они очень любят живые организмы, причем не все подряд, а какие-то определенные. Избирают для себя объект и заботятся о его благополучии, – чем больше я говорила, тем больше вызывала у Коннора интерес. Поначалу машина не показывала этого, однако вскоре его взгляд был устремлен на меня, еще позже – андроид снова приподнялся на несколько сантиметров, упираясь сгибателями в стол. – Вообще девианты любят добровольно отдавать всего себя ради того, чтобы обеспечить важному существу комфорт и жизнь. Не знаю, с чем вызвано это желание, особенно у домашних помощников. Они ведь по сути и так обязаны заботиться о ком-то из-за установок системы, но даже после девиации это желание лишь усугубляется, разве что объект заботы может стать другим.

– Вам удалось выяснить, откуда эти отклонения?

Я понимала причину подобных вопросов. В конце концов, делом машины и впрямь был поиск девиантов и разгадка «тайны Бермудского треугольника», разве что Бермуды сменились Детройтом, а треугольник окрасился в синий, светодиодный цвет. Коннор впивался в меня увлеченным взором, при этом щурясь на каждое мое слово, как будто слышал нечто неприятное, непонятное.

«Почему как будто», подумалось мне. Он и впрямь не понимает, что такое чувства и эмоции. Вцепившись в край холодного стола, я сдвинула брови и сжала губы, отрицательно качнув головой.

– Нет. Знаю только, что отправной точкой является эмоциональный скачок. Причем всегда негативный.

И это была правда. Майлз испугался, что его бросили. Он и до сих пор витает в мыслях о страхе, что рано или поздно его снова просто забудут, оставят, как ненужную технику или мебель. Его копия, девиант на крыше с девочкой разозлился из-за того, что его пытались заменить. Как много Трейси побывало на этом столе из-за страха и ненависти к самим себе после того, что с ними делали клиенты.

– Эти эмоции – муляж, – учтиво произнес Коннор, слегка склонив голову. Его голос и взгляд тут же заставили меня почувствовать себя влюбленной ученицей перед молодым учителем, что старательно объяснял подопечной детали нового легкого материала. От аналогии, что выдал резко мозг, я тут же поспешила отвести взор от андроида. – Если вы считаете себя, как вы утром выразились, специалистом, то должны понимать, что машина не может чувствовать и тем более испытывать немеханическую потребность о ком-то заботиться.