Работа с биокомпонентами была всегда самой сложной в моем понимании. Да, я была специалистом высокого уровня, но в конце концов моей работой были коды и шифры, реже – целые системы. Привыкший организм мог долгое время находиться в ожидании на стуле перед компом, быстро просчитывать все возможные кодировки и способы обойти защитные программы машины. А вот работать непосредственно с телом андроида было очень сложно. Работа требовала филигранности: здесь никто не позволит тебе расслабленно откинуться на спинку стула, не спуская внимательного взора с процесса автоматической кодировки по заранее реконструированному плану. Здесь ты будешь долго стоять в одном положении, вдыхать запах тириума, одновременно следить за состоянием системы циркуляции голубой крови и состоянием той работы, что выполняют твои руки. Мне не раз приходилось чинить физические данные машин: нерабочие клапаны «сосудов», оставленные садистскими хозяевами разрывы на синтетическом корпусе, вырванный коммуникатор и тому подобное. С половыми органами приходилось работать намного реже. Поэтому на часах уже было девять утра, когда я, уже пожалевшая о задуманном из-за накопившегося раздражения и боли в затёкших мышцах, наконец смогла осмотреть труд своих рук.
Боже. До чего докатилась моя жизнь? Стою с видом задолбавшегося патологоанатома посреди своего подвала и смотрю на обнаженное тело лишенного рук и ног андроида, пялясь в его пах. Что бы сказал мой отец, застав меня за этим? Хотя… учитывая, что однажды в далеком юношестве он застал меня в моей комнате с парнем, при этом от неожиданности спрятавшись обратно за дверь, сказал бы сейчас ровно то же самое, что и тогда: «Я так понимаю, что это не я с тобой о сексе должен поговорить, а ты со мной?». С того времени прошла уйма лет, но даже теперь в тридцать два года я бы сильно смутилась, если бы кто-то из родителей застал меня за процедурой. Наверное, нам всегда будет неловко в подобные моменты находиться рядом с предками. Каждый в этом сраном мире наверняка поспешно пропускает случайно увиденные интимные сцены из фильма, если рядом появились мама или папа. И не важно, пятнадцать тебе или тридцать.
Как бы я не жалела свои уставшие мышцы и кончающееся терпение, все же результат был более, чем внушительным. Андроид продолжал бездумно смотреть в потолок, и пока я торопливо цепляла на машину белье, тут же с облегчением вспомнила о своем вчерашнем решении отключить RK800 на ночь. Не представляю, с каким бы ужасом и непониманием смотрел бы на меня Коннор. Но самым малоприятным было бы то, что электрические заглушки пришлось бы снять. Эти нехитрые технические примочки были удобными, однако проблема крылась в том, что касаться машины во время действия заглушки нельзя. Тело неминуемо пронзит током, пусть даже и маленьким разрядом. Будет не больно, но неприятно. О филигранности работы даже с таким маленьким разрядом можно забыть.
– Ну, вот, парень, – наконец, сорвав перчатки с рук, я самодовольно потерла ладони. Со стороны казалось бы, что за хитрой улыбкой скрываются большие планы на машину с изящными чертами лица, но на деле я просто была довольна своей работой. – Теперь ты можешь считать себя полноценным мужчиной.
Андроид не отозвался, и было бы странным, если бы он это сделал. Компьютер покорно ждал своего часа, я же все никак не могла оторвать взор от блестящих карих глаз с застывшими черными ресницами. Черт дернул меня это сделать, однако рука опасливо протянулась к лицу машины, и после недолгих колебаний я нежно провела подушечкой большого пальца по нижней губе. Шершавая, такая холодная. Слегка приоткрытая, словно в немом вопросе. Заставляющая фантазировать о поцелуях и прикосновениях к женской коже…
– Какого… – голос Майлза за спиной вырвал меня из ступора, и я, вдруг спугнутая, суетливо заметалась из стороны в сторону. Вскоре девиант с ошарашенным взором подлетел к столу. – Это что еще за хрень?
– Это не хрень, Майлз, – суетливость быстро спала на «нет», в конце концов, страх был вызван неожиданным появлением машины в подвале. Перестав метаться взглядом, я тут же почувствовала себя спокойно и свободно. Перепугано-взбешенный взгляд голубых глаз Майлза впивался в мой профиль. Я же, словно бы ничего и не произошло, обхватила себя руками и принялась покачиваться на пятках. – Это мужской член. Хотя уж ты-то должен знать, что это такое.
– Я знаю, что это такое! На кой черт он ему нужен?
Еще засыпая, я предугадывала какой негатив будет исходить из девианта, едва он заметит изменения в конструкции охотника-детектива. Оставалось благодарить судьбу за то, что зарядка Майлза затянулась настолько, что тот не успел застать меня за самим процессом установки. Учитывая, какое негодование у друга вызвал вид отключенного Коннора в черных трусах-шортах, боюсь представить, что произошло бы, зайдя Майлз на полчаса раньше.
Усмехнувшись мысленно, я уселась за компьютер. Процессор медленно просыпался, на экране вновь высветилось предложение о диагностике. Активировать ее, однако, я не торопилась. Снова жевала кончик ручки, глядя на RK800 на столе.
– Мне показалось, что это будет очень забавно. А ты чего так возбудился то?
Майлз со сжатыми губами и прищуренными глазами был окинут спокойным взором каре-зеленых глаз. Слова мои вызвали в нем небывалую волну удивления. Девиант вскинул брови, чуть склонив голову, мол, «а тебя что, совсем ничего не смущает?».
– Может, потому что ты раньше этим бредом не страдала? – девиант не глядя ткнул пальцем в сторону лежащего Коннора. Меня даже позабавила та деталь, что палец указал ровно на причинное место всех негодований девианта.
– Да неужели? А как же женские половые органы для AJ700? Тебя не смущало, когда я с ней работала.
– Меня это не смущало, потому что она сама этого хотела.
– Тогда представь, что Коннор тоже хочет, – игриво улыбнулась я, нарочно раздражая Майлза своим беспечным видением ситуации. Девиант, как и следовало ожидать, закатил глаза и запустил систему учащенного, «злого» дыхания. – Просто он еще об этом не знает.
Так бы и препирались, если бы не время, перевалившее за девять утра. Майлз удрученно покачал головой, держа руки на талии. Пусть я и была флегматиком, но порой так нравилось морально издеваться над девиантом, заставляя его чувствовать себя раздраженно или смущенно. Этакая эмоциональная встряска.
– Это мерзко, – уже остывшим голосом подытожил девиант, смотря на меня уже ничуть не удивленным взором.
Ответа не последовало. Я уже тщательно готовилась к предстоящей активации машины, чей диод вскоре наполнится голубым, а черные ресницы медленно захлопают. Придется придумать, как оправдать перед ним потребность изменить его конструкцию. Уверена, что даже у полноценного андроида с не порушенными установками будут возникать вопросы, особенно если этот андроид – детектив с программой адаптации под человеческое поведение.
– Я должен выйти в ближайший час, если хочу успеть вернуться до вечера, – произнес за спиной Майлз, напоминая о нашей традиции провожать друг друга из дома. Что ж, диагностика и впрямь может подождать.
Как и всегда, девиант облачился в темную верхнюю одежду, в этот раз предпочтя окрасить волосы в темно-пепельный цвет. Тон так красиво сочетался с окрашенными в серый цвет глазами, что я на долю минуты потеряла нить его привычных инструкций. Майлз, заприметив мой ступор, щелкнул перед лицом пальцами.
– Эй, Хьюстон? Ты на связи? – шутливо пытался дозваться до меня девиант, пока я приходила в себя от внезапной задумчивости.
– Да, да… задумалась просто.
– Ты слышала, что я сказал?
Пока Майлз раздраженно хмурился, я протирала лицо руками в попытке прийти в чувства. Отрицательного кивка головой хватило, чтобы девиант отвернулся к зеркалу, продолжая поправлять волосы под кепкой.
– Никакого кофе, сегодня ночью у тебя было учащенное сердцебиение, что для твоего возраста не нормально. И постарайся меньше разговаривать с этим, – как же недовольно скривился Майлз, произнеся слово «это». Как будто не о собрате, а о предмете мебели говорит. – Хотя почему-то уверен, что мои слова останутся лишь словами.