Дэвид молчал некоторое время и видимо не нашёл больше ничего сказать, кроме как:
– Я должен.
– Хорошо, что ты придумал?
Уже готовая категорически отсеивать каждый предложенный вариант, я уселась на стул напротив андроида. Андроид, не переставая печатать на компьютере, поднял на меня взгляд.
– Переехать в другой город будет слишком легкомысленным. На данный момент, данный город является одним из самых стабильных по трудоустройству и финансовому уровню. Вы испробовали прямые направления вашей специальности и опыта, однако не получили ожидаемого результата. В этом ваша ошибка.
Дэвид из стопки бумаг вытащил одну единственную и положил передо мной.
– Университеты? – мой голос раскатом грома прокатился по кухне.
– Состояние педагогических составов в местных учреждениях образования плачевно. Это менее оплачиваемый труд, но стабильность в доступности самой работы. Предлагаю начать с меньшего и перейти к большему.
– Со школ к академиям? Почему?
– Вы абсолютно не умеете расставлять приоритеты, Диана. Я изучил записи в вашем органайзере. На первом месте в вашем списке стоят самые лучшие заведения города и на последнем – самые худшие. И если к первым вы относитесь легкомысленно и лениво, то для последних, видимо, из-за ощущения отчаяния вы прикладываете все усилия.
– И в результате меня даже в захудалую аптеку не берут, хотя я из кожи вон лезу…
– Тем не менее, стоит попробовать другие направления. Для начала – этот.
– Я хирург. Не учитель.
– А я компаньон. Не секретарь.
Дэвид прекратил печатать, и в кухне наступила тишина. Мой желудок протяжно скулил, но я решила некоторое время его игнорировать. На данный момент у меня были куда большие проблемы.
– Какие характеристики в тебя вложили, Дэвид? Какие параметры задали?
– Вряд ли червяк знает о своём внутреннем строении. Таких, как я, не посвящают в детали его психотипа. И я слишком мало живу, чтобы делать выводы об окружающей среде и обо мне самом.
– Ты вообще выводы делать не должен.
Это прозвучало слишком грубо. На некоторое время я пожалела о сказанном, однако Дэвид просто вернулся к компьютеру, оставив моё высказывание без внимания.
– Советую начать как можно скорее. Люди ищут работу, а значит, хорошее место долго не пробудет свободным.
– В условиях кризиса, когда людям нечем платить зарплаты, эти места вообще могут остаться свободными навечно.
Мысль о работе в школе мне претила, но выбора время особо не оставляло. Позавтракав и приведя себя в порядок, я сунула список Дэвида в сумку и вышла из дома. Улица была абсолютно пуста. Ещё пару месяцев назад во дворах слышались детские голоса, а по дорогам на велосипедах катались соседские ребята. Родители не боялись за своё потомство, смело отпуская гулять до позднего вечера, однако когда в каждом проулке и улице, в каждом жилом квартале начали появляться вороватые группировки отчаявшихся от безденежья людей - люди перестали появляться на улицах без нужды.
Заводя мотор автомобиля, я на минуту заглянула через зеркало заднего вида в собственные глаза. Иногда стоит быть честной самой с собой. Дэвид был абсолютно прав: моя тактика была не верна, да и была ли эта «тактика» в понимании самого слова? Череда неудач и бед настолько вымотала меня, что в конце концов я решила опустить руки. Ведь я даже и не настаивала на собственном назначении на работу. Переступив порог кабинета, я сразу слышала «Нет» и, не сказав ни слова для переубеждения, поворачивалась назад. В то же время я остро понимала, что переезд ничего не изменит. То же ощущение я испытывала и к списку Дэвида. Одна за другой школы и колледжи отказывались от меня:
– У нас нет мест, – и даже если я тыкала директорам под нос информацией о нехватке педагогов в коллективе, в ответ мне просто пожимали плечами и вышвыривали за дверь.
На третий день поисков руки начали вновь опускаться. Получив отказ от мелких организаций, я уже и не надеялась получить хоть что-то в самом крупном медицинском университете штата.
– У вас отличный послужной список. Пятнадцать лет обучения. В наше время многие предпочитают физический труд, нежели умственный.
– Люди вынуждены выбирать ту работу, за которую будут платить исправно.
Директор, милый и пухлый афроамериканец с седеющими редкими волосами, улыбнулся с сожалением. В его подчинении находилась сотня человек, двадцатиэтажное здание с учебными аудиториями и прилегающая к нему больница с моргом. Идеальное место, чтобы развиваться в выбранной мною специальности.
– Сколько Вам лет?
– В резюме…
– Ответьте мне, сколько Вам лет?
Я насторожилась. Слухи о некорректном, а порой и необычном приёме на работу в данное учреждение часто проносились мимо, но я всегда воспринимала их как грязь.
– Двадцать восемь.
– И пятнадцать из них вы полностью посвятили себя медицине. Я тоже с раннего детства учился в мед.школе, а после в колледже и институте. Я знаю, о чём говорю. Закончить своё обучение мог только человек, готовый полностью отречься от создания семьи, хобби и прочих прелестей жизни. Тем более на таком направлении, как хирургия.
Метроном на столе раздражающе отбивал секунды, и я мысленно старалась себя сдержать от порыва остановить злосчастное тиканье.
– К сожалению своему, вынужден сообщить, что нам не нужны педагоги.
В кабинет вошла скрюченная и сухая старушка с копной седых волос на голове и вызывающе красной помадой на губах. Она медленно прошла к столу с подносом, на котором грозно стукали друг о друга две кофейные чашки. Это было последнее учреждение в списке. С расстроившейся ухмылкой я подумала о том, насколько Дэвид был прав. Если первые школы для меня проплывали молниеносно, то к этой академии я готовилась усердно, проговаривая все возможные вопросы и возражения и прождав директора, мистера Эдмунда, в секретариате три часа.
– Однако мне в срочном порядке будет нужен секретарь. Мой, как видите, – директор, вздохнув, кивнул в сторону бабули, которая, едва не расплёскивая кофе, пыталась поставить кружки на стол, – вот-вот отбудет на отдых до конца своих дней.
Я с испугом посмотрела на старушку. Ожидаемая реакция на столь дерзкие слова не последовала.
– О, не волнуйтесь. Она практически не слышит. Спасибо, Квинси! – последние слова директор прокричал, и я едва не поддалась желанию закрыть уши. Старушка с улыбкой кивнула и медленно удалилась из кабинета.
– Я понимаю, это не то, что вы ожидали. Но буду честен: большая часть коллектива подходит к той же черте, что и она. За последние три года вы первая, кто пришёл с поиском работы в педагогическом составе.
– Вы предлагаете подождать, пока освободится место?
Мужчина кивнул. Удивительно, подумала я, что в кабинете, где градусник насчитывал едва ли не тридцать градусов, столь крупный мужчина совершенно не вспотел в своём плотном тёмно-синем костюме.
– Все учреждения, в которых я побывала до Вас, отказали мне в работе. Говорили, что мест нет.
– Люди боятся потерять зарплаты. Я боюсь потерять людей. Умерший от переработки лектор за кафедрой мне ни к чему.
В этот день я возвращалась домой с хорошим настроением. На радостях решила побаловать себя и приготовить любимую сёмгу под соусом. Закупив все нужные ингредиенты, я быстро оказалась дома. Снаружи все этажи были погружены во тьму, что очень сильно насторожило меня, лишь в окне на гостиную светил лёгкий синий свет.
Я как можно незаметнее вошла внутрь. Из гостиной раздавался женский голос. Женский голос произносил фразы на знакомом диалекте, и в ответ за ней повторял мужской.
– Hola. Cómo te sientes?
– Hola. Cómo te sientes?
Медленно пройдя в гостиную, я замерла. Дэвид, усевшись на полу и подобрав под себя ноги, смотрел в экран галографа, на котором девушка у доски что-то объясняла.
– А теперь мы используем это предложение в прошлом времени, – девушка начала что-то писать.
– Дэвид, ты что делаешь?
Андроид, явно напрягшись, быстро выключил галограф. Руководство со списком особо опасных сбоев горело перед глазами ярким пламенем, напрочь отогнав хорошее настроение.
