– А ты пока не чувствуй. Вот сам увижу, а потом, может, и разрешу.

– Зря ты так, Артём. Молодой ты ещё, как бы не ошибся.

Лена лежала в кровати и понимала, что она не помнит того, что происходило вчера, а может быть, и не только вчера. Потрескавшийся потолок, духота и бессмысленные перемещения нескольких полоумных обитательниц палаты не добавляли позитива в её мысли. По взгляду женщины, которая уже минут десять рассматривала её с соседней кровати, Лена могла догадаться, что ничего хорошего за прошедшее время с ней не произошло. Возможно, к обычному стереотипу блондинки уже добавилась некоторая сомнительная репутация. Чёрные глазки соседки суетливо бегали и напрашивались на разговор. Соседка была похожа на мышку, укутанную по пояс в одеяло. «В такой-то духоте и в одеяле», – удивилась Лена и на всякий случай поздоровалась. Час спустя девушка поняла, что лучше бы она этого не делала. И вообще – лучше бы было оставаться в неведении. Мышку звали Маша. То, что поведала словоохотливая Маша, лишило Лену остатка сил. Девушка и верила ей, и не верила. С одной стороны, ну зачем взрослой женщине врать? А с другой – всё, что та рассказывала, было просто немыслимым. Это было несовместимо с тем человеком, каким была наша героиня.

Лена была не просто спокойной и застенчивой, она была хорошей. Знаете, как это бывает, когда знакомишься с человеком и, буквально перекинувшись с ним парой фраз, понимаешь, что человек – хороший? Хочется такому человеку довериться, что-то рассказать, поделиться, за руку подержаться. А он слушает и улыбается вместе с тобой. Или грустит тоже вместе с тобой. И почти ничего не говорит. А если и поведает о себе, то очень мало и как-то ненавязчиво и мирно. Лена была именно таким человеком.

Сейчас же слушать истории о себе «вне себя» было невыносимо. Лене даже показалось, что Маша не очень добрый человек. Она с таким удовольствием излагала девушке все подробности её безумного поведения, так откровенно смаковала грязные и неприятные детали, что Леночка несколько раз просила отложить разговор на другое время. В этих паузах она ложилась лицом к стенке и беззвучно плакала. Другая соседка упрекала Машу за её болтовню, но та приноровилась выискивать моменты, когда кроме них с Леной никого из здравомыслящих в палате не оставалось.

Маша рассказывала сущие кошмары: Лена громко кричала и ругалась, выходила на пост к санитарам и в грубой форме предлагала им вступить с ней в связь. Лена ужасно боялась поинтересоваться, пользовались ли санитары её предложением, и чем всё это заканчивалось. К её радости, соседка не продолжала разговора в эту сторону. Наверное, просто сама не знала. После всех этих откровений девушка два дня почти не выходила из палаты. Она перебивалась тем, что передавала ей мама, и тем, что ей приносила из столовой её вторая соседка.

Больница была настолько нелепая, что мужское отделение находилось вместе с женским. Мужские палаты были по одну сторону коридора, женские – по другую. В их шестиместной палате было пять человек. Две пожилые женщины казались совершенно не в себе. Они, как роботы, ходили по палате взад и вперёд, глядя в пол и тяжело передвигая опухшие ноги в шерстяных носках и тапочках. Третья, уже знакомая нам Маша, была очень суетная и шумная. Она с потрясающей бесцеремонностью распоряжалась всем и всеми. Кажется, она относила себя больше к персоналу, нежели к больным. У неё был плотный график общественной деятельности, и санитарки часто привлекали её к работе. Маша была очень полезной по части доставки свежих новостей, но слишком разговорчивой. Четвертая, и последняя, соседка держалась особняком от других. Немногословная, крупная и неприступная на вид, она круглосуточно выглядела аккуратной и прямой. Звали её Тамарой. Сухие, узловатые руки с распухшими от работы суставами не соответствовали её осанке, строгому и ухоженному лицу и говорили о ней гораздо больше, чем она хотела бы сказать о себе.

В отличие от Маши, Тамара была редким вестником, но если уж приносила новости, то исключительно живые или хотя бы содержательные. Сегодня она принесла новость о том, что на посту был молодой и симпатичный санитар, который, кстати, ни одного дня не работал в те дни, когда привезли Леночку. Тамара называла Лену Леночкой. Ссылаясь на то, что смена сегодня хорошая, женщина пыталась уговорить Леночку прогуляться по коридору.

– Медсестры на всякое насмотрелись, они уже обо всем и забыли. А этот молодой мальчик и не видел тебя ни разу. Я думаю, что ему и без твоих бед сейчас забот хватает. Пойдём, в коридоре и воздух посвежее – из окошка тянет. Не можешь же ты всё время здесь просидеть, – обкладывала женщина Лену доводами.

– На меня там сейчас все смотреть будут, – прошептала Лена, опасаясь Машиных ушей.

– Кого ты стесняешься? Пациентов?

– И их тоже.

– Фу. Каждый из них здеся такой концерт давал, – Тамара уже искренне веселилась. – Леночка, здесь из скучных только я да врачи. Да и то, потому что их при такой-то работе ещё не время по палатам раскладывать, а мое прибытие сюда немного запоздало, – женщина бойко сверкала своими тёмными глазами в сторону девушки. – Пока мои решили меня из деревни к врачу свозить, я уже почти оклемалась. Тута только чуток подурила, пока в меня лекарств не навтыкали. Забудь ты про всё и не думай. Ну?

Лена молчала и улыбалась. Тамарин задор и уверенность действительно бодрили, и всё казалось не таким мрачным. Маша сидела на своей кровати и делала вид, что ей всё безразлично. Лена видела, что женщина на самом деле дуется и ревнует к неожиданно ожившей соседке.

– Хочешь, я по коридору в панталонах прогуляюсь? – Тамара бойко подбоченилась и подобрала край халата. Лена рассмеялась и замерла, ожидая продолжения. – Ага, сейчас. Шучу я. А если и выйду, кто мне тут чего скажет? Ну таблеток пропишут. Я и те-то в унитаз сплёвываю, подумаешь, одной больше там будет. Вот санитары, те могут и пошпынять и поразводить, они ребята с юмором. Да и то не все. Твой лучший концерт на смену Антона Антоновича пришелся, а он никому про это не расскажет. Уж поверь мне, – Тамара многозначительно расширила глаза и поджала губы.

В конце концов, женщина не выдержала и решительно встала. Она под локоть подняла Лену с кровати и легко подтолкнула её к выходу. Лена хотела оправиться, но та сама одёрнула ей халат и по-свойски шлёпнула девушку рукой под зад. Лена засмеялась и чуть прибавила шагу. Дойдя до двери, Леночка слишком быстро открыла дверь, опасаясь очередного шлепка женщины. Жесткий и тяжелый удар по двери со стороны коридора отбросил её обратно в палату. В растерянности девушка отошла в сторону и посмотрела на свою спутницу. Тамара вышла вперёд, медленно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Она увидела спину санитара, который за вывернутую руку вводил пациента в мужскую палату.