За 90 минут мы опустили Цви до полного нуля. Любая ящерица, случайно забредшая в класс, показалась бы нам более умным существом, чем он. Дошло до того, что мы после повторения потребовали видеосъемку, чтобы доказать его глупое поведение. И это доставляло нам удовольствие.

Так всегда бывает в группе из сильно конкурирующих между собою людей, где все правила цивилизованного поведения выброшены за борт. Многие удивились бы, увидев, как безудержно мы «топим» друг друга. Оглядываясь назад, теперь это кажется шокирующим. Злоупотребления были со всех сторон. Получилось соревнование, в котором выигрывает тот, кто ударит посильнее, по возможности – в самое беззащитное место. Каждый раз, когда борьба всех против всех постепенно затихала, Ран и Каули снова разжигали огонь, задавая новые и новые вопросы. Такие упражнения проходили два или три раза в неделю. Это было жестоко, но мы действительно учились, как создают «легенду» и умело ей пользуются.

Уже прошло 11 недель курса. На практических занятиях мы рассматривали даже тему «Вино». По каким признакам определяют хорошее вино, как о нем говорят, откуда оно происходит. В столовой премьер-министра в Академии мы практиковались правильно кушать. Доставлялись меню из больших ресторанов всего мира, чтобы научить нас правильно заказывать блюда и культурно их есть.

В углу зала для настольного тенниса в Академии 24 часа в сутки работал телевизор. Там показывали видео канадских, американских, британских и европейских телеканалов, даже сериалы вроде «Я люблю Люси» и разные мыльные оперы, чтобы познакомить нас с американскими шоу. Когда, к примеру, мы слышали титульную музыку, мы могли определить из какого она фильма или телепрограммы и об этом поговорить. Это примерно как с новой канадской монетой в один доллар. В Канаде такие монеты все называют в обиходе «loonies». Если кто-то заговорит с человеком, выдающим себя за канадца, на эту тему, а тот не знает этого слова, то вся маскировка летит к черту.

На курсе АПАМ мы изучали наружное наблюдение, сначала по группам, затем по одиночке. Как смешаться с толпой, как выбрать стратегические точки, как «скрыться с лица земли», чем различаются слежка за человеком в «быстром» районе (оживленные улицы, где нужно следовать близко за объектом, чтобы не потерять его) и слежка в районе «медленном». Изучали концепцию «пространства и времени», смысл которой в быстром определении времени, нужного для прохождения определенной дистанции. Предположим, кто-то свернул за угол, а пока ты сам дошел до этого угла, он уже исчез. Нужно быстро оценить, успел ли объект дойти за это время до следующего угла. Если нет, то можно сделать вывод, что он спрятался в одном из зданий, и нужно просто подождать.

Узнав, как правильно следить за другими, мы должны были научиться определять, следят ли другие за нами или нет – с помощью процедуры, названной «проверочный маршрут».

Нас привели в новое помещение в главном здании. Оно было на втором этаже, очень большое, и в нем стояло около двадцати стульев – самолетных сидений со складными столиками и пепельницами в подлокотниках. Спереди разместился небольшой помост со столом и стулом, за ним висел плексигласовый лист с экраном, на который проецировались карты районов Тель-Авива. Каждый из нас должен был на карте обозначить «проверочный маршрут», который выбрал после занятия. Маршрут – базис любой работы, без него ничего не сделаешь.

Кадетам указывались определенные пункты, которые они должны были покинуть в определенное время, чтобы пройти определенный путь. После прохождения маршрута им следовало сообщить, был за ними «хвост» или нет. Если был, то нужно доложить, кого они видели, сколько человек, и как они выглядели. Кадеты, сообщавшие, что за ними никто не следил, должны были, в свою очередь, рассказать, когда и где им стало понятно, что они «чистые», как они это проверили и почему они уверены в отсутствии за ними слежки.

Отчет кадеты обычно сдавали на следующее утро, а когда все заканчивали, нам сообщали, за кем была слежка, а за кем нет.

Знать, что за тобой не следят, не менее важно, чем знать о наличии слежки. Если разведчик думает, что за ним следят, то он не может продолжать работу, даже если на самом деле слежки нет. Например, если «катса» в Европе сообщает о «хвосте», идущем за ним, то его резидентура останавливает все операции на один или два месяца, пока проводится проверка. Опасно говорить, что за тобой следят, потому что сразу возникает естественный вопрос, кто следит и почему.

Еще нам объяснили, что дома, в которых мы живем, «безопасные дома». Каждое утро, выходя из дому, нам следовало убедиться в отсутствии слежки, так же и вечером, при возвращении. Для всех операций и заданий во время обучения Академия играет роль резидентуры, а наши личные жилища становятся конспиративными квартирами.

Маршрут делится на две главные части. Обычно его планируют на карте. Нужно выйти из определенного места и вести себя совершенно естественно. Следует подыскать на маршруте «стратегические пункты», т.е. места, где можно, не вызывая подозрений, остановиться и спокойно понаблюдать за только что пройденным участком, оставаясь при этом невидимым. Например, приемная дантиста находится на третьем этаже какого-то дома. На этом этаже есть окно, из которого прекрасно виден только что пройденный отрезок улицы. Если пройти коротким зигзагообразным курсом, чтобы попасть туда, то теперь можно определить, есть «хвост» или нет. Из окна хорошо видно следящего, как он осматривается, а потом ждет.

Если за мной, когда я выйду из гостиницы, будет следить целая группа «наружки», то они меня окружат. Тогда мне нужно быстро пробежать минут пять, чтобы прорвать их кольцо. Потом я, петляя, войду в одно из зданий, подыщу себе наблюдательный пункт и пронаблюдаю, как они снова соберутся вместе. Затем я должен исключить любую случайность. Я сяду на автобус, поеду в другую часть города и повторю это снова. И медленно, чтобы дать им шанс последовать за мной.

Что нельзя делать ни в коем случае, если заметишь слежку? Нельзя потерять преследователя. Если потеряешь, то как это проверить? Предположим, они снова появятся, и я буду потому уверен, что за мной следят, тогда я, прежде всего, отменю все запланированные операции. Я могу пойти в кино – но, учитывая состояние нашего обучения на этой стадии, тогда мне конец.

У каждого из нас в кармане лежит маленькая шапочка, которую мы надеваем, если уверены, что за нами «хвост». Затем нужно зайти в телефонную будку и, набрав определенный номер, сказать, что за мной следят – или нет – и идти домой. Часто мы потом встречались в доме одного из кадетов, чтобы обсудить ситуацию.

За все время учебы я ошибся лишь один раз. Я однажды сказал, что за мной следили, хотя слежки не было. Это произошло из-за того, что другой кадет скопировал мой маршрут и прошел по моим стопам спустя пять минут после меня. Я видел команду, следившую за ним, а решил, что следят за мной. Но зато он не заметил, что за ним следят.

Постепенно наш класс разделился на несколько компаний. Во время учебы ты постоянно уязвим. По тебе все время наносятся удары, и в аудитории это касалось каждого. Но после занятий мы собирались группами по трое или четверо, давали друг другу советы и даже начали «вербовать» преподавателей в наши клики. Мы практиковали то, чему нас учили, на людях, которые нас готовили.

В это время и инструкторы начали объяснять нам, как пользоваться изученными нами методами.

– Теперь, научившись защищать сами себя, вы начнете изучать искусство вербовки, – говорили они нам. – Вы пойдете куда-то, убедитесь, что «чистые» и начнете вербовку. Затем вы напишете донесение в НАКА, как мы вас учили. И вы знаете, как пользоваться сведениями, выколачивая информацию.

Я вспомнил слова Мусы: «В этот момент, друзья, вы начинаете пробивать яичную скорлупу».

До желтка было рукой подать. 

В ходе обучения кадеты постепенно набрались многих технических знаний, которые пришла пора испытать в настоящей жизни. Это началось с серии упражнений, иногда дважды в день, которые назвались «бутики». Целью упражнения было научиться правильно организовать агентурную встречу после успешного установления контакта с потенциальным объектом вербовки.